Павел Карпов - Юность Ашира

Секретарь горкома был выше стоящего с ним рядом Чарыева, но уступал ему в плечах. Когда он снял с головы белую летнюю фуражку, лицо его заметно удлинилось благодаря высокому лбу.

Разговор на этом не закончился. Секретарь горкома взял из кучи огнеупорный кирпич и постучал по нему ногтем. Прокаленный кирпич весело зазвенел.

— Думаете обойтись одной печью? — спросил секретарь и сам же ответил: — Нет, не обойдетесь. И печь нужна, и с вагранкой надо поторапливаться, да не одну, а две придется ставить.

— Вас двигатели беспокоят? Мы подсчитали, металла на двигатели хватит, — проговорил директор.

— Двигатели, конечно, беспокоят, хотя я уверен, что ваш коллектив сдержит свое слово. — Секретарь горкома взвесил на руке кирпич и отдал его Аширу. От Ашира не укрылось, как осторожно и бережно выпустил он его из рук. — Но двигатель — это дело сегодняшнего дня, а нам надо смотреть и вперед, — продолжал секретарь горкома. — Есть такое намерение — доверить вашему заводу выпуск запасных частей к хлопкоуборочным машинам. Первые такие машины уже работают на наших полях, скоро они заменят ручной труд сборщиц во всех колхозах. — Он помолчал и энергично добавил: —А там предполагается строительство канала в Кара-Кумах. Начнутся работы в пустыне — ваш завод обязательно получит заказы для этой небывалой по размаху новостройки. Вот что нужно помнить…

Печь, которая несколько минут назад поражала Ашира своими размерами, вдруг показалась ему совсем маленькой. А ведь и для нее нехватало материалов. Ашир шепнул Чарыеву, что каменщик Лукьянов требует еще полторы сотни штук огнеупорного кирпича. Секретарь горкома то ли расслышал слова Ашира, то ли без слов понял, в чем тут испытывают нужду. Он достал записную книжечку, раскрыл заложенную карандашом страницу и объявил:

— Правительственная комиссия выделила для вашего завода дополнительно два вагона строительных материалов, три походных кухни, двести палаток, ватные куртки и спецодежду всем рабочим. Для членов семей также выделена одежда и все необходимое. Завтра на завод приедет бригада монтажников для восстановления вагранки.

У всех, кто находился сейчас в новом цехе, повеселели лица. Затихшие было молотки снова застучали, да наперебой, с утроенной силой!

— Слышал, Давлетов, как о нас заботится большевистская партия? — взволнованно проговорил Чарыев.

Секретарь горкома внимательно посмотрел на Ашира и спросил парторга:

— Это тот самый Давлетов, который поднял на сбор кирпичей всю молодежь города?

— Да, он.

— Не богатырь с виду, а дело большое сделал! — Секретарь подошел к Аширу и заботливо сковырнул у него с фартука прилипший комочек глины. — Из ремесленного? Видать молодца по ухватке. Сколько сейчас у тебя на счету кирпичей?

— Собираю, — скромно ответил Ашир. — Десять тысяч набрал.

— Молодчина!

Уходя из цеха, секретарь горкома крепко пожал Аширу руку и сказал:

— Настоящий ашхабадец!

…В один день сразу две радостных неожиданности!

Ашир навешивал в литейной оконные переплеты, когда заметил во дворе человека с вещевым мешком и палкой в руке. Он не сразу узнал в пришельце своего друга.

На Сереже был коричневый в полоску костюм, новая кепка такого же цвета и добротные ботинки. Его худощавое, побледневшее лицо, на котором даже веснушки поблекли, показалось Аширу в первую минуту незнакомым.

Прихрамывая, Сережа подошел ближе.

— Здравствуй, Ашир!

— Сережа!

От неожиданности Ашир не спрыгнул, а свалился с подоконника и бросился к приятелю. Они молча сжимали друг друга в объятиях, переглядываясь смущенно и радостно. Вот так встреча, ведь они не виделись с той злосчастной ночи!

— Приехал? — Ашир как будто не верил опоим глазам, продолжая ощупывать дружка.

— На самолете прилетел!

— Дома был?

— Нет, с аэродрома прямо на завод, тут близко. Как у вас здесь дела, как мама себя чувствует?

Ашир не признался, что уже несколько дней не был у Анны Сергеевны.

— Дома все в порядке, — ответил он уклончиво и поспешил перевести разговор на другую тему: — Кто тебя так нарядил? Костюм на тебе какой!

— Это в бакинском госпитале… Нас в Ашхабад как на свадьбу провожают. Настоящие герои, говорят. И ведь не напрасно все так уважают ашхабадцев, вон вы какой цех уже отгрохали! Эх, жалко я валялся без дела столько времени! — И Сережа всердцах чуть не сломал о кирпичи свою палку.

— Не унывай, и на твою долю работы хватит! Будешь печь заканчивать…

Они помолчали.

— Да, что-то я тебе, Ашир, хотел сказать? — На лице Сережи появилась плутоватая улыбка. — Ага, вспомнил! — Он достал из кармана пиджака синий конверт. — Получай письмо из-за моря.

— Мне?.. — Ашир выхватил конверт.

— От кого, думаешь?

— От нее?

— От Светланы.

— Ты видел ее… Своими глазами видел?

Он схватил Сережу за плечи и едва не свалил его с ног.

— Отпусти, опять ребро сломаешь! Видел, говорил с ней. Привет шлет тебе и всем ребятам.

Ашир забыл и про Сережу, и про висевший на одной петле оконный переплет. Он осторожно распечатал конверт и принялся читать.

«Дорогой Ашир! — писала Светлана. — Я узнала от ашхабадцев, что ты жив и здоров. Для меня это большая радость, скажу больше: я счастлива, и ты знаешь почему… Очень тревожилась за тебя, за наших ребят. Теперь обо всех узнала и успокоилась. Работайте лучше, скоро мы приедем к вам на помощь.

Чувствую я себя пока еще неважно, но понемногу поправляюсь. Сегодня даже разрешили писать. Лечат хорошо. Если бы ты знал, Ашир, как тепло встретили нас в Баку, как за нами заботливо ухаживают! Нельзя без волнения писать об этом. А сколько приносят каждый день подарков! Незнакомые люди навещают нас и относятся к нам, как к родным. Вот и горе забывается, и на душе становится легче.

Пишу тебе письмо, а около моей койки сидят две бакинские девушки — Сурая и Гульчохра. Одна инженер- строитель, другая врач. Они уезжают в Ашхабад и пришли проститься со мной. Как я им завидую, и как мы все должны быть благодарны им! Ведь они едут помогать нашему городу.

По тебе, Ашир, скучаю, часто вижу тебя во сне. Пиши мне. Сейчас же садись и пиши. Слышишь?..»

— Ашир, к тебе пришли! — крикнул Сережа с крыши. Он пристукнул молотком и властно потребовал: — Шифер подавайте!

— Кто пришел? — забеспокоился Ашир. В руке он держал каленый кирпич, такой аккуратный, четко выграненный, звенящий от прикосновения мастерка.

Сережа не ответил.

Ашир вытер о фартук руки и вышел из литейной. Мимо прошел Максим Зубенко с доской на плече. Конец доски пружинился, бился о землю, как хвост живой рыбы.

Ашир недоуменно оглянулся.

Неожиданно из-за угла навстречу ему выбежала девочка в красном платьице, с косичками. За ней шла невысокая пожилая женщина. Пряди седых волос выбились у нее из-под темного платка, в глазах ее можно было прочесть и счастье, и растерянность. Туг Ашир забыл, что он бригадир, что на него отовсюду смотрят.