Ирина Левитес - Аня

В низком квадратном зале стоял глухой шум, сотканный подвыпившими голосами, звяканьем вилок и ножей о тарелки, хлопаньем пробок шампанского, рвущегося на свободу, музыкальными ритмичными взвизгами магнитофона, прерываемыми настойчивыми хоровыми напоминаниями о том, что содержимое рюмок и бокалов нестерпимо горькое по известной причине. Молодые послушно вставали и изображали непременный ритуал, стесняясь взглядов, обращенных к ним, и бестактных подсчетов длительности поцелуя: «раз, два, три, четыре, пять…», которые можно было бы считать почти непристойными, если бы не традиция.

Счастливая Александра Ивановна безостановочно пела дифирамбы новообретенной невестке, не забывая на всякий случай напомнить и о достоинствах собственного сына.

— Такая пара! Такая пара! — восторженно округляла она глаза, обращаясь к очередному плененному собеседнику. — Анечка у нас красавица, и умница, и воспитанная, просто золото, из хорошей семьи, отец в Москве живет, бизнесмен, и отчим тоже бизнесмен, и как только Ленечке повезло такую невесту найти, а Ленечка-то у нас какой красавец, и образованный, Анечка ценить должна, а как они друг на друга не надышатся, прямо голубки, я для них ничего не пожалею, для кого мне еще жить, пусть веселятся, сами-то мы ничего в жизни хорошего не видели, пусть молодые порадуются, ах, какая пара…

Слова взбулькивали пузырьками в углах накрашенных губ, ненадолго задерживаясь, а потом, подтолкнутые новыми взрывами восторгов, плыли вверх, к низкому потолку, и колыхались в волнах сизого сигаретного дыма и чада томящихся на противнях в кухне кусков жирной курицы.

Было душно. Новые туфли немного жали. Аня осторожно под столом временно освобождала из давящего плена ноющие ступни, а потом, подстегнутая учащавшимися требованиями немедленно подсластить горькое вино, втискивала их в узкие лодочки.

Лариска, как всегда, опоздала. Но, с другой стороны, хорошо, что свадьбу праздновали в августе, поэтому она приехала из своего института на каникулы и пришла поздравить подругу. И даже два букета принесла: ярко-розовые гладиолусы на тугих длинных стеблях и розы — белые, еще не распустившиеся, свернувшие лепестки в юные бутоны.

— А он ничего, твой Леня, — одобрила она выбор одноклассницы, вытащив ее в фойе, подальше от шумного веселья. — Симпатичный. Молодец, подруга! И врач к тому же. Одобряю. Счастливая ты, Анька!

— А что это ты с двумя букетами явилась? — вспомнила Аня. — За себя и за того парня?

— Типа того, — засмеялась Лариска. — Тебя тут Белкин разыскивал, тоже на каникулы приехал. Даже в больницу по старой памяти ходил, но ему сказали, что ты там давно не работаешь. Так он домой идти застеснялся. Позвонил мне. Я ему сказала, что ты замуж выходишь, звала с собой на свадьбу, думала тебе сюрприз сделать. А что? Он ведь наш одноклассник. Не знаю, чего это он отказался. Просил тебе розы передать и поздравление. Зря не пошел, да? Ты бы обрадовалась. Странный какой-то. Ты бы ничего не имела против, правда?

— Правда, — ответила Аня.

В кустах смородины было хорошо. Тихо. Из домика доносились вскрики телевизора, но они почти не мешали думать. Тоненько звенели комары, толчась легким облачком в тени шелестящей на ветру кроны старой яблони. Аня выискала у забора случайно заблудившийся стебель лебеды и помахивала им, как веером, отгоняя назойливых насекомых. Лениво отщипывала с веток сизые ягоды и бросала их в ведерко. Дно едва прикрылось россыпью смородины вперемешку с листьями и соринками. Грязная работа. Потом придется тщательно перебирать, мыть, сушить и перетирать с сахаром. Или варить варенье. И куда его столько? Еще с прошлого года не распечатаны банки с наклейками «клубника», «смородина», «крыжовник», «жимолость», «голубика», «алыча». А тут новые подоспели. Имя им — легион. Выстроились стройными рядами. Ждут, когда до них дойдет очередь. Или не дойдет. Тогда придется переваривать. А то и выбрасывать безнадежно забродившие сладости.

У Александры Ивановны дачное производство поставлено на широкую ногу. Фрукты и овощи сортируются, моются, режутся, укладываются в банки, заливаются рассолом, маринадом, наталкиваются специями, пастеризуются и наглухо закатываются крышками. Сотни банок, баночек и баночищ заполнены огурцами, помидорами, лечо, кабачками, патиссонами как в чистом виде, так и в самых смелых, подчас несочетаемых комбинациях. К ним прилагаются в комплекте банки с приправами — жгучей аджикой, едким чесноком, перечно-луковой смесью, сочным укропом. В огромных бутылях зреет вино, вздыхая под резиновыми перчатками, расставившими толстые сосисочные пальцы. Кроме садово-огородных плодов, заготавливают дары дикой природы: черемшу, лопух, папоротник и икру солят, водоросли сушат, рыбу вялят, коптят, морозят и консервируют, не боясь возбудителя ботулизма. То, что в банки не заталкивается, отправляется в морозильные камеры. Их две — одна, постарее и пострашнее, на даче. Другая — новенькая, в городской квартире. Холодильников тоже два — и там, и там. Они трещат, набитые припасами, но исправно морозят. Главное — чтобы электричество не отключили. А чтобы больше поместилось, продукты подготавливают грамотно: рыба перерабатывается на фарш в целях экономии полезной площади, овощи мелко нарезаются — и места меньше занимают, и готовить удобно: бросил в кастрюлю — и порядок.

Александра Ивановна готовит хорошо. Не скаредничает. Не жалеет полезных продуктов: масла, сала, мяса. Получается остро, пахуче, наваристо. А чего мелочиться? Борщ — так борщ, чтобы ложка торчком стояла между кусищами жирного мяса. Жаркое — так жаркое, чтобы янтарные круги жира плавали и чесночно-перечным огнем пекло. А пожар во рту потушить — вот, пожалуйста: хотите — квасок самодельный, на бруснике настоянный. Хотите — сок облепиховый, красносмородиновый, черносмородиновый. Хотите — компотик сладенький, из груш собственных сваренный, прямо сироп, а не компот. Хотите — винцо домашненькое из чего хотите. А не хотите — так извините. Марципанов не выращиваем.

Хорошо живут Мельниковы. Зажиточно. В кафе тоже дела идут споро, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. И продуктов излишки остаются. Александра Ивановна их домой тащит, старается. Не пропадать же добру. Скучают в подполе, ждут своего часа шеренги казенных бутылок растительного масла, ящики с компотами из экзотических ананасов-персиков, отечественных вишен-черешен, пирамиды тушенки-сгущенки, мешки с сахаром, рисом, гречкой, мукой. То, что в подпол не влазит, заполняет углы в домике, скапливается под столом и диваном, пристраивается на чердаке и веранде. Так что если бомба какая упадет или война, не дай Бог, Мельниковы лет на двадцать питанием обеспечены.