Давид Малкин - Король Шломо

На лестнице, ведущей в Храм, стояли священнослужители. В отличие от шумной суеты Масличной горы, на горе Мориа была полуденная тишина, и можно было догадаться, что священнослужители слышат бульканье воды, которую они наливают в Медное море.

Потом, вспоминая тот день, король Шломо удивлялся, что не видел с Масличной горы ни Дома леса ливанского, ни домов своих приближённых – ничего, кроме Храма.

– Господин мой! – окликнул Габис короля.

Шломо обернулся и подошёл к дощечке с рисунком Храма.

Габис объяснил, что здание поставлено неудачно, что нужно сместить Двир [19] Двир – Святая Святых, закрытая часть Храма. в центр плато – так будет гораздо красивее.

– Посмотри на этот рисунок, – говорил он. – Вот вершина горы, мы её выровняли, и теперь нет необходимости привязывать ваш Храм к гумну Арваны. Если Двир поставить вот здесь, а туда переместить Улам [20] Улам – Притвор, отделявший святое от светского. и Хейхал [21] Хейхал – Святилище, переход от Улама к Двиру. , тогда можно будет увеличить двор – ведь там будут собираться иврим со всей Эрец-Исраэль. Пока храм не освящён, в нём всё можно менять. Ты будешь ругать меня за то, что я не сказал тебе этого раньше, но я и сам только сегодня увидел всё строение сверху, отсюда, с Масличной горы.

Слушая Габиса, Шломо думал, что ему ещё не раз придётся объяснять, почему в Храме ничего нельзя перемещать.

– Там, где сейчас стоит Двир, – начал король Шломо, – находится камень, который иврим называют «Краеугольным», потому что на нём держится весь мир. В этом месте наш праотец Авраам должен был принести в жертву Богу своего сына Ицхака, но Бог отвёл его руку. Если Господь разгневается и вынет этот камень из Земли – всё кончится. Мир рухнет. На Краеугольном камне будет стоять Ковчег Завета иврим с Богом. Значит, Двир не может находиться в другом месте.

– Будет, как ты сказал, мой господин, – поклонился Габис.

Принесли хлеб и горшки с мясной похлёбкой, приправленной специями. Благословив пищу, король иврим и строитель-цорянин принялись за еду, не отрывая глаз от горы Мориа.

– Давно хочу узнать побольше о левитах и коэнах, – сказал Габис. – Мне кажется, эти племена не очень-то любят друг друга.

– И коэны, и левиты – одно и то же племя. Племя Леви.

– Тогда почему одних называют левитами, а других – коэнами? – удивился Габис.

Король Шломо отпил воды.

– И коэны, и левиты – одно и то же племя. Племя Леви, – повторил он. – Из этого племени произошёл и учитель наш Моше, который вывел иврим из Египта, и его брат Аарон, ставший первым первосвященником. Все потомки Леви достойно вели себя на пути через пустыню в землю, которую обетовал народу иврим Господь.

– В Эрец-Исраэль? – спросил Габис.

Король Шломо кивнул и продолжал:

– Учитель наш Моше назначил племя Леви быть священнослужителями всего народа иврим. Когда иврим шли через пустыню Синай, часть племени Леви, которая вела свой род прямо от Аарона, отделилась и стала называться «коэнами». Сейчас коэны и левиты вместе несут службу у жертвенников и обучают народ. Но когда будет построен Храм, служение в нём будет разрешено только коэнам. А у жертвенника в храмовом дворе, где будет собираться весь народ, станут служить и коэны, и левиты. Левиты будут и музыкантами, и певчими, и стражниками, и хранителями казны и священной утвари. Как ты знаешь, левиты, после обучения у ваших мастеров, ставили все три части здания Храма: Улам, Хейхал и Двир. У каждого рода левитов и коэнов будут свои обязанности в Храме.

Король Шломо не успел закончить объяснения, потому что раздалось покашливание и в палатку заглянул командующий Бная бен-Иояда.

– Господин мой, – сказал он, склонившись перед королём. – Ты можешь не беспокоиться за Священный огонь, который наши предки принесли с собой из Синая. Кроме того, что его день и ночь охраняют левиты-стражники, я усилил охрану своими солдатами.

– А я и не беспокоюсь. Кто тебе приказал усилить охрану?

– Первосвященник Цадок, – теперь уже удивился Бная бен-Иояда. – Я думал, это твой приказ, господин мой.

– Нет, Бная, – покачал головой Шломо. – Я такого приказа не отдавал, потому что не сомневаюсь: всё пройдёт так, как велит данный нам Богом Закон.

Бная бен-Иояда молчал, стоя посреди палатки.

Король Шломо подошёл и положил ему руку на плечо.

– Я слышал, в народе боятся, что жертва не загорится. Успокой людей. Я уверен, что всё получится так, как надо.

Бная бен-Иояда низко поклонился и вышел из палатки.

– Бная! – окликнул его король Шломо, и тот опять появился у входа. – убери своих солдат. Меня бережёт Бог.

– Мой господин, ты – самый бесстрашный человек. Ты из плоти и крови, как все мы, а строишь дом Господу, который на небесах. Всё будет исполнено!

– Можешь идти.

Командующий поклонился и вышел.

– Рехавам ждёт, мне пора идти. Ничего не надо перемещать, – распорядился король. – Ничего!

За несколько лет до бар-мицвы [22] бар-мицва – «сын заповеди», религиозный обряд, освящающий совершеннолетие мальчика (13 лет). Рехавама Шломо, помня совет пророка Натана, стал чаще брать сына с собой в суд, в Школу Мудрости и на встречи с приближёнными, где говорилось о хозяйстве Эрец-Исраэль и об армии иврим.

Однажды Шломо и Рехавам направились в ерушалаимский суд послушать разбор дел. Суд по старинному обычаю вёлся в городских воротах, и только по трудным и запутанным делам его проводил в зале Престола Дома леса ливанского сам Шломо.

Начался Десятый месяц. В природе стало меньше света, несколько раз принимался накрапывать дождь, и люди заговорили о скорой зиме. Наама настояла, чтобы Рехавам и Шломо надели рубахи, связанные ею из толстой шерсти. Но днём небо над Ерушалаимом расчистилось, и о приближающейся зиме уже никто даже не вспоминал. Король Шломо с сыном, потные, перепрыгивали с террасы на террасу, направляясь к Долинным воротам.

Едва они спустились с горы Мориа, как встретили Кимама бен-Барзилая. Молодой человек тоже направлялся послушать суд и попросил у короля разрешения присоединиться к ним.

– Если господин мой позволит, я спрошу его о том, что мне непонятно, – сказал Кимам бен-Барзилай.

Кимаму ещё не было двадцати, его загорелое лицо резко сужалось к острому подбородку, который он, задумавшись, пощипывал, хотя никакой бороды там не было.

– Спрашивай, не стесняйся, – подбодрил его король Шломо.

– Господин мой, чего должен добиваться суд, когда он разбирает обычные тяжбы из-за земли, дома или другого имущества?

– Чтобы установился мир между обеими сторонами. Приговор не мирит людей. Когда побеждает одна сторона, враждебность к ней другой только усиливается. У иврим положено, чтобы суд старался примирить людей, а они должны помогать суду – так говорил король Давид, готовя меня в судьи.