Дуглас Кеннеди - Женщина из Пятого округа

Закончив печатать, Леклерк зачитал вслух мое заявление и спросил, согласен ли я с изложенными в нем фактами. Когда я кивком головы подтвердил, что все так, он нажал кнопку на клавиатуре, и из стоявшего рядом принтера с жужжанием поползла распечатанная бумага.

— Пожалуйста, прочитайте, распишитесь и поставьте дату.

Когда я все это сделал, он сказал:

— Теперь нам нужно взять у вас отпечатки пальцев.

— Я полагал, меня вызвали только для того, чтобы сделать заявление.

— И взять отпечатки тоже.

Я что, подозреваемый? — едва не вырвалось у меня. Но я заранее знал ответ на этот вопрос, как знал и то, что отказ от процедуры снятия отпечатков наведет на мысль о моей виновности…

— Ведите, — сказал я.

Инспектор проводил меня в другой кабинет, где техник в два счета откатал мои пальцы, предварительно обмакнув их в чернила. Потом мне указали на умывальник.

Когда я вымыл руки, Леклерк сказал:

— Вам придется подождать, пока я занесу ваше заявление инспектору Кутару. Если он сочтет нужным задать дополнительные вопросы, вас пригласят к нему.

— Сколько времени это займет?

— Сегодня у нас много работы…

Он поднялся и проводил меня к скамье, где по-прежнему сидели двое в наручниках.

— Можете подождать здесь, — сказал Леклерк.

— Надеюсь, вы не собираетесь меня заковывать? — спросил я.

Губы Леклерка тронула кислая улыбка.

— Если только вы будете настаивать.

Задержанные оглядели меня с головы до ног. Я случайно встретился взглядом с одним из них — в его расширенных зрачках сквозила агрессивность.

— Чего пялишься, придурок? — прошипел он. — Нарываешься?

Я лишь покачал головой. Это ему не понравилось, он вскочил, чтобы броситься на меня, но наручники ограничивали его движение.

— Я тебя потом достану, — пригрозил он.

— Даже не мечтай.

Я сел на дальний конец скамьи и вытащил из кармана книгу, которую штудировал в последнее время: «Слова» Жака Превера. Мне нравились его каламбуры, но в такой обстановке я мало что понимал.

Клоун с расширенными зрачками продолжал отпускать колкости в мой адрес, пока один из дежурных копов не подошел к нему и не приказал заткнуться. Парень огрызнулся:

— Думаешь, напугал меня, flic ?

Коп взялся за дубинку и ударил по скамье в нескольких сантиметрах от задницы задержанного. Парень испуганно дернулся.

— Не закроешь свою пасть, в следующий раз получишь между ног.

Я поднял повыше томик Превера, прикрывая лицо.

То ли инспектор Кутар был действительно занят, то ли намеренно игнорировал меня, но прошло полчаса, а от него не было ни слуху ни духу. Я остановил проходившая мимо офицера и попросил выяснить, как долго мне придется ждать.

Прошло еще двадцать минут — никакого результата.

Я обратился к другому офицеру:

— Не могли бы вы узнать у инспектора Кутара…

— Он вас вызовет, когда освободится.

— Но я жду уже около часа…

— И что? Час — это всего ничего. Сядьте, вас позовут, когда…

— Сэр, прошу вас…

— Сядьте! — Это был скорее приказ, и я повиновался.

— Что, взяли тебя за яйца, говнюк? — ощерился наркоман.

— А тебя посадили на цепь.

— Пошел к черту!

Коп — уже на выходе — развернулся и ткнул дубинкой в мою сторону.

— Эй, вы там — никаких разговоров.

— Этот парень сам начал…

— Я сказал, никаких разговоров.

Изобразив покорность, я кивнул и снова попытался сосредоточиться на Превере.

Прошло пятнадцать минут, двадцать, потом…

Это какое-то безумие. Вставай и уходи — и пусть попробуют остановить тебя.

Но, пока я всерьез обдумывал эту глупую идею, в дверь заглянул Кутар.

— Мсье Рикс… — Он сделал знак следовать за ним. Когда мы шли по коридору, он сказал:

— Прошу прощения, что заставил вас ждать в комнате с местными отбросами.

Я промолчал. У меня почти не было сомнений, что инспектор Леклерк намеренно посадил меня рядом с этим гадом в наручниках, чтобы тот вывел меня из равновесия… и, надо признать, ему это удалось.

— Сюда, пожалуйста, — сказал Кутар, приглашая меня в кабинет.

Здесь было попросторнее. Перед большим столом стояли два удобных кресла, на стенах висели грамоты в рамках и непременный портрет Ширака; на столе рядом с компьютером стояла переполненная пепельница.

Инспектор тут же прикурил свежую сигарету, нащупал на столе бифокальные очки и нацепил их на кончик оса.

— Итак, мсье Рикс… я прочитал ваше заявление. Интересно.

— Интересно? — осторожно переспросил я.

— Да, интересно. По правде говоря… очень интересно.

— В каком смысле?

— В своем заявлении вы повторяете то, что рассказали мне утром в своей chambre , — что вы практически не общались с мсье Омаром. И в то же время джентльмен, который сдал вам комнату, мсье Сезер, заявил нам, что вы постоянно воевали с мсье Омаром из-за его гигиенических привычек… Конкретно — из-за состояния вашего общего туалета.

— Это верно, но…

— Тот факт, что мсье Омар был обнаружен мертвым с туалетным ершиком во рту…

— Так, минуточку…

— У вас дурная привычка перебивать меня, мсье Рикс.

— Извините, — пробормотал я.

— Я повторяю: со слов мсье Сезера, вы неоднократно жаловались ему на нарушение мсье Омаром правил гигиены. Если совместить эти показания с тем, что во рту мсье Омара торчал ершик для унитаза, можно предположить, что убийца оставил символический намек на то, что покойный джентльмен не соблюдал коммунальную санитарию. Так что…

Я поднял руку. Кутар взглянул на меня поверх очков.

— У вас вопрос? — спросил он.

— Скорее заявление.

— Вы уже сделали заявление.

— Но я хочу добавить к тому заявлению.

— Вы подписали то заявление.

— Я лишь хочу сказать, что…

— Вы хотите изменить свое заявление.

— Я не убивал Омара.

Инспектор пожал плечами.

— Вы рассчитываете, что я поверю вам на слово?

— Подумайте сами: ведь это я вызвал полицию, сообщил о преступлении.

— В шестидесяти пяти процентах убийств, которые я расследовал, именно настоящий убийца и сообщал о преступлении.

— Я отношусь к тридцати пяти процентам.

— Засунуть ершик в горло жертвы, а потом перерезать яремную вену… Очень изобретательно.

— Я не…

— Вы говорите, что не убивали, но у вас был мотив: злость на его отвратительные привычки. Попробую угадать: он никогда не спускал воду в унитазе после большой нужды, а потом насмехался над вами, когда вы пытались заставить его убирать за собой. Я знаю, американцы помешаны на чистоте… и на борьбе с курением.

Сказав это, он выпустил облачко дыма.

— Я не имею ничего против сигарет.

— Аплодирую вашей непредвзятости. Вы к тому же не брезгливы, раз живете в таких условиях. Должен сказать, вы, наверное, единственный американец, который когда-либо селился на улице де Паради в chambre de bonne.