Ирина Левитес - Аня

— Кажется, все… — протянула листок Анатолию Ивановичу.

— Так, посмотрим, посмотрим… Неплохо. Очень даже неплохо… И дату увидела. Молодец!

Аня вспыхнула от похвалы, а Анатолий Иванович взял ручку с красной пастой и стал черкать листок. Рядом с Аниными аккуратными синими пометками из-под танцующего пера стремительно появлялись многочисленные загогулинки, стрелочки, закорючки, линии — волнистые, двойные, прерывистые, зигзагообразные. В считанные секунды робкие синие помарки скрылись под густым слоем красных символов.

— Ой! — сказала Аня. — Это я столько ошибок пропустила?

— Это вы столько не знаете. И не видите. Пока. Смотрите: это красная строка, здесь пробел уменьшить, тут увеличить, здесь пустить курсив, отсюда убрать болд…

— Что?

— В смысле?

— Ну, это… как вы сказали? Болд.

— А, это — жирный шрифт. Тут он ни к селу ни к городу.

— Всего-навсего?

— Да. Но вы не бойтесь. Было бы желание — научитесь. Правда, учиться придется крепко. Не боитесь?

— Нет! — Аня решительно приподняла подбородок и расправила плечи.

— Отлично. Значит, поступим так. Я вас сейчас передам в надежные руки нашего редактора. Словари дома есть?

— Энциклопедический. И Ожегова. Ой! Чуть не забыла: еще военно-морской, для юношества!

— Ну, если военно-морской, тем более для юношества, тогда все в порядке. Еще нужны справочники. Один пока могу дать взаймы, только с возвратом. Работу корректоры на дом берут, у нас с помещениями напряженка. Не скучно будет?

— Нет, у меня ребенок маленький.

— Прекрасно! — почему-то обрадовался Анатолий Иванович. — Пойдемте, я вас с Викой познакомлю…

Аня шла домой. Грудь побаливала, напоминая о том, что пора кормить. Она прибавила шаг, заторопилась. Тяжеленная сумка, набитая допотопной картонной папкой, справочником, двумя словарями и тоненьким скоросшивателем с рекомендациями-шпаргалкой, больно оттягивала руку, но Аня этого не замечала, переполненная новыми впечатлениями: беглой экскурсией по издательству и столь же беглым знакомством с будущими коллегами — менеджером Оксаной, верстальщицей Аленой, печатником Славиком, дизайнерами Сережей и Наташей. Непосредственный начальник — редактор Вика — окинула Аню недоверчивым взглядом и вскользь бросила:

— Думаешь, это легкая работа? Не каждый филолог справится. Грамотность — само собой. А сверху этого — ужас! Ужас! — Вика картинно схватилась за голову, изображая священный трепет перед трудностями, ожидающими неискушенную новенькую, но сменила гнев на милость и довольно толково, хотя и с пулеметной скоростью, дала первый урок начинающему корректору, точнее, просто ввела в курс дела и отпустила с миром, дав в качестве домашнего задания корректуру на неделю.

Соня спала. Ангел: волосики золотые, румянец нежный, ресницы длинные. Сегодня ангел повеселился. Поковылял вдоль стенки, но дверцы были наглухо замотаны лентами; похлопал ладошками по тумбочке, но косметика давно перекочевала на книжную полку; уселся в углу и занялся пирамидкой. Притих.

Аня утратила бдительность — решила быстренько позвонить Марии Федоровне, спросить про колонтитул. Она старалась чередовать двух опытных корректоров, чтобы не надоедать. Но поговорить не успела: «Ой, извините! Мы, кажется, горим!» — и бросилась в кухню. Из духовки валил едкий дым. Довольная Соня сидела на рисово-гречнево-сахарной горе и курлыкала. В духовке запекался плюшевый медведь. Уже почти дошел до полной готовности. Пришлось устраивать аврал, но, несмотря на принудительный сквозняк, до сих пор запашок в квартире был еще тот.

— Ань, конфеты есть? — заглянул Петр.

— Ш-ш-ш, — зашипела Аня и вышла. — Есть, есть. Мне вчера за вдову презентовали. Куда я их засунула? А, вот.

— Каку-таку вдову? — удивился Петя.

— Великого ученого.

— Очередная детектива? — засмеялась мама.

— Именно.

Конфеты Аня заработала, когда обнаружила в подстрочной ссылке, набранной микроскопическими буковками, мимоходом упомянутую вдову ученого. Поначалу она подозрений не вызвала, но когда вылезла вновь, через пятьдесят страниц, в качестве вдовы уже другого ученого, возникло законное недоумение. Нет, в принципе могло женщине не везти — то одного мужа похоронила, то другого. Бывает. Но, учитывая, что первый усопший жил в России, а второй — в США, история представилась маловероятной.

— Молодец! За это дело и чайку не грех выпить, — обрадовался Петя.

— Некогда. У меня там работы на полночи.

Настольная лампа освещала бумажную стопку. Больше половины листов уже были сделаны. То есть исчерканы хаотическими пометками: на длинных нитях качались, вынесенные на поля, новехонькие правильные буквы, точки, запятые, тирешки и дефиски, как выстиранное белье, вывешенное для просушки. Между ними суетились значки, напоминающие пляшущих человечков, совсем как у Конан Дойля. Человечек с отчаянно воздетыми ручками и разведенными в полуприседании растопыренными ножками подавал сигнал сделать пробел. Фигурка с безнадежно опущенными ручками и оптимистично поднятыми ножками приказывала пробел ликвидировать. Человечки разбегались по тексту, махали ручками, мыли, чистили, драили, наводили порядок.

Аня принялась им помогать. Всякий раз она была полна решимости сделать работу идеально. Правда, до сих пор не получалось. Ей нравилось очищать текст от ненужной шелухи. Этот процесс напоминал знакомую с детства процедуру перебирания крупы: выискивать в горке гречки черные чешуйки и выбирать их тщательно, так, чтобы крупа стала янтарно-коричневой, чистой и безукоризненной. Но через пару часов пристального вчитывания в текст внимание рассеивалось, глаз, что называется, замыливался и пропускал самые грубые опечатки. Она уже не раз получала нагоняй. Последний — из-за того, что прошляпила выходные данные. А что их проверять каждый раз? Они в комп наглухо забиты: адрес, телефон, факс, e-mail. Кто ж его знал, что Аленке взбредет в голову ни с того ни с сего набрать их заново, по принципу «закат солнца вручную»? Досталось обеим от Анатоля по первое число. Бушевал-бушевал, а потом успокоился — и давай шоколадом кормить. Вот так всегда: сначала распушит на чем свет стоит, а потом жалеет.

Аня попыталась объяснить, что это случилось не из-за невнимания или расхлябанности, а потому, что головной мозг, как компьютер, считывает информацию и трансформирует ее в знакомые понятия, не включая сигнал бедствия. Но Анатоль сказал: еще раз — и он очень быстро трансформирует Аню по собственному желанию. Не очень-то страшны его угрозы, но все-таки…

Интересно, почему Анатоль не выгнал ее сразу? Сейчас, год спустя, этот вопрос занимал всерьез. Вспоминая о своем первом визите, в дурацкой кепочке и легкомысленном полушубке, с волосами, заплетенными в девчоночью косичку, краснела за свое дикарское невежество.