Альбер Коэн - Любовь властелина

(Довольная ухмылка при этих словах — чем же ее объяснить? Дело в том, что накануне выхода из отпуска по болезни он прочел биографию Моцарта и его живо заинтересовала глава о скудных заработках композитора, умершего в нищете и брошенного в общую могилу для черни. Используя материалы экономического отдела, он провел исследование о покупательной способности разных денежных единиц в период между 1756 и 1791 годами и выяснил, что он, Адриан Дэм, зарабатывает в десять раз больше, чем автор «Женитьбы Фигаро» и «Дон-Жуана».)

— Прямо скажем, неудачник, сир Вольфганг Амадей, — опять усмехнулся он. — Вам уж никак было не купить часики за девятьсот швейцарских франков.

Он вновь пустился в расчеты. Чиновник ранга «А» в кабинете над ним зарабатывал в шестнадцать раз больше Моцарта, первый секретарь посольства — тоже, начальник отдела в двадцать раз больше Моцарта, а посол — аж в сорок раз! Что касается самого сэра Джона, ни хрена себе, — в пятьдесят раз, если учитывать представительские расходы! В общем, Генеральный секретарь Лиги Наций зарабатывает больше, чем Бетховен, Гайдн и Шуберт, вместе взятые! Ничего себе заведение, эта Лига Наций! Какой размах!

Донельзя довольный, он принялся насвистывать чудесную мелодию, сочиненную неудачником, из той симфонии, которую давеча с благоговением выслушала и проводила бурными аплодисментами целая толпа удачников, чиновников рангов «А» и «Б», начальников отделов, министров и послов. Все они любили музыку, но и в жизни умели устраиваться.

— Короче, дружище Моцарт, облапошили тебя, — заключил он. — Ну ладно. Пора заняться и социальными отношениями.

Ах да, нужно звякнуть милейшей Пенелопе, супруге Канакиса, это долг вежливости. Всегда полагается поблагодарить хозяев на следующий день после приема. Решил — сделал. Положив трубку, он глубоко вздохнул. О-ля-ля, вечно эта Ариадна заставляет его выкручиваться, ему пришлость плести что-то про мигрень, потому что она, видишь ли, не выносит Канакисов — а они, кстати, такие милые. Так, он же еще давно собирался позвонить мадам Рассет, это вам не хухры-мухры, дочь вице-президента Международного комитета Красного Креста! Вчера у Канакисов он с ней так мило пообщался. Он ей понравился, это видно было невооруженным глазом. А то ведь от них уже четыре месяца ни слуху ни духу, и при этом они много принимали, и у них были такие интересные люди, даже, по словам Канакиса, одна княгиня. Это все потому, что они не пригласили их в ответ. Вот отсюда и размолвка, и, по сути, они правы. Если Дэмы не дают им возможности пообщаться с интересными людьми, с какой стати предоставлять такую возможность Дэмам? Во всем виновата Ариадна, которая и этих тоже не переносит. Надо срочно наладить отношения с Рассетами, они ценные люди в светском кругу.

Он набрал номер, откашлялся, подпустил в тон изысканных модуляций.

— Мадам Рассет? — Затем голосом нежным, бархатным, сахарным, доверительным, таинственным, значительным, поставленным, проникновенным, несущим в себе все оттенки светского шарма, представился: —Адриан Дэм. — (Его охватила необъяснимая гордость собственным именем.) — Здравствуйте, моя миленькая мадам, как ваши дела? Нормально добрались домой с приема? — (С намеком на флирт.) — Как спалось? Я вам случайно не снился? — (Он на мгновенье высунул язык «иголочкой», такая уж у него была привычка, когда он изображал светского повесу.)

И все в таком духе. Он положил трубку, встал, застегнул пиджак, потер руки. Есть! Рассеты придут на ужин во вторник двадцать второго мая! Отлично, отлично. Да уж, социальные отношения налаживаются как нельзя лучше! Можно сказать, стремительное восхождение! У Рассетов такие связи! Адриан Дэм, светский лев, — вскричал он, и от избытка чувств вскочил, завертелся в танце, похлопал сам себя, поклонился в знак благодарности и сел на место. В восторге от себя, он повторил изящные, вежливые фразы, которые использовал в разговоре с малышкой Рассет, и вновь розовой молнией мелькнул острый кончик языка, быстро облизав верхнюю губу.

Отлично, мои поздравления. Надо подумать, кого пригласить, чтобы соответствовали паре Рассет. Ну, конечно, Канакисов, это долг чести. Веве тоже придется позвать, с этим гадом надо поласковей. Что до остальных, он выберет дома, посмотрев пригласительные билеты. А вот, кстати, неплохая идея: приглашения можно скреплять скрепками разного цвета, в зависимости от социальной значимости адресата. К примеру, красные на приглашениях самым шикарным гостям. Это облегчит составление списка — красные с красными, синие с синими. А если кто-то получит повышение по службе, синяя скрепка заменяется на красную, вот и все. И когда приглашений с красными скрепками будет подавляющее большинство, от тех, что с синими, можно будет легко избавиться. Синие — в корзину!

— Ладно, хватит время терять. За работу! Но прежде — маленькая прогулка, минутки две, не больше, нужно же ноги размять, мозги проветрить, прежде чем приступать к делу.

В саду, присоединившись к группе из четырех коллег, вышедших на прогулку с теми же целями, он принял участие в беседе, которая вертелась вокруг трех основных тем.

Открывали повестку дня милые сердцу маршруты путешествий в ближайшие каникулы, которые были изложены и выслушаны с равным вниманием пятью сотрудниками, объединенными единым порывом кастовой близости и служебного равноправия. Затем, с умилительным единодушием счастливчиков, одинаково ценящих комфорт, они радостно и взволнованно поделились друг с другом планами по поводу будущей машины.

И наконец, перейдя к последней теме, они жарко принялись обсуждать несправедливые повышения по службе недостойных сотрудников, которые вот-вот произойдут. Гарро, ранг «Б» отдела экономики, рассказал о конкурсе на получения ранга «А», который был только что объявлен. Выдвигаемые на конкурсе требования относительно национальности и лингвистических познаний были таковы, что становилось ясно как день: конкурс специально сфабрикован для продвижения Кастро, чилийца, ранга «Б» из их отдела. Все были возмущены. Такие хитрости шиты белыми нитками! А все потому, что Кастро — любимчик своей делегации! Отвратительный фаворитизм! — вскричал Адриан. На что Гарро заявил, что, если Кастро и вправду назначат, он незамедлительно потребует перевода в другой отдел! Быть под началом какого-то Кастро — да ни за что! Да-да, великолепно, именно перевод! Пусть сами там без него справляются, как хотят.

— Господа, я вынужден вас покинуть, — сказал Адриан. — Долг прежде всего. Меня ждет серьезная работа.

Вернувшись за письменный стол, он вздохнул, разглядывая собственные ногти. Кастро такой бездарь! Он усмехнулся, вспомнив проект письма, который этот невежда начал фразой «Вы не можете не знать» и закончил «исправить эти недостатки»! И из такого ничтожества хотят сделать чиновника ранга «А», у которого кабинет с кожаным креслом, застекленный книжный шкаф и на полу персидский ковер! Право же, чего только не увидишь в этой конторе!