Игорь Гергенрёдер - Грация и Абсолют

Ей стало страшно за её Ло. Действительно ли он хорошо защищён в этой жизни? Запрокинув голову, смятенно и пытливо всмотрелась в его глаза.

Они шли просекой. В небе протянулась линия электропередач, вид тонких проводов в вышине нагонял на Алика зябкое ощущение неустойчивости. Вспоминалось, как Виктор упомянул – профессор, связанный с «самыми высокими верхами», проворачивает тёмные дела... Она осторожно спросила:

– Ло, а то, что ты теперь делаешь... твоя работа... это не опасно?

Он движением головы выразил «нет», Алик услышала:

– В своё время я пошёл на подсоветскую землю с надеждой, что война изменила людей и начнётся сопротивление ярму. Мне этого одержимо желалось – в таком я был тогда состоянии. Я так хотел видеть возникающее движение! участвовать!.. Увы, мои мечты оказались достойны кривой усмешки. И тогда я решил, не считаясь ни с каким риском, мстить хуете!

Он вдруг беззаботно, уверенно хохотнул:

– Так что ты думаешь? – обнял её за талию, приподнял и, игриво встряхнув, поставил на ноги. – Я расскажу тебе поразительную вещь...

Выяснилось: где же риск? То, что он стал делать, устроившись во Всесоюзный институт, весьма подошло людям власти. Они принялись поощрять его.

Он предложил внедрить на одном из нефтеперерабатывающих заводов проект, созданный за рубежом. Проект 1938 года. Тогда ещё не беспокоились об охране окружающей среды и не предусмотрели очистных сооружений. Лонгин Антонович указал, что этот «недостаток» восполнит. Казалось бы, начальство должно насторожиться: каким образом «восполнит»? и зачем возиться со старьём? Почему не создать собственный современный проект?

Приготовившись хитроумно защищать заведомо вредное предложение, Лонгин Антонович ждал взбучки. Ничего подобного не случилось. Наверху решили: проект купить и внедрить! Там быстро сообразили, что к чему. Фирма, которая вряд ли надеялась сбыть свой товарец, не поскупится на взятку. А валюта, собственные счета в заграничных банках необходимы и самым-самым высоким советским руководителям: мало ли что случается в жизни? да и, в любом случае, детям, внукам надо надёжно обеспечить благополучие.

Словом, взятку урвали. А ему поручили позаботиться об очистных сооружениях. Средств выделили очень умеренно, но он и их ополовинил: взял на свои нужды. Однако подобие очистной системы было «сдано в эксплуатацию» на сутки досрочно, и его, как положено, удостоили премии: в отечественных, конечно, рублях.

А на город, где нарывом засел завод, вязко легло смердящее облако.

В справках о вредных веществах в воздухе обычно пишут: предельно допустимые нормы. Так «нормы» одних веществ были превышены в девяносто раз, других – в сто пять, а некоторых – и в сто двадцать. Стремительно росло число поражённых болезнями дыхательных путей, крови, другими недугами. Но город жил по-прежнему мирно. И не так уж и мало было в нём тех, кто знал жуткие цифры, – и поди ж ты... Загадка советской души! Никто не протестовал и – за редким исключением – не стремился сменить место жительства.

На другом заводе по проекту, который порекомендовал купить профессор, возвели установку для получения парафиновой экстракции. Её стали направлять в качестве корма на так называемую птицефабрику, где в клетках сидели утки, никогда не видевшие воды, они необыкновенно прибавляли в весе – но какое у них было мясо! Оно смердило, когда варилось или жарилось, но его поедали, как и сосиски в целлофане, изготовленные из такого дерьма, что ими брезговали кошки. Чего ожидать от быдла, которое в магазинах стояло в длинных очередях за куриными тушками, обглоданными крысами?

Лонгину Антоновичу помогли отстроить структуру, с помощью которой он стал в масштабах страны определять, куда приткнуть подысканный за рубежом проект, за покупку которого будет отвалена полновесная взятка.

По предложению профессора, его «контору» разместили подальше от глаз иностранцев – в промышленном городе Южного Урала, в регионе, особо оберегаемом из-за множества военных секретов.

Ему удобнее здесь и вести ту жизнь, какая желается. Местное руководство, благодаря чутью, именуемому административным, представляет его значение и стремится делать так, чтобы ничто не стесняло Лонгина Антоновича. Он любит широко, по-барски отдохнуть – но уж в работе себя не щадит. Там и там на заводах Совдепии оживает купленный за границей хлам – обогатив высокопоставленных, ответственных людей, наращивая выбросы всевозможной гадости в воздух и в водоёмы.

Профессор живописал порядки, царящие на советских предприятиях: сколь гнусный обман подаётся как «новые достижения», «открытия», «изобретательство». Алик ужасалась, и Лонгин Антонович сказал:

– Для этой страны такое нормально. Это в русле проводимой сверху политики. Если уж они на собственном народе ядерную бомбу испытали…

И он поведал, как 14 сентября 1954 года в густонаселённой Оренбургской области близ Тоцких военных лагерей была взорвана плутониевая бомба мощностью в два раза больше той, которая упала на Хиросиму.

Испытание именовалось общевойсковым учением «Снежок», им руководил маршал Жуков. Советская верхушка готовилась к ядерной войне и хотела знать, как ядерные удары скажутся на войсках и населении (24).

В месте, над которым на высоте трёхсот пятидесяти метров взорвалась бомба, заранее сосредоточили военную технику и сорокапятитысячный армейский контингент. Эвакуировали жителей лишь тех деревень, которые находились в пяти, в шести с половиной километрах от предполагаемого эпицентра, но уже через несколько часов после испытания они были возвращены на их местожительство. Сразу после взрыва технику и войска без средств защиты бросили в атаку на предполагаемого противника – в зону поражения, в самое пекло.

А через два-три дня зона стала местом автобусных экскурсий, сюда привозили не только взрослых, но и детей. Правительство обеспечило себя богатым материалом о воздействии на людей ядерных ударов.

В одну из суббот профессор и Алик отправились к озеру, до которого было три часа езды. Солнечным утром казалось, их ждёт славный денёк бабьего лета. «Волга», сверкая чёрным лаком, неслась по шоссе: по сторонам высокой насыпи простирались поля с ещё не убранной сахарной свёклой, пролегли полосы лесопосадок.

Разгулялся равнинный ветер, быстро нанесло низких толстобрюхих туч. На ветровое стекло упали дождевые капли. Обворожительное личико Алика сделалось кислым:

– На что это похоже, Ло? или нас ждёт закрытая для других укромная партийная гостиница, где можно мило уединиться?

– Нас ждёт турбаза, – бодро сказал муж, – побудем в народе.