Юрий Григ - Пусть умрёт

В тот же миг из огненного клубка вылетел искореженный киль с обломком фюзеляжа. Беспорядочно кувыркаясь, он пронесся по вершине опустевшей скалы, подобно бритве срезая остатки чахлой растительности.

Огненный клубок, не долетев до вершины, в бессильной злобе от несостоявшегося аутодафе растекся, опоясывая подножие скалы пылающей рекой.

Лишь маленькая ящерка, надежно укрывшаяся в расщелине, осталась единственным свидетелем произошедшего. Высокомерно вздернув подбородок, она проводила немигающим взглядом три человеческие фигуры, которые, смешно подергивая конечностями, промелькнули одна за другой над ее головой.

Здесь мы обязаны прерваться, чтобы незамедлительно успокоить тебя, читатель! Ты без сомнения уже успел проникнуться теплыми чувствами к этим, во всех отношениях симпатичным персонажам.

Не отчаивайся – они не погибли. Нет! Остались живыми и, более того, настолько невредимыми, что если бы назавтра им пришлось проходить медкомиссию на годность к военной службе, вердикт врачей без сомнения гласил бы: «Годны к строевой»!

Всего лишь несколько царапин, ссадин и банальных синяков, не представляющих серьезной угрозы для жизни, – вот, пожалуй, и весь нанесенный урон, если не считать совершенно естественного в таких случаях испуга.

Иной скажет – чудо! Но к его разочарованию всё оказалось до удивления тривиально. Всё дело в форме скалы. Со стороны моря она имела углубление в основании, напоминая гигантский гриб, похожий на трутовик, что растет на деревьях. Когда, как мы помним, взрывная волна промчалась над ней и на ходу подхватила наших героев, другая часть ее фронта прошла низом, отразилась от берега и выскочила из-под гриба точнёхонько в тот момент, когда бедняги, уже распрощавшиеся с жизнью, стремительно приближались к поверхности воды. Хорошо известно, что в таких условиях вода обладает твердостью бетона, и они неминуемо разбились бы, не будь этой нижней волны. Она-то и сыграла роль своеобразного батута, который, слава богу, подхватил счастливчиков – иначе не назовешь, – погасил смертельно опасную скорость и бережно опустил их на воду.

Вот и всё. И никаких чудес!

Однако счастливая случайность, уберегшая нашу троицу от смерти в морской пучине, обернулась неприятностью совсем иного свойства.

В тот момент, когда изумленный Нкулункулу, воздавший благодарность своему богу, громовержцу Нгаи, готовился выловить из воды своих неуемных пассажиров, в бухту на полном ходу ворвался патрульный катер.

Надо отдать должное слаженным действиям команды этого плавсредства – дальнейшее происходило без проволочек, если не сказать – стремительно, и спустя полчаса, все, включая дрожащего от страха Нкулункулу, были доставлены под конвоем в здание наблюдательного пункта – то самое, с террасой, о котором речь шла ранее.

Здесь их препроводили в просторную комнату.

Бежать было некуда, да и довольно глупо, несмотря на то, что в сотне-другой метров, внизу у причала покачивалась отбуксированная сюда же лодка старика.

Молчаливые фигуры стражей с автоматами в руках недвусмысленно намекали на бесперспективность, если не крайнюю бессмысленность этой затеи, пусть она и пришла бы вследствие перегрева на солнцепеке в голову кому-либо из пленников. Стало быть, учитывая, что из таких ситуаций удавалось выпутываться только агенту «007», им ничего не оставалось, как только потирать ушибы и созерцать интерьер помещения, в надежде на чудо.

Но толком рассмотреть так ничего и не успели. В комнату внезапно вошли двое.

Стоит ли говорить, дорогой читатель, что с первого взгляда наши горемыки узнали в них старых знакомых – Пронькина и его приближенного Корунда.

Стоит ли также говорить, что и Матвей Петрович – увы, увы и еще раз увы! – не мог не признать журналиста Максимова в одном из этих людей, из-за обильных кровоподтеков и ссадин, и разорванной, к тому же мокрой, одежды выглядевших, прямо скажем, не наилучшим образом. Да-да, того самого, с коим он имел счастье (или несчастье) совсем недавно познакомиться в холодной – не в пример этому райскому уголку – Москве. Правда, остальные ни Пронькину, ни Матвею Петровичу, ясное дело, знакомы не были. Хотя, осмелимся предположить, будь даже так, вряд ли это благоприятно отразилось бы на их судьбе.

Да-а... что тут скажешь!

Выражаясь военным языком: неприятельские стороны находились в неравном положении, причем, явное преимущество было отнюдь не на стороне тех, кому мы с вами симпатизируем. И самое главное: сдавалось, у них не было ни одного мало-мальски удовлетворительного выхода. Одним словом – тупик, братцы…

А Матвей, старый наш знакомый, Петрович, узнав Максимова, плотоядно ухмыльнулся и, поглядывая на пленников с нескрываемым злорадством, стал что-то быстро нашептывать Пронькину на ухо, змей. По мере того, как Марлен Марленович внимал, брови его поднимались все выше и выше.

— Та-ак... – наконец протянул он озадаченно, вперив недобрый взгляд в Максимова, – Так вот, значит, кто к нам пожаловал. Не ожидал... Прямо скажем – не ожидал! Ну что ж... Мне передавали, что вы желали со мной познакомиться. Раз уж так сложилось, будем, как говорится, знакомы, господин Максимов.

— Приветствую вас, господа, – невозмутимо отозвался Максимов.

— С Матвеем Петровичем вы уже встречались, – в задумчивости произнес Пронькин.

— А ведь я предупреждал тогда – работа у вас, газетчиков, опасная, – мстительно процедил сквозь зубы Матвей Петрович, и намеревался было продолжить, но Пронькин перебил:

— Позвольте полюбопытствовать, а кто эти люди, ваши друзья?.. Если не секрет, конечно.

— Вы совершенно точно выразились, это мои друзья... Вот это Алёна, а это...

— Меня зовут Джон Уиттни, – встрял Фил Синистер по-русски, почти без акцента

— Он что, американец? – спросил Матвей Петрович у Максимова, словно не придавая значения тому факту, что американцы тоже умеют разговаривать.

— Стопроцентный! – кивнул Максимов.

— Отлично... И что же вы, стопроцентные русские в компании стопроцентного американца, здесь, на острове, собственно, делаете? – спросил Пронькин.

— На острове?

— Ну да, здесь, здесь... Вы же отлично расслышали мой вопрос, к чему переспрашивать.

— Честно говоря, не понимаю, по какому праву вы нас удерживаете и допрашиваете?

— По праву сильного, Александр Филиппович, по праву сильного. Вы же не станете возражать против этого? – в голосе Пронькина послышались металлические нотки.

— Все относительно! Но, судя по всему, в данный момент сила на вашей стороне, если вы имеете в виду сей непреложный факт. – Максимов сделал жест рукой в сторону двух увешанных оружием чернокожих бугаев, безмолвно подпирающих косяк с обеих сторон двери. – В то же время вы заблуждаетесь, если думаете, что это преимущество носит абсолютный характер. Даже очень сильные люди имеют уязвимые стороны и, что самое паршивое – для них самих, конечно, – часто даже не догадываются об этом.