Мария Бушуева - Отчий сад

Когда пришло лето, столь нелюбимое Пушкиным, томик которого всегда стоял у Анны Борисовны, бывшей Натальиной свекрови, возле кровати, а значит, можно было, наконец, съездить в Дом отдыха, что после Марфиной выходки, стало вполне выполнимым. Именно тогда Светлана, надев те самые туфли, которые ей жали, решила выйти за хлебом.

note 324 Note324 329 Она всегда была как-то не уверена в погоде: весной с трудом переходила на демисезонную одежду, а когда наступало лето и даже дети уже бегали в шортах и майках, все еще пугливо выбиралась на улицу в старых джинсах и свитерке.

Она выглянула в окно. Прохожие были редки в их районе, из-за дальнего расстояния и отсутствия близких магазинов вынужденно выбравшие машины как единственный способ передвижения. Но Светлана дождалась, пока из соседнего дома вышла женщина с детской коляской, одетая легко — в оранжевый топ и юбку-мини, — и не стала надевать синий плащ.

Так она и выскочила из дома — в бежевых брючках и бежевой хэбэшной кофточке. Правда, кофточка была с длинными рукавами: свои руки казались Светлане некрасивыми, а подмышки старыми.

Туфли сильно жали: когда тепло, ступни ног распухают. И она, вспомнив, что у нее нет других, вздохнула.

В руках у нее была простая холщовая сумка, которая ей очень нравилась: она так и не сумела пока отказаться от некоторых деталей подросткового стиля.

— Девушка! — окликнул ее мужчина, выглядывающий из красивой дорогой машины. — Я правильно еду в Мегу?

— Правильно, — не глядя на него, буркнула она, стесняясь своей бедной одежды и бледного незагорелого лица. — Сейчас направо.

— Светлана, ты? — Мужчина смотрел на нее, не отрываясь, его полноватое голубоглазое лицо вдруг засветилось так, будто под кожей его зажглась свеча.

— Это ты? — У нее подкосились ноги, она схватилась за свою холщовую сумку и вместе с ней забалансировала перед его машиной, как мим, с трудом удерживая равновесие.

— Ты здесь живешь?

— На седьмом этаже, — она думала, что говорит громко, но слова были едва слышны, точно невидимый режис note 325 Note325 330 сер, решивший все-таки воплотить долгий замысел ее воображения, забыл включить для нее микрофон.

— Так пойдем к тебе! — мужчина решительно выбрался из машины, щелкнул автоматическим замком — и… …Сначала мебель, потом стены стали медленно терять свои четкие очертания: удлиняясь, причудливо меняя форму, они растекались, как расплавленное стекло, стена, отделяющая квартиру от улицы, поплыла, став текучей, вправо и влево, открывая вид на высокое дерево, и дерево медленно затанцевало, став зеленым вальсирующим водопадом, который заполнил квартиру, смешиваясь с золотисто-оранжевым потоком плывущего следом расплавленного, но почему-то не обжигающего солнца… И вдруг все остановилось: ребенок во дворе перестал плакать, небо вернулось на свое место, став спокойным и ровным, зелень пролилась обратно на дерево и, сначала застыв, через миг опять зашелестела нежно и тихо; весь мир как будто расплавился и снова застыл, но был уже совершенно иным — тем добрым, счастливым и солнечным миром, который приветствует ребенка, делающего свои первые шаги к материнской улыбке.

— И ты меня ждала? — спросил он, боясь выпустить ее из своих рук — как прилетевшую к нему из детства ЖарПтицу.

— Да. — Она встала, накинув простыню, она все-таки была застенчива и, отчего-то совсем не стесняясь его, стеснялась подглядывающих предметов, которые казались ей живыми. На нее могло обидеться полотенце, если она забывала, войдя в ванную комнату, с ним мысленно поздороваться. Или любимая синяя кружка, если она бросала ее невымытой на кухонном столе на ночь. В ванной комнате она посмотрела на себя в зеркало: отражение ее как-то странно туманилось, будто миллиарды невидимых частичек, составляющих ее тело, закопошились, как растревоженный муравейник, совершая какую-то очень важную работу, завибрировали, чтобы

note 326 Note326 331 через минуту снова встать на свое место. Но некоторым из них пришлось поменяться местами, и потому в зеркале составилось уже совсем иное отражение, которое не принадлежало ей прежней, но, постепенно утрачивая туманность, приняло форму женщины, в которой зародилась новая жизнь…

Выбежав в зеленой простыне из ванной комнаты, Светлана присела на краешек кровати и сказала: у нас будет ребенок.

— Ты не можешь знать об этом сейчас, — улыбнулся он.

— Могу, — она положила голову ему на плечо.

— Так не бывает… — Он привстал и погладил ее по шелковистым волосам, — впрочем, с тобой, наверное, так и должно быть. Я верю тебе. Верю во всем. Верю больше, чем самому себе. * * * Помолодевшая от спортивной гимнастики со смуглым официантом, Катерина решила рвануть в Америку.

— В Париже была, в Турции, как колбаса, жарилась, — объяснила она визажистке Эле, — а вот до Пятой Авеню еще не добралась… Пора!

— Кать, да выходи ты замуж за писателя, который те бе вызов прислал, — убаюкивающе посоветовала визажистка. Пригласил Катерину, с помощью Дмитрия, разумеется, как раз автор стихотворения, украшавшего Катеринину спальню.

— Он старый, — сказала она, по-девчоночьи шмыгнув носом. — Он моего Митяя лет на шесть старше. И он женат.

— Зато американец! Что ты, его не разведешь? Тебе с твоим талантом нужно жить в Америке! Ты когда едешь?

— В начале августа Дмитрий смотается к сестре, — Катерина зевнула, — а когда вернется — отправлюсь за океан я.

note 327 Note327 332 Надо сказать, что официант оказался очень постоянным: разница в возрасте его не пугала, ему нравилась роль мальчика для утех, и он считал делом чести обслужить свою любовницу, так сказать, по полной программе.

Ему приятно было бывать с ней на светских вечерах, нравилось, когда она привозила его в мастерскую к бывшему мужу (о нерасторгнутом юридически браке Катерина умалчивала) и предлагала, как товар.

— Ну посмотри, какая у него шея, какие узкие бедра… Будешь писать с него? — глаза Николаевой светились почти садистическими огоньками. Они уже собрались уходить, чему Дмитрий, надо сказать, был несказанно рад — холодная игра бывшей супруги утомляла его — и только нежелание причинить Юльке боль заставляло его терпеть и Катерину, и этого бойкоглазого субъекта. И тут просигналил домофон. Катерина напряглась и приостановилась. Неужели Светлана после того унижения все-таки бывает у Дмитрия?! Она подбоченилась и произнесла командным голосом:

— Открой! Через пару минут в мастерскую вошла Наталья.

— Две экс-жены на одной территории, — констатировала Катерина мрачно: одежда Натальи, которую она, быстро прикинув, оценила в долларах, вызвала у нее досаду. Единственным козырем оставался молодой бойфренд. И власть над ним Катерина тут же Наталье продемонстрировала.