Юрий Григ - Пусть умрёт

Женщины мужикам не уступали, хотя профиль бесед местами кардинально отличался от тематики, избранной сильным полом.

Мальдивы и бутики, искусство и литература обсуждались особенно оживленно – чуть ли не каждая вторая из присутствующих была писательницей, и уж, пожалуй, все без исключения заказывали портреты у модной сейчас столичной художницы Лизки с фамилией Плиски. Гламурные похождения и скандальные тусовки перетирали основательно. Сплетничали о том, как обокрали шоумена Гудкера – взяли много цацек (следовал точный список в штуках и каратах) плюс наличных: двести штук баксами и миллиона два деревянными; говорили – Гудкер со своей новой, «с иголочки», двадцатилетней женой заявил журналистам что-то типа: «Так, ничего существенного – мелочь, заработаем еще». Злорадствовали насчет Анверова, которому все завидовали, за что, понятное дело, недолюбливали – парень на скорости 260 где-то в Европе разбил «в лепешку» свой новенький «феррари», правда потом всё-таки жалели: мол, хорошо – жив остался. Перемывали косточки Осенину, народному артисту и любимцу, который будучи в фиолетовом состоянии подрался в баре с двумя проститутками. Девки расцарапали ему рожу, а самого народного забрали в милицию. Понятное дело, откупился бы, если бы не захотелось вдруг пьяному дурню плюнуть в рожу одному из ментов. Тот, естественно, в амбицию, и артиста упекли за оказание сопротивления властям на пятнадцать суток.

Вот какие не простые люди собрались здесь сегодня. Вот какие не простые разговоры тут велись.

В общем, много интересного можно было услышать, пока мы искали Марлена Марленовича Проньина, который – странное дело – пока так и не повстречался нам среди этой пестрой толпы.

Как?! Разве не было еще упомянуто о хозяине, собравшем всех этих милых людей под одной, фигурально выражаясь, крышей? Поспешим немедленно исправить это упущение.

Итак, какова была подлинная причина сегодняшней пирушки, никто толком не знал, поскольку в приглашении об этом ничего не объяснялось. Говорилось просто: будем, типа, рады увидеть тебя у нас, дорогой друг, тогда-то и тогда-то, во столько-то и во столько-то. Ни слова о причине торжества, что было вполне в духе хозяина, большого оригинала по части разнообразных придумок, стоит заметить.

Но сдается, отсутствие официально оглашенного повода никому не причиняло существенных неудобств.

Однако кое-какие мнения все же циркулировали: кто говорил – справляет Марлен Марленович свой недавно прошедший день рождения; другие уверяли, что ничего подобного – отмечается получение звания «Предприниматель №1» минувшего года, которого удостоен был господин Проньин; прочие сходились во мнении – празднуется юбилей основания фирмы хозяина, хотя официально считалось, что после губернаторства, депутатства и последующих двух-трех лет гендиректорства господин Проньин отошел от дел.

Да, да... Просто объявил в одно прекрасное утро во всеуслышание, что передает бразды правления и все принадлежащие ему акции к тому времени уже крупной корпорации соучредителю и младшенькому брату своему Владимиру Марленовичу Пронькину. Незначительная, всего-то в одну букву, разница в фамилиях для большинства осталась незамеченной.

Таким образом, Марлен Марленович формально, по бумагам, то есть, нигде не значился.

Но бумага бумагой, а людям, посвященным в хитросплетения отечественных бизнес-схем, было предельно ясно, кто настоящий хозяин горы. А то, что передал дело родному – так что ж тут удивительного? Кому ж еще в наше время доверять, как ни брату, скажите на милость.

Только вот, что это было за дело и чем, собственно, занималась эта корпорация, никто точно не знал. Известно было одно: деятельность ее имела отношение к технике.

Отирались в фирме также и военные. Время от времени в утонувший в зелени безукоризненно отремонтированный особняк, занимавший приличный кусок земли в одном из самых дорогих районов в центре столицы, заглядывали даже влиятельные фигуры из правительства и парламента. Иностранные персоны, в основном из стран третьего мира, тоже были частыми гостями особнячка, на фронтоне которого блестела мраморная табличка, с выбитыми в кладбищенском стиле золотыми буквами: «Памятник старины. Охраняется государством».

Итак, именно Марлен Марленович Проньин закатывал для друзей сегодняшний банкет.

В поисках хозяина наша траектория неминуемо пролегла в непосредственной близости от столов, и, поверь, читатель, достаточно было мимолетного взгляда на эту гастрономическую вакханалию, чтобы понять – как бы мы ни торопились, обойти молчанием столь супер-архи-наиважнейший вопрос, а именно вопрос о «хлебе насущном», ни в коем случае не удастся.

С другой стороны, язык человеческий слишком скуден для того, чтобы передать те чувства, которые по замыслу автора этих чудес кулинарного мастерства должны были обуревать каждого, кому посчастливилось сегодня здесь оказаться.

Лейтмотивом угощения была русская кухня. Все знали о пристрастии господина Проньина ко всему национальному. Столы ломились от икры – куда ж без нее? Рыбы имелось в изобилии – соседствовали друг с другом красная и белая, озерная и морская, копченая и соленая. Те из обитателей подводного царства, кто не был разделан, разрезан, посыпан зеленью, залит соусом, обезглавлен, а, следовательно, сохранял еще глаза, печально взирали на своих менее удачливых сородичей, аккуратными кусочками заполнявших бесчисленные блюда.

Луфарь тушеный, нафаршированный жареным лучком, с яйцами и грецкими орехами! Мероу – целиковый, прямо из Индийского океана, разлегся на блюде, подлец, во всей красе – крупный экземпляр, никак не меньше метра – в глазницах черешни, на плавниках кружевные фестончики. А вкус-то! Вкус – божественный!

Да... повар у Проньина – просто гений! Все знают. Молва о нем уже давно по городу циркулирует. Никто не сможет так безупречно приготовить акулу мако или морского, скажем, гребешка дальневосточного, или прочую морскую сволочь.

И в дичи никому не уступит... Композитор! Король! Бог!

Одна шейка гусиная, нафаршированная боровиками, чего только стоит. А сегодня он пребывал явно в ударе: перепела, вальдшнепы, рябчики, куропатки. Да возможно ли всё перечислить? Как, действительно, описать деревья, с веток которых фрукты свисают – гроздья бананов на банановой траве, груши на ветках грушевого дерева, а крупные вишни просятся в рот с веток, покрытых плодами, что твоя облепиха? Гаргантюа прослезился бы от умиления.

Из «ненашей» кухни было негусто: не успел официант разложить по серебряным мини-сковородочкам трюфели с мускатным орехом в мадере – враз смели!

Первым обнаружил сей деликатес лысый толстяк уморительного вида, успевший изрядно вспотеть по причине непрерывного процесса дегустации. Аппетитно чавкая, он сообщил своему соседу – худому, жилистому типу с базедовыми глазами: