Фелисьен Марсо - Капри - остров маленький

— Портфель!

Комиссар пожимал плечами, и его топтание становилось все более нервозным.

— Женщину убили, а вы все про свой портфель.

Владелец виллы собрался с силами, простер вперед руки с растопыренными пальцами.

— Но это одно и то же! Ее убили, чтобы украсть портфель.

— Вовсе нет! Вовсе нет! Вовсе нет!

Комиссар резко развернулся, отошел на три шага, вернулся к владельцу виллы.

— Ваш портфель был внизу, а миссис Уотсон — в своей комнате. Какая была необходимость убивать ее, если хотели взять ваш портфель? А ее деньги, где они?

Что нашли в ее сумочке? Немного мелочи. Меньше тысячи лир. Не на тысячу же лир жила такая женщина, как миссис Уотсон.

Он резко повернулся еще раз. За ним была вытянутая пустынная гостиная виллы Уотсон, карабинер и два человека, со скучающим видом перебиравшие вещи.

— Ну как?

Карабинер бросил на него мрачный взгляд. А один из его людей только махнул тыльной стороной ладони, как бы говоря, что все здесь яснее ясного.

— Знаете, что я вам скажу: убийца случайно украл ваш портфель, когда обшаривал дом… Вот мое мнение…

Вошел еще один карабинер с толстым длинноносым человеком.

— Вот кто к нам пожаловал! — сердечным тоном сказал комиссар.

Толстый человек был директором местного банка.

— Э! Привет, Тонино, — сказал он. — Я вот услышал и сразу пришел…

И он горестно покачал головой.

— Мне кажется, я смогу тебе помочь.

Он сделал паузу.

— Я начинаю предполагать…

Он наклонил голову и, не двигая рукой, скромно поднял вверх только указательный палец, как человек, уверенный в действенности своих слов.

— … что четырнадцать миллионов, которые украли, — это именно те, которые взял в банке господин Форстетнер.

— Да! — закричал владелец виллы, как если бы ему их уже вернули, его банкноты.

Директор снова выдержал паузу.

— Так вот, я записал их номера. Это сам господин Форстетнер…

Ему пришлось остановиться. Комиссар шел прямо на него, широко раскрыв руки.

— Марио! — сказал он. — Марио — ты великий человек!

Последовал эмоциональный обмен любезностями. Затем, успокоившись, комиссар сказал одному из своих людей:

— Проводи директора до банка… Он даст тебе список. Или, лучше, Марио, сделай копию в…

Он продолжал смотреть на все одновременно, и его взгляд остановился на одном из окон.

— А это кто еще такой?

По саду медленно шел мужчина в сером костюме, со шляпой в руке. Вид у него был вопрошающий, как у человека, впервые попавшего сюда. Комиссар и все остальные молча наблюдали из-за стекла за его приближением. Мужчина поднял лицо к вилле, поколебался немного. Комиссар подбежал к двери, остановился на верхней ступеньке.

— О! — воскликнул Ронни издалека. — Это вилла миссис Уотсон?

— Да, именно ее.

Комиссар поспешно спустился по лестнице. Ронни шел ему навстречу.

— Вы ее друг?

— Нет, — ответил Ронни.

Он бросил на комиссара взгляд, в котором промелькнуло удивление.

— Нет, — повторил он, — я — друг леди Амберсфорд.

Явно англичанин. Ясно уже по акценту. Однако, надо отметить, что комиссар не очень жаловал англичан.

— Но это дом госпожи Уотсон.

— Я знаю. Я пришел по делу, которое касается их обеих.

— Да, да… — произнес комиссар уверенным тоном. — Я в курсе. А вы давно приехали на Капри?

Тесный сад, пальмы, маленький смешной фонарь, солнце, Ронни со своей шляпой, маленький комиссар.

— Я прибыл сегодня.

— Сегодня?

Комиссар полиции заговорил, вероятно, даже не отдавая себе отчета, тоном следователя.

— Но ведь утренний пароход еще не пришел.

— Я спешил. И нанял в Сорренто моторную лодку.

— О! О! У вас, значит, такое важное дело?

Несмотря на свое прирожденное добродушие, Ронни раздраженно посмотрел на комиссара.

— Но кто вы?

— А вы?

— Я работаю в английском посольстве.

Посольства комиссар тоже не жаловал. Единственный выговор, который он получил за время своей службы, был связан именно с одним посольством.

— Я комиссар полиции, — представился он сухо.

— Полиции? — воскликнул Ронни. — Но это же просто смешно!

— Почему смешно?

— Но…

Ронни явно был обескуражен. Поверенный в делах ему рекомендовал… И вот теперь оказывается, что…

— Банк заверил меня, что миссис Уотсон не подавала жалобу…

Жалобу? Комиссар поднял брови.

— А если она сделала это? — наудачу спросил он.

— Но это же смешно! Смешно! Леди Амберсфорд не воровка.

— Леди Амберсфорд?.. — удивился комиссар.

— Бедняжка! Она такая рассеянная. Она могла взять чек, не думая ничего плохого.

— Да, да…

Стоя перед Ронни с руками, засунутыми в карманы брюк, нервно почесывая живот, комиссар пристально смотрел на него. Затем, словно пораженный пришедшей ему в голову мыслью:

— Так, значит, леди Амберсфорд украла чек у госпожи Уотсон?

— Да нет же!

— А! Простите! Вы же только что сказали…

— Так может показаться, господин комиссар. Конечно, чек… Но это только видимость, недоразумение.

— А четырнадцать миллионов, это тоже — недоразумение?

— Четырнадцать миллионов?

Комиссар говорил, как человек, который нервничает и бросает в лицо собеседнику все, что ему приходит в голову. Но тон Ронни заставил его резко остановиться. Он поднял нос, приблизился, черты лица его приняли, наконец, спокойное выражение:

— Да, четырнадцать миллионов, — проговорил он ровным и как бы безразличным голосом.

— В портфеле?

Комиссар был невозмутим, как горное озеро.

— Вы знаете про портфель?

— Это леди Амберсфорд… — сказал ошеломленный Ронни. — Она говорила о нем моей жене.

Можно было подумать, что внутри комиссара включился какой-то механизм, который руководил всеми его поступками. Прерывистым движением он схватил Ронни за руку.

— Леди Амберсфорд!

Он повернулся к вилле.

— Но что вы хотите сделать?

— Что я хочу сделать? Произвести обыск и арестовать ее.

— Кого?

— Госпожу Амберсфорд!

— Но, господин комиссар! Господин комиссар!..

Ронни был в отчаянии.

— Вы не можете! Это было бы… Леди Амберсфорд, она — англичанка, господин комиссар!

— Неплохой аргумент! Как раз то, что надо!

— Послушайте, прошу вас, послушайте меня. Я не хотел говорить вам этого, но… Леди Амберсфорд просто страдает клептоманией. Уверяю вас. И ничего больше. Она не отвечает за свои действия. Она — клептоманка. Послушайте, как-то раз у меня дома, после ее ухода, мы обнаружили, что пропала серебряная ложка…

Сохраняя прерывистость в жестах, комиссар, наконец, отпустил руку Ронни и с силой оттолкнул ее.

— Серебряная ложка!

У него был вид человека, пришедшего в ужас.

— Здесь убили женщину. Здесь украли четырнадцать миллионов. Тоже мне, нашли время говорить о своей серебряной ложке!