Артур Саканян - Театр одного зрителя

— Успокойтесь, и прошу ещё раз принять во внимание моё предупреждение. Внедрить природные принципы в человеческое общество не так просто и не так скоро это получится. Дай Бог, правнуки с благодарностью помянут нас. Что касается партий, то они действительно со временем отомрут за ненадобностью, поскольку не востребованы жизнью.

— Точно, отомрут, — согласился с ним седой мужчина. — Ведь никто же не захочет, чтобы ему опять морочили голову кисельными берегами и молочными реками, если заранее будет известно единственно верное направление… Какое-то время я возглавлял комиссию по регистрации партий. Не дай Бог, какой-нибудь микроскопической партии отказать в регистрации. Такой крик поднимали на весь мир. Тут же делегация из заморских стран прибывала со своими рекомендациями, мол, наша демократия больна, и её надо срочно лечить ещё большей демократией. Не знаю почему, но у меня тогда в мыслях мелькало, — всё равно, что в качестве лучшего лекарства от преступности насаждать ещё большую преступность.

Все заулыбались, а председатель с удивлением посмотрел на седого мужчину, будто пытаясь что-то понять. «Он же от общественной организации баллотируется, вот и хаит партии», — догадался председатель.

Догматик скептически произнёс:

— Доктор, а может быть, вы всё-таки ошибаетесь, думая, что политические партии отомрут? Это же из области фантастики!

Доктор ответил ему с улыбкой:

— Тогда ещё большей фантастикой будет то, что человечество выживет в наших условиях разобщения и размежевания людей. Нарушается принцип внутреннего единства системы, а в природе подобные взаимоотношения приводят к вымиранию вида. Впрочем, если вы сумеете найти в природе что-либо похожее на партии, то все политические партии вскладчину должны будут поставить вам памятник при жизни.

— Если ставят памятник при жизни, знай — ты уже умер, — пошутил драчун. — Тебе мой совет: лучше пусть над тобой смеются, нежели плачут.

По лицу догматика блуждала жалкая улыбка, и он отрицательно закачал головой. «Такое впечатление, что у него нелады в личной жизни», — подумал доктор.

— А я бы сказал так: будет только одна партия «Партия воссоединения человека с природой», — слегка заикаясь от возбуждения, произнёс стрелок. — Кто тогда рискнёт конкурировать с такой партией? Даже в рамках нашей Конституции все вопросы легко решатся. Однопартийная система, с которой ни одна международная комиссия по всяким правам поспорить не посмеет. Вы… вы гений, доктор! С идеологией от матушки-природы можно запросто любые выборы выиграть!

Драчун сразу же зло впился глазами в стрелка, буквально испепеляя его своим взглядом. Доктор тоже посмотрел на стрелка. Их взгляды перекрестились, доктор вздрогнул и тихо сказал:

— У меня аж затылок похолодел в ожидании пули.

— Что вы такое говорите? — испуганно спросил стрелок.

— Не удивляйтесь. Как только такая партия от природы придёт к власти, то в тот же день единогласно поставит меня к стенке. Поймите, нет в природе идеологии, а для такой партии я всегда буду серьёзной помехой… Я понимаю, что вам трудно отказаться от стереотипов и сразу представить себе, что в этой модели нет кумиров, нет идеологий, нет вождей.

Догматик иронично заметил:

— Доктор, а что же там тогда есть? — и с нарастающим возмущением продолжил:

— А может быть, у вас просто другой заботы нет? Сказано же: «Спасись сам, и спасутся люди вокруг тебя». Вот и спасайте себя, сколько хотите, а нас оставьте в покое.

— Спасать себя или вас я не собираюсь, поскольку не знаю, от чего спасаться, когда самую большую угрозу несёт в себе сам человек. От кого же спасаться? От самих себя? Кроме того, я предупредил, что моя модель рассчитана на тех, кто ещё не родился. Мы можем только помочь им, но если вам на детей наплевать, так и скажите, — резко произнёс доктор и продолжил:

— Призывы к спасению ничего в человеке не изменили, да и не смогут изменить.

— Это ещё почему? — резко возразил догматик, и доктор несколько назидательным тоном ответил:

— По той простой причине, что процесс совершенствования человека обрывается с его смертью, а с его рождением всё начинается с нуля. Всё повторяется, как на заезженной пластинке… Кажется, вы уже прослушали в записи передачи про топтание человека на месте, и нет смысла тратить время на то, что в вашем представлении всё равно отсутствует.

— Вы что имеете в виду? Чего там нет в моём представлении? — уже со скрытой угрозой в голосе, спросил догматик.

— Я уверен, что вы отрицаете наличие души в человеке. Поэтому считаю бессмысленным раскрывать смысл слова «спасения» в этой интерпретации.

— Вы правы, доктор. «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих», поэтому «спасайся, кто может!» — вмешался драчун.

Догматик ещё больше помрачнел, но сдержанно предложил:

— Да, я отрицаю душу, поэтому и говорю, что пусть живёт себе человек, как и раньше. Живёт же он в рамках существующих законов.

— Вот ты и продолжай жить с этими законами, — перебил его седой мужчина, — а я не хочу.

— Ты не хочешь, а я хочу, — внезапно забасил молчун. — Моё право.

— А я хочу, чтобы мои внуки жили по-человечески и были по-настоящему счастливы, без обмана, — твёрдо произнёс седой мужчина. — Тебе мало того, что один урод сделал из твоего сына наркомана? — спросил он, обращаясь к молчуну, и от возмущения привстал. — Или ты уже смирился с мыслью, что твоему сыночку впереди светит больничная койка, или небо в крупную клетку? А это не твой внук чудом спасся от рук террористов? — обратился он теперь к председателю. — А ты! — продолжил седой мужчина, обращаясь к догматику. — Разве не ты мне жаловался, что твоя падчерица кроме нарядов и танцулек ничем другим заняться не хочет? Или тебе будет спокойнее, если твой будущий внук так и не узнает, кто его настоящий отец?

— Кто последний — тот и папа, — ехидно шепнул драчун и подмигнул стрелку.

— Плохие у нас законы, раз столько зла и дурного расплодилось вокруг. Неужели, даже эта примитивная мысль не ясна? — закончил седой мужчина.

Догматик тоже привстал, и, еле сдерживая себя от истеричного крика, выпалил:

— А ты о своих детях лучше позаботься!

— А моя дочь замуж выходит и без ума от своего избранника, — выпалил в ответ седой мужчина.

— Значит, сиди и радуйся своему счастью! — завопил догматик. — Не твоё это дело, что там у меня! — и неожиданно жалостливым тоном закончил:

— Оставь меня в покое.

Седого мужчину, будто, током ударило.

— Так, значит, это твоя жена звонила на студию? — прошептал он. — Это она хотела лишить себя жизни? — и отшатнулся от догматика.

Хватая воздух ртом, догматик резко вскочил на ноги, и его вопль огласил кабинет: