Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти

— Я возьму у доктора Вэл еще немного медикаментов, и он уйдет.

— Думаешь, стоит?

— Ага, — ответила она, повернувшись к нему чуть ниже того места, где все еще ждали чего-то паломники. — Мне бы хотелось остаться с тобой наедине.

Вот чего, казалось, никак не мог понять человек за рулем: если говорить об этом конкретном «мерседесе», то самый главный самец здесь — Живодер. От человека воняло страхом, злобой и агрессией, а также — порохом и потом, и Живодеру он не понравился, как только уселся за руль. Вторгся на новую мобильную территорию Живодера. Поэтому пришлось ему показать, кто здесь хозяин, и Живодер совершил это своим традиционным способом — сжал челюсти на глотке Претендента и стал ждать, пока тот не примет позу покорности. Однако человек сопротивлялся и даже ударил Живодера один раз, но он не сказал «плохая собака, плохая собака», поэтому Живодер только зарычал и крепче сцепил зубы. Пока не ощутил вкус крови, а человек не затих.

Живодер все еще ждал, что Претендент покорится ему, когда Длинный открыл дверцу «мерседеса».

— Хороший песик Живодер, хороший, — сказал Тео.

— Сними с меня на хер эту тварь, — прохрипел Претендент.

Живодер завилял хвостом и сжал зубы так, что у Претендента в горле забулькало. Длинный почесал Живодера за ухом и надел на лапы Претендента какие-то железки.

— Теперь отпусти, Живодер, — сказал Длинный. — Я его поймал.

Живодер отпустил и лизнул Длинного в лицо, а тот выволок шерифа наружу, положил на землю и поставил одну ногу ему на затылок.

Лицо у Длинного на вкус было как ящеричьи слюни. Странно. Живодер задумался на секунду, потом собачье внимание рассеялось, и он выскочил из «мерседеса» посмотреть, чем занимается Кормилец в своем фургоне. Самка Кормильца выбивала заднее окно железной палкой. Живодер предупреждающе гавкнул на нее, чтобы не вздумала сделать Кормильцу больно.

— Существо все еще там? — спросил Гейб у Молли, когда выбрался из заднего окна «субурбана». Живодер суетился и прыгал на него, а со скованными за спиной руками биологу не очень удавалось уворачиваться от слюнявой преданности. — Лежать, мальчик. Лежать.

— Нет, он ушел, — ответила Молли, помогая Вэл и Говарду вылезти. — Здрасьте, доктор, — сказала она Вэл. — У меня, наверное, приступ был, или что-то вроде. Видимо, придется разбор полетов на сеансе делать.

Вэлери Риордан кивнула:

— Я сверюсь с календарем.

Из-за «мерседеса» вышел Тео:

— Парни, вы как?

— У тебя твой ключ остался? — спросил Гейб, поворачиваясь к констеблю спиной и показывая наручники.

— Мы слышали выстрелы, — сказала Вэл. — Кто?..

— Погиб один из антитеррористической группы. Его застрелил Бёртон. У нескольких ваших пациентов синяки и царапины, но с ними все хорошо. Уинстона Краусса съели.

— Съели? — Кровь отхлынула от лица Вэл.

— Долго рассказывать, Вэл, — ответил Тео. — Это Мэвис все придумала — после того, как вы уехали. Сомик и Эстелль выманили монстра из пещеры. А Уинстон служил приманкой.

— Ох, господи! — вздохнула Вэл. — Она же говорила, что позаботится о том, чтобы у меня не было неприятностей.

Тео приложил палец к губам и кивнул на лежащего Бёртона:

— Ничего этого не было, Вэл. Никогда. Я ничего не знаю.

Он развернул ее спиной к себе и разомкнул наручники. Затем помог Гейбу и Говарду. Изможденный ресторатор казался мрачнее обычного:

— Я так надеялся узреть это существо воочию.

— Я тоже. — Гейб вздохнул и обнял Вэл.

— Извините, — сказал Тео. Потом обратился к Вэл: — Через несколько минут здесь будут репортеры. На вашем месте я бы отсюда смылся. — Он протянул ей ключи от «мерседеса». — Окружной прокурор отправил помощника забирать Бёртона, и я должен его дождаться. Вы подбросите Молли в город?

— Конечно. А что вы скажете репортерам?

— Хрен знает, — ответил Тео. — Наверное, буду все отрицать. Смотря что они станут спрашивать и что они уже знают. Прожив всю жизнь в отказе, я, наверное, хорошо подготовлен к интервью.

— Простите, что я… простите, что сомневалась в ваших способностях, Тео.

— Я тоже сомневался в ваших, Вэл. Я позвоню вам и дам знать, что тут происходит.

Гейб позвал Живодера, и вся компания загрузилась в «мерседес», оставив Тео и Молли наедине. Тео не сводил взгляда со своих башмаков.

— Ну, наверное… увидимся?

Молли приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Потом без единого слова забралась на заднее сиденье «мерседеса» к Говарду и Живодеру и захлопнула дверь.

Тео проводил машину взглядом, потом повернулся и зашагал по пастбищу к задним воротам.

— Ты сядешь со мной вместе, Кроу! — заорал из травы Бёртон.

Тео заметил у задних колес «субурбана» что-то блестящее и подошел ближе. Там лежал меч Молли. Констебль не смог сдержать улыбки — он подобрал его и шагнул к Бёртону.

— У вас есть право хранить молчание, — сказал он. — И на вашем месте я бы им воспользовался. Немедленно. — И Тео воткнул меч в полудюйме от лица шерифа, с удовлетворением отметив, как глаза Бёртона чуть не выскочили из орбит.

Зима в Хвойной Бухте — это пауза, перекур, затянувшийся перерыв на чашечку кофе. Весь город обволакивает медлительностью, и жители останавливают машины прямо посреди улицы перекинуться словом с соседом, не обращая ни малейшего внимания на заезжего туриста, изо всех сил жмущего на клаксон, чтобы следовать дальше, к местам спокойного отдыха, черт бы его побрал. Официанты и гостиничные клерки переходят на неполный рабочий день, и денежные ручейки почти полностью перемерзают. Семейные пары проводят вечера дома перед камином, принюхиваясь к дыму вымоченных дождем поленьев, а одинокие решают перебраться туда, где жизнь — сплошной оттяг.

Зима у моря холодна. Ветер пинает клочья соленого тумана, а морские слоны выбираются на берег, трубят о своей страсти и рожают детенышей. Пенсионеры напяливают на своих собачек вязаные свитера и таскают их по улицам на поводках-рулетках, устраивая ежевечерние парады собачьего унижения. Серферы облачаются в водоотталкивающие костюмы, не пропускающие холода штормовых волн, а белые акулы пересматривают диету и включают в меню закуску из пижонов в вакуумной упаковке на крекерах из стекловолокна. Однако зимний озноб рассыпчат, всепрощающ и все равно пробирает до костей — но так, чтобы коллективный городской метаболизм притормозился почти до спячки, и никто бы от этого не пострадал.

По крайней мере, так бывает в обычные зимы.

После нашествия Морского Ящера зима превратилась в безжалостную колесницу, в нескончаемый карнавал, сплошную досаду и золотой дождь. Отснятые с вертолетов новости транслировали через все спутники, и Хвойная Бухта потеснила Росуэлл, штат Нью-Мексико, как место паломничества номер один для чокнутых любителей потусторонней экзотики. Много в новостях разглядеть не удалось — лишь толпа, собравшаяся на берегу, и какая-то нерезкая огромная туша в воде. Но с отпечатками лап и рассказами очевидцев хватило и этого. Сувенирные лавки наполнились убогими разнокалиберными динозавриками, а кафе «Г.Ф.» вписало в меню сэндвич под названием «Теозавр» (ставшее официальным научным именем Морского Ящера, предложенным биологом Гейбриэлом Фентоном). Гостиницы ломились от постояльцев, улицы переполняла публика, а Мэвис Сэнд пришлось даже нанять второго бармена, чтобы помогал обслуживать импортных придурков.