Андрей Портнов - Автово

— Слушай, парень, — начал я, — это — наша комната, никаких мусоров тут, действительно, нет. Так что давай, пошли отсюда…

— Где выход? — взревел ископаемый, не воспринимая мои слова, наверняка, вообще.

— Вот, — я указал пальцем на дверь.

— Где второй выход? — последовал очередной рёв, и жертва ринулась по направлению к окну.

— Ещё не хватало, чтобы он сейчас в окно вышел, — подумал я, — хотя в этом есть несравненные плюсы.

— У нас только один выход, — сказал я вслух, — пошли, я покажу тебе, как отсюда выйти.

Я сделал шаг по направлению к двери, но наркот быстрым движением перегородил мне дорогу.

— Никуда не ходи, — его красные глаза беспрерывно блуждали, — там мусор!

Рудик оставался неподвижным и в ужасе смотрел на мою дымящую сигарету. Проследив за его взглядом, я понял, что должен быть сейчас по ту сторону двери сказал как можно отчетливее:

— Пацан, у нас в комнате не курят, так что давай-ка я выйду. Сейчас посмотрю, нет ли в коридоре мусоров, и если чё, то скажу.

— Тэ, смотри, чтоб без подлянки, — проревел ископаемый после того, как до него дошли мои слова, — если заложишь, убью!

— Ну, вообще, полный атас! — подумал я, выходя в коридор, выгоняя за собой клубы дыма. — Вот будет смешно, если по коридору сейчас, действительно, прогуливается какой-нибудь мент.

К моему великому счастью коридор по-прежнему оставался пустынным.

— Тут никого, — устало произнёс я, — давай выходи.

— Заложишь, убью, — послышалось вновь.

— Ага, — как-то безразлично ответил я.

Ископаемый к нескончаемой радости Рудика покинул 215-ую, я повел его за собой до чёрной лестницы, указал вниз и сказал:

— Там внизу запасной выход, он иногда бывает открыт.

Этой последней фразы жертва землетрясения уже не слышала, поскольку от одного упоминания о выходе ломанулась туда, чему я, впрочем, очень даже был рад, поскольку, скорее всего, в этот момент оная дверь была заперта.

Я быстренько вернулся в 215-ую, посмотрел на всё ещё не изменившего своё положение Рудика и сказал:

— Дима, ты, наверное, запрись на всякий случай и никому не открывай, если чего — я крикну. А я пока пойду к кому-нибудь в гости.

Быстрой иноходью Рудик подбежал к двери и чуть не защемил мне задницу — я еле-еле успел выйти. Стараясь не думать о том, что будет, если я сейчас опять повстречаю обманутого в своих надеждах вкусно-пахнущего друга, я постучался в 212-ую.

Галя открыла дверь и впустила меня в комнату.

— Советую хорошенько запереться, — небрежно проронил я, после чего рассказал о только что случившемся.

Галя ухмыльнулась, но всё же подошла к двери и щёлкнула затвором, после чего вернулась к своим чертежам.

— Когда идёшь к Бронникову? — спросил я.

— Да вот на днях уже.

Курсовой по Бронникову, который остался на носу только у Гали и Рудика, всё-таки, не был таким сложным, как ГОСы по «войне», поэтому я решил остаться у Гали на свой страх и риск, изредка говоря с ней о всякой чепухе.

Неожиданный стук в дверь заставил нас обоих передёрнуться. Галя испуганно вытаращила свои глазёнки и посмотрела на меня. Я лишь приложил палец к губам и отрицательно помотал головой. Так мы просидели несколько секунд, пока Галя вдруг не очнулась и не заговорила:

— Слушай, это же ко мне зайти должны были, кассету принести.

Я сделал выражение лица, которое означало «делай, что хочешь», и после недолгого раздумья Галя щёлкнула затвором и выглянула в коридор. Я наблюдал за ней, сидя на стуле. Лицо решительной девочки мгновенно преобразилось — как-то немножко побелело, помертвело. Она быстренько захлопнула дверь обратно, замок вернулся в своё исходное состояние, и я услышал:

— Фу ты, прикинь, это — он! Ходит сейчас по всему коридору и стучит в каждую дверь, даже не дожидаясь ответа.

— Да, обкурился мальчик малость, — заметил я.

Скрипы дверей в коридоре и почти молниеносное их закрывание говорило о том, что все поступали аналогично Гале. Непальцы были поразительно осведомлены о странном нашествии вонючей жертвы. Да и, вообще, не мешало бы выяснить, что делал этот странный тип в столь позднее время в комнате Анечки и её приятеля Нэма.

Всё выяснилось несколько позднее — слухи в общаге распространяются довольно-таки быстро. Оказалось, что эта жертва землетрясения, спасаясь от погони ментов или, пардон, мусоров, забралась на второй этаж общаги (с улицы по стене — тоже мне, спайдермэн нашёлся) и попал на балкон Анечки и Нэма. Те, видя такое дело, не долго думая, побежали, побросав все свои сексуальные аксессуарчики, на вахту и стали звонить в милицию. Наркот же в это время влез в окно, открыл изнутри дверь 206-ой, вышел в коридор и увидал меня, сидящего на карачках возле своей двери. Ну, а дальше всё уже известно. Вот почему он ломанулся к нашему окну в надежде обнаружить там балкон.

Не знаю, чем вся эта история закончилась, но, переждав у Гали несколько минут, после того, как стуки в коридоