Алла Герцева - У Вечного огня

— Галина Семеновна! Вам плохо? — остановилась возле нее, медсестра Маша.

— Спасибо, Машенька, сейчас пройдет! Сердце немного прихватило.

— Надежда Ивановна не вышла на дежурство! Звонила, не отвечает! — Маша поправила колпачок на голове.

— Когда звонила! — женщина пошла по коридору, на ходу расстегивая пуговицы теплой кофты.

— Да, все утро!

Галина вошла в ординаторскую, повесила кофту в шкаф, достала халат, надела, расправила полы. Ей сейчас еще тяжелее, чем мне. Подумала она. У меня сын в тюрьме, а у нее в морге. Мой, отсидит и придет, а ее никогда не вернется. Оттуда не возвращаются. Она пригладила волосы, мельком взглянула на свое отражение в зеркальной дверце шкафа. Перевела глаза на сестру, стоящую в проеме двери.

— Собери девочек! — Галя переложила бумаги на столе. Надо сходить к Наде. Сколько лет вместе в одной больнице. Как в глаза ей взгляну? Колька убил Сергея. Чем смогу утешить!? Подвинула стул, села, положила локти на стол. Будто всю ночь мешки разгружала! В коридоре послышался звонкий смех. Чей-то голос пропел на высоких нотах: «Ах, вернисаж, ах, вернисаж…» — Тихо ты, распелась!

Машка ругается, улыбнулась Галина. Молодость! Беззаботность!

Девчонки стайкой влетели в ординаторскую, столпились у двери.

— Проходите, присаживайтесь! — Галина Семеновна встала у стола. Каждый раз на дежурстве, утром собирает сестер, для раздачи поручений, и каждый раз они, толпятся у порога. Сама когда-то такая была.

— Я отлучусь ненадолго. У Надежды Ивановны сын погиб!

— Позавчера в морг привезли! Страх глядеть! — закрыла ладошками лицо, Катя.

— Я чуть в обморок не упала! — замахала маленькими ручками перед лицом, толстенькая Зина. — Не вспоминай!

— За старшую, останется Мария! — прервала разговоры медсестер, Галина Семеновна. — Внимательно читайте рекомендации врачей при раздаче лекарства. В перевязочной соблюдайте чистоту! Все понятно!

Девчонки закивали головами.

— Тогда свободны! — девчата, подталкивая друг друга, выбежали из кабинета. Весь коллектив за последние два года обновился. В моей смене, только я и Надя со стажем. Старухами смотримся на фоне этого цветника. Галина сложила аккуратной стопкой папки на столе.

Зазвонил телефон.

— В общем, я говорил! Вадим обещал помочь! — услышала Галя, голос Андрея. — Сама сходи!

— Поняла! — вздохнула Галина. — Я знала. Ни ты, ни Вадим не сможете пойти к Наде. Она на работу не пришла. Сейчас и пойду.

Галина положила трубку. Ему тоже не сладко! Утром, за завтраком у мужа тряслись руки, расплескал кофе из чашки. За двадцать лет совместной жизни впервые видела его таким удрученным. Ах, Колька, Колька, что же ты наделал? Если, тюрьма? Прощай карьера, олимпиада! Сколько дадут за убийство? С особой жестокостью! Сказал Павел Андреевич! Хоть бы увидеть до суда. Как он? Похудел, побледнел? Она с трудом перевела дыхание, подошла к шкафу. Протянула руку к дверце и застыла. Как сейчас приду к Надежде. Какие слова найти, чтобы успокоить? Сняла с вешалки кофту, надела, машинально пригладила волосы, застегнула пуговицы, и вышла из кабинета.

По улице, Галя шла, не узнавая дороги, будто впервые идет к подруге. Толкнула дверь подъезда, тяжело ступая, поднялась по ступенькам. Сколько раз приходила на день рождения Нади, сидела за свадебным столом, на поминках Надиного мужа. Совсем недавно, отмечали восемнадцатилетие Сергея. Высокий, стройный, парень. Крутой лоб, прямой, крупный нос, красиво очерченные, тонкие губы, немного выдающийся вперед подбородок. Серые, с черными густыми ресницами, глаза, строгий, сосредоточенный взгляд. Она позавидовала подруге. Умный мальчик. С такими глазами становятся учеными, героями. Мой Колька другой. Взбалмошный, ленивый. Если бы не отец и тренер, вечно стоящие, у него над душой, ничего бы из него не вышло. Остановилась у двери, обитой черным дерматином. Сережка вместе с Андреем делали, вспомнила Галина. Постояла несколько секунд, прислушиваясь, не донесутся ли из квартиры хоть какие-то звуки. За дверью тишина, страшная, напряженная, жуткая. Ей захотелось убежать. Может быть участкового позвать? Не оказаться свидетелем, а то и подозреваемой. Ведь, как никак, заинтересованное лицо. Не стань Надежды, и дело закроют. Она махнула ладонью перед лицом. Господи! Какие страшные мысли иногда приходят в голову, и без всякого повода. Решительно нажала на кнопку звонка.

Надя повернула на бок занемевшее тело, пошевелила ногой, потом другой. Так и заснула, не раздеваясь, на диване? Сколько времени? Поискала глазами будильник. Всегда стоял на столе. Увидела перевернутый вверх ногами циферблат на полу, под столом. Скатился. До ее слуха донеслись короткие гудки. Трубка повисла над краем стола и раскачивается на проводе. Ну, вот, и трубку не положила. Никто, наверное, дозвониться не может. Провела ладонями по волосам. Вздрогнула от прозвеневшего в прихожей звонка. Господи! Какой день? Сколько я проспала? У меня смена! За двадцать лет ни одного прогула. Она оперлась о подушку дивана, встала, шатаясь, как пьяная, добрела до коридора.

Пальцы не слушаются, ключ не поворачивается. Наконец, распахнула дверь, словно сквозь пелену тумана, увидела лицо Галины.

— Уходить хотела! — перешагнула порог, Галя. — Участкового звать! Спишь? — остановила взгляд на бледном лице подруги. Словно покойница! Пронеслось у нее в голове. Постарела лет на двадцать! Она прошла в комнату.

— С тобой все в порядке? А то я и чемоданчик захватила. Может укол успокаивающий сделать?

Надежда медленно двинулась за ней.

— Что со мной может случиться? Руки, ноги, на месте. Голова тоже. Цела и невредима. Только вот, видишь, заснула. Будильник уронила, он остановился, не знаю, сколько времени. И телефон, вот! — она указала на стол. — Трубка съехала.

Галина подняла будильник, завела, поглядела на свои наручные часы, поставила стрелки. Положила трубку на рычаг аппарата, села на стул, поставила у ног серый медицинский чемоданчик.

— Ты сегодня на смену не пришла. Маша тебе все утро звонила!

— Теперь прогул засчитают? Не могу идти. Ноги и руки, словно чужие!

— Да кто тебя станет попрекать! У тебя обстоятельства! Я уж, думала, с тобой что случилось?

— Со мной все хорошо! — Надя опустилась на диван, сложила руки на груди.

Галя посмотрела на подругу. В своем уме? Говорит, странно, будто не помнит о случившемся. Глаза сухие. Даже, не плакала.

— Помочь? Так ты скажи!

— Ничего не надо! — Надежда обняла себя руками за плечи. Ее трясет сильный озноб, как при высокой температуре.

В прихожей прозвенел звонок. Надя повернула голову.

— Будто, позвонил кто, или показалось?

Я открою! — поднялась Галина. На пороге Павел Андреевич.