Александр Любинский - Виноградники ночи

Просторный двор был окружен со всех сторон густой шпалерой кустов. За купами кипарисов, вознесших к небу свои зеленые свечи, загудел поезд, надвинулся, заполонив все пространство лязгом и стуком колес, простучал, смолк… «Пошли, — проговорил тот, что сидел слева, и взял Якова под руку. — И не дергайся! Все равно никто не услышит».

Деревянная резная дверь распахнулась неслышно.

— Дорогой мой, — раздался знакомый голос, — а мы вас заждались!

Приподнялся из-за стола. Сверкнули навстречу гостю очки, расплылись в улыбке тонкие губы. Протянул Якову вялую воблу ладони — Яков коснулся ее.

— Садитесь же!

Яков сел на стул и огляделся: у окна стоял еще один маленький стол с пишущей машинкой (из каретки выглядывала полоска бумаги), а всю дальнюю стену от пола до потолка занимали полки, плотно заставленные книгами вперемежку с канцелярскими папками.

— О, нет, между нами не будет формальностей, не беспокойтесь! — вскричал хозяин. — Помните ли вы? Меня зовут Генрих Ильич. Прошу любить и жаловать…

В комнату мягким кошачьими шагом вошел белобрысый; склонившись над ухом хозяина, зашептал… Лицо Генриха Ильича вдруг застыло, губы дернулись… Обернувшись к белобрысому что-то сказал — тот поспешно вышел из комнаты Во дворе взревел мотор, зашелестели шины по гравию…

— Да… — проговорил хозяин, снова обернувшись к гостю, — ваш знакомец в шляпе доставляет много хлопот. Но… если бы не он, мы с вами никогда бы не встретились. Только прошу вас, держитесь от него подальше.

— Зачем вы привезли меня сюда? Что за шутки?

— Это вы хорошо сказали… Как заметил наш великий поэт, и жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, такая пустая и глупая шутка…

— К чему вы демонстрируете передо мной свои школьные знания?! Что вам нужно от меня?

Хихикнул тонкой фистулой:

— Не злитесь! Доставили вас, потому что вы сами, ножками своими никак сюда не доберетесь. Да и увязались вы совсем некстати за этим чертовым… киногероем.

Откинулся на спинку кресла. Склонил голову на грудь.

— Людей не хватает. Вот беда! Казалось, выманили зверя из логова… Ан нет! Проскочил, потому что не углядели… И важнейшие документы оказались в чужих руках!

Помолчал, глядя в окно.

— Надоел мне этот город… Как там на местном наречии? Иерушалаим… Ир-шалом? Город мира. Большего издевательства и придумать трудно! Иногда мне кажется, что это — какая-то дыра в пространстве, засасывающая тебя… И нужны неимоверные усилия, чтобы в нее не свалиться.

Подался вперед, сверкнули круглые стекла очков.

— Как вы себя чувствуете? Как ваше драгоценное? Лена сказала, что вы хм… в порядке. Я знаю о вас все. Во всяком случае, все, что мне нужно знать. А Лена лишь подтвердила мои выводы.

— Не сомневаюсь!

— Да бросьте вы этот свой тон! Вы мне нужны. Вы ведь владеете языками, правда? Можете переводить, анализировать, грамотно и быстро писать… Вы уже знакомы с местной ситуацией, ориентируетесь в ней… Вы не трепач. Вы — извините меня, — типичный русский интеллигент.

— Сомнительная похвала…

— Да уж не взыщите, другой нет! Я хочу быть с вами вполне откровенным, поскольку мне нужен помощник, а не марионетка… Мы здесь обосновываемся. И надеюсь, надолго. У России здесь всегда были — и будут — свои интересы. Сегодня — одни. Завтра — другие. Мы возвращаемся после длительного перерыва. И вынужденно пребываем в тени… Даже домик вот выбрали… крайне невзрачный. Поймите, Яков, я вам не враг. А то, что с вами было… что ж, мы с вами родились в России, и не в лучшие времена. И от нее, нашей России-матушки, как бы мы не хотели, нам не убежать… Хватит раздумывать! Хотя я и знаю, что нерешительность — характерная черта русского интеллигента. Большевики возникли из этой самоненависти, ненависти интеллигента к самому себе! — достал платок, вытер капельки пота со лба. — Я жду вас здесь завтра. В десять утра. Начинаем работать… И возьмите их, они ведь вам нужны!

