Эрвин Штриттматтер - Погонщик волов

Кроме того, они налаживают контакты с ферейном велосипедистов. Он очень возвысился за последнее время, этот ферейн. Теперь он даже и называется не ферейн, а местное отделение союза. Весь же союз вместе взятый именуется «Рабочий союз мотоциклистов и велосипедистов „Солидарность“». Организацию стрелковых соревнований берет на себя, разумеется, социал-демократическая группа. О чем речь! Густав Пинк даже принимает оскорбленный вид.

Группа не позволит отнимать у себя такую честь. Особого накала достигают страсти, когда речь заходит о карусели.

— Карусель нужна, — говорит Густав Пинк.

— Чтобы выманивать гроши у малышни?! — выражает свои сомнения торговец Кнорпель.

— Они будут кататься до одури, а я так и останусь стоять со своими сосисками, — добавляет мясник Францке.

— Как вы не понимаете, что значит карусель? — гнет свою линию Густав Пинк. — Да они же сбегутся со всех сторон, даже из соседних деревень, едва заслышат шарманку.

— Если у нас просто будет играть музыка, они ведь ее тоже услышат.

— Ну что там музыка! Шарманка она и есть шарманка. На всяком приличном празднике должна играть шарманка!

Вильм Тюдель тоже все больше склоняется к шарманке и карусели. И председатель местной организации велосипедистов тоже ничего не имеет против. Вопрос ставится на голосование.

Сторонники карусели оказываются в большинстве. Единство представителей торговли дает первую трещину. Не так-то все просто со стариком Михаилом.

Погода держится. Собственно говоря, Михайлов день уже давно миновал, когда на деревенском лугу под липами перед трактиром Вильма Тюделя начинается посвященный ему праздник. Лысый хозяин карусели и его толстая жена снимают защитный брезент с боковой стены. Карусель похожа на огромный серый гриб. С нижней стороны его шляпки свисают полоски разноцветной канители. Под шляпкой расположился целый табун пестрых и прыгучих деревянных лошадок. Одни из них разевают рот, у других, застывших в вечном галопе, ветром отнесло в сторону хвост.

Есть тут и застывший лебедь. В спине у него дыра. В дыре сидят дети. Справа и слева от фасада шарманки стоят две вырезанные из дерева девицы. Одежды на девицах самая малость. Деревянная фата, загнувшись у них между ногами, худо-бедно кое-что прикрывает. А еще выше та же фата как бы зависает на груди у этих покрытых розовым лаком дамочек с немодной прической.

— Жалко, — говорит по этому поводу Орге Пинк.

— Да они ведь нарочно так раскрашивают, чтобы не все было видно.

Между тем резные дамы, не смущаясь взглядами мальчишек, делают предписанные движения. Работник при карусели уже скрылся за шарманкой. С кваканьем и свистом обрушиваются первые звуки адской музыки на площадь и на человеческие уши.

Одна из деревянных дамочек постукивает желтыми жестяными тарелками, другая судорожно двигает в такт музыке облупившейся рукой.

— «Под липками, под липками…» — гудит себе под нос мясник Францке, молодея душой от звуков шарманки. Затем, умиротворенно кивнув головой, он бросает взгляд на дорогу и опускает в кипяток первую партию сосисок.

Площадь начинает заполняться народом. Карусельщик хлопает в ладоши:

— Кто хочет вертеть, быстренько сюда!

Орава детей взбирается на основание карусели. Карусельщик придирчиво отбирает их. Для первого раза ему надо десять крутильщиков, десять крутильщиков и составят живой мотор этого увеселительного устройства.

— Девчонки, у которых нет штанов, пусть выматываются сию же минуту!

Карусельщик морщит свой лиловый нос. Некоторые из девчонок задирают юбки, чтобы доказать, что у них снизу надеты белые панталоны и даже с кружевной оборкой. Владелец не зря ставит такое условие. Тот, кто сидит на лакированной лошадке, может, задрав голову, видеть, что делается между спицами верхнего колеса. А толстый карусельщик прекрасно сознает свои обязанности перед требованиями морали.

Первые десять избранников карабкаются по лесенке на верхнюю площадку. Толстая жена карусельщика начинает рыться в подвешенной через плечо сумке. На ее огромном животе притулился белый передничек-наколка. Кто пять раз отработал наверху, тот получает право один раз прокатиться бесплатно. Но желающих попасть в крутильщики всегда больше, чем требуется.

— А вы сбегайте домой и принесите деньги! — кричит им жена карусельщика. — Смена пока не нужна.

— Надо покатать тех, кто помогал ставить карусель. — Хозяин поигрывает цепочкой для часов, которая разлеглась на его объемистом животе. В одно мгновение вся подставка запружена желающими.

— Прочь, прочь, остальные потом! — У жены карусельщика голос пропитой и жесткий, как скребница. Шарманка начинает вздыхать новую мелодию.

«Вынем ножик, свет погасим…»

Карусель медленно приходит в движение.

«Ему морду разукрасим», — поют дети.

Посреди площади врыты в землю сосновые столбики. Эта идея пришла в голову Вильму Тюделю. Одни столбики повыше, другие — пониже. Сверху столбики накрыты досками, а доски прибиты гвоздями. Получились столы и скамейки. За одним из таких столов заняла свои места капелла музыкантов. Генрих Флейтист, Шуцка Трубач, парикмахер Бульке и Гримка со своими ударными инструментами. Рожок парикмахера Бульке поблескивает на солнце. Инструмент Шуцки словно ослеп от пивных паров и слюны. Верхние петлицы его выходного пиджака стянуты веревочками. Булочник Бер и его жена соорудили свой лоток под липами. Рой поздних ос облетает пирог с ревенем. Прилавок лотка выложен плитками шоколада, стаканчиками с карамелью, леденцами, лакричными палочками, пестрыми коробочками и пакетиками. На деревянном кругляке-подставке восседает птица. Она — тоже творение неискусных рук каретника Бласко. Сам кругляк разделен на части номерами от одного до двенадцати. Птица тронута коричневой краской, которая идет на кареты. Крылья у нее зеленые. Получился какой-то ублюдочный зеленый дятел. Ног у дятла нет. Там, где должны быть ноги, торчит деревянная втулка, в эту втулку воткнуто торчащее острие гвоздя, который забит снизу в кругляк-подставку. Таким образом, птица может вращаться на гвозде вокруг своей оси. Покрутится-покрутится и застынет, а толстый, неуклюжий клюв упрется при этом в одну из цифр. Упрется в двенадцать — получай главный приз. Находится немало охотников на пробу крутануть дятла.

— Только если ты не платил, выигрыш не засчитывается, — предупреждает булочник Бер.

— Само собой, само собой… я просто хотел поглядеть, может мне еще повезти в жизни или нет. Три года назад я одним махом выиграл три плитки шоколада.

— Отчего ж и не выиграть, если кому везет…

Птица указывает на одиннадцать.

— Теперь ты и сам видишь, что тебе везет, — угодливо замечает булочник.