Арсений Данилов - Adrenalin trash

В общем, к заведению, интерьер которого стал на какое-то время окружающей средой, название «притон» подходило как нельзя лучше. Подобная трактовка программировалась уже архитектурой — кафе было сооружено из обычной квартиры на первом этаже панельного дома. В двух тесных залах стояли несколько грязных столиков, окруженных простыми железными стульями, подпиравшими в основном задницы мужчин в кожаных куртках. Мужчины негромко беседовали и неторопливо, но быстро пили водку. За угловым столиком расположилась молодая разнополая пара, излучавшая глубокое осознание общей безрадостности бытия. В воздухе было много табачного дыма и совсем мало электричества. Барная стойка выглядела здесь неуместно, но это отчасти компенсировалось надтреснутым мужественным голосом, который в сопровождении скупых гитарных аккордов несся из расположившихся на стойке колонок музыкального центра.

Андрей опрокинул в себя вторую рюмку, закусил лимонным колесиком, лежавшим на грязном блюдце. Лимоны здесь нарезали так, что в памяти всплывало то немногое, что осталось от посещений школьных советских столовых. Андрей не умел пить водку, после каждой рюмки сводило желудок. Клин тошноты приходилось выбивать клином табачного дыма. Закурив, Андрей откинулся на спинку стула и посмотрел на сидящего напротив Олега, который действовал почти синхронно с ним. На Олеге теперь был такой же свитер — красный, с черной полоской на груди.

— Хорошая водка, — сказал Олег сгустившимся от водки басом.

Андрей усмехнулся. Олег, как обычно, уловил тончайшие оттенки излучаемого окружающим миром настроения. Из-за этой привычки он напоминал странный эмоциональный ретранслятор.

— В клуб можно сходить какой-нибудь, — сказал Андрей. — Сегодня самое то.

— Дело говоришь, — ответил Олег.

— Просто у нас же свитера одинаковые, — сказал Андрей. — Оригинально смотрится.

— Да уж, — сказал Олег. — Диалектика.

— В смысле? — спросил Андрей.

— Ну, все же одеваются теперь так, чтобы из толпы выделиться, — сказал Олег. — А мы оделись одинаково. И тем самым выделимся еще сильнее.

— А, — сказал Андрей. — Единство и борьба.

— По-моему, отрицание отрицания, — сказал Олег. — Я все время путаю.

— Ладно, — сказал Андрей.

Немного помолчали.

— Слушай, давно хочу спросить, — сказал Андрей, размазав окурок по пепельнице. — Как художник художника.

— Ну, — сказал Олег.

— Зачет сдал? — спросил Андрей.

— Сдал, — сказал Олег.

— Ясно, — сказал Андрей. — А меня продинамили.

— Кто? — спросил Олег.

— Да с обогревателями, — сказал Андрей.

— Членом общества стал? — спросил Олег.

— В смысле? — спросил Андрей.

— Сидишь в баре вечером в пятницу, — сказал Олег. — И обсуждаешь работу.

Андрей сначала растерялся, потом сказал:

— Ну так это не противоречит моим принципам.

— Максимального адреналина, что ли? — спросил Олег.

— Ну вроде того, — сказал Андрей.

— Да ему вообще-то даже водка противоречит, — сказал Олег. — Если разобраться.

— Почему? — спросил Андрей.

— Потому что она подавляет выделение адреналина, — сказал Олег.

— Каким образом? — спросил Андрей.

— Ну как же, — сказал Олег. — Чувство страха притупляется?

— Да, — сказал Андрей.

— Ну вот, — сказал Олег.

— Понятно, — сказал Андрей.

— Так что там с принципом? — спросил Олег.

Андрей помолчал, потом улыбнулся:

— Ну как. Диалектика твоя любимая.

— Да?

— Да. — Андрей снова закурил.

— Поясни, — сказал Олег. Навалившись на стол, он ослабил некоторые лицевые мышцы, так, что на лице его появилось выражение, соответствующее граммам пятистам — шестистам. — Поясни.

— Поясню, — сказал Андрей. Он сначала хотел поддержать Олега, но потом отказался от этой идеи. Рядом с мастером его попытка все равно смотрелась бы жалко. — Поясню. Суть в чем?

— В чем? — спросил Олег.

— В том, чтобы постоянно пытаться идти против течения, — сказал Андрей. — Постоянно.

— Ну, — сказал Олег, уставившись в стол. — Постоянно.

— Так вот, — сказал Андрей. — Если меня тошнит от людей, сидящих вечером в пятницу в баре и обсуждающих работу, то по принципу максимального адреналина я должен хотя бы раз сделать то же самое.

— Сделал? — спросил Олег, поднимая голову.

— Сделал, — сказал Андрей.

— И вставило? — спросил Олег.

— Ну вообще-то нет, — сказал Андрей.

— И че ты тогда мне тут втираешь? — спросил Олег.

Андрей не понял, была ли это очередная киноцитата или нет.

— Да я не втираю, — сказал Андрей. — Это ты нервный какой-то сегодня.

— Фигня. — Олег откинулся на спинку стула и посмотрел по сторонам. — Сделать надо что-нибудь.

— Только что же сделали, — сказал Андрей.

— Да блин, — сказал Олег. — Оттуда шубу можно унести, и слова никто не скажет. Сделали! Ничего мы не сделали.

— Не понравилось, что ли? — спросил Андрей.

— Да не знаю, — сказал Олег, закурив и посмотрев на стол. — Не особо.

— Привыкание, наверное, — сказал Андрей.

— Толерантность, типа, — сказал Олег.

— Типа.

— Может быть, — сказал Олег. — Надо переходить на более сильные возбудители. Двигаться, так сказать, дальше.

— Ну так я принцип затем и придумал, — сказал Андрей.

— А принцип твой вульгарный, — сказал Олег, — Стихийный и не соответствующий истинно пролетарскому духу.

— А что, должен соответствовать? — спросил Андрей.

— Должен, — сказал Олег.

— Ну ладно, — сказал Андрей. — Должен так должен. И чем же он не соответствует?

— Да всем, — сказал Олег.

— Понятно, — сказал Андрей, улыбнувшись. — По-моему, у тебя просто недопой.

Олег несколько секунд молча смотрел на Андрея. Поднимавшаяся от сигареты струйка дыма, задетая сквозняком, делила его лицо почти ровно пополам, от правого угла подбородка до левого угла лба.

— Вот-вот, — сказал Олег. — Весь твой адреналин сводится к бухлу.

После этого он поднял руку, и к ним подошла официантка. Совсем молодая, лет семнадцати-восемнадцати, светловолосая, чем-то похожая на Василису. Андрей старался на нее не смотреть.

— Принесите, пожалуйста, еще водки, — сказал Олег.

— Сколько? — спросила официантка.

— А сколько можно? — спросил Олег.

Официантка хихикнула.

— Давайте еще четыре, — сказал Олег.

— Хорошо, — сказала официантка. — Все?

— Да.

Она взяла со стола четыре опустевшие рюмки и наполнившуюся пепельницу и уже собралась уходить, когда Олег сказал:

— И лимончика еще.

— Хорошо, — сказала официантка.

Через секунду они снова остались тет-а-тет. Между ними был осиротевший стол, ровный, как донская степь.

— Хорошее место, — сказал Олег.

— Ну, — сказал Андрей. — Сам такой.

— Какой? — спросил Олег. — Пью?