Яков, все это это время упорно глядевший в пол, поднял голову. В протянутой к нему руке подрагивали несколько бумажек… Встал, вытянул — одну за другой — повернулся, направился к двери.

— Так я жду вас завтра утром! Слышите?

— Ладно… Завтра так завтра.

— Уж не взыщите — машина в разъезде. Придется добираться ножками!

— Ничего, я привычный, — сказал Яков и вышел из комнаты.

Марк поравнялся с магазином мара Меира, хотел, было, войти; в последний момент, уже взявшись за ручку двери, оглянулся: в двух шагах от него стоял парень лет двадцати, лохматый, в цветастой навыпуск рубахе. Правая рука его была скрыта под рубахой. Выпростал руку. И показалось Марку — что-то сверкнуло в руке… Пистолет?

Марк бросился влево через дорогу, перескочил через застрявшую на перекрестке телегу, побежал вниз по камням Мамиллы, мимо ее сонных лавочек.

Он оглянулся. Преследователь бежал за ним. Тяжелый нос его, классический еврейский нос, от возбуждения был словно свернут в сторону. Марк налетел на араба в куфие, едва не сбил с ног, нырнул в проход между домами. И сразу, не раздумывая, в зеленую калитку, за которой оказался маленький сад, в центре которого стояла гипсовая фигурка богоматери с младенцем. Вжавшись в стену, Марк выглянул в прорезь калитки: преследователь пробежал мимо, неуклюже припадая на левую ногу. С растрепанными черными волосами и сверкающими, налитыми кровью глазами он был нелеп, нелеп — и страшен.

Марк подождал… снова выглянул наружу: проулок, зажатый с двух сторон высокими глухими стенами, был пуст. Марк огляделся: фигурка богоматери, окруженная низким парапетом, стояла в центре маленького бассейна, покрытого зеленоватой ряской тины. Подошел, наклонился… Вода текла едва заметной струйкой из стены бассейна. Сдвинув шляпу на затылок, Марк встал на колени, подставил ладони, плеснул в лицо, еще и еще… Сел на ноздреватый камень парапета. День клонился к вечеру, и как всегда в этот час неустойчивого равновесия между ночью и днем поднялся ветер, разворошил ветви кустов, и они зашумели.

О чем думал Марк, настороженно поглядывая на калитку? Наверное, о том, что имелась несомненная связь между посещением квартиры Руди и этой слежкой… Значит, Руди засек его… И встревожился. Встревожился всерьез. И этот телефон на столе. Как все просто, когда живешь в такой квартире! Или наоборот, как сложно, ведь этот мирок нужно защищать, беречь от вторжения чужаков! Возвратиться на Невиим? Но это снова стало небезопасно. Или пойти к Герде? Нет-нет, нельзя ее подставлять! А пока — затаиться… Да, переждать…

Поднялся, открыл калитку — проулок был по-прежнему пуст, погруженный в вечернюю тень.

Марк вышел на улицу, зашагал по камням к стенам Старого города мимо домиков Мамиллы, в окнах которых сотнями бликов посверкивало закатное солнце. Ближе к Яффским воротам стали попадаться прохожие — в основном, арабы. Группка туристов: дамы в широкополых шляпах, мужчины в пробковых шлемах, сгрудившись у входа в Яффские ворота, слушала чичероне — в костюме и при галстуке, с напомаженными волосами. Рядом стоял патруль: двое сенегальцев с иссиня-черными лицами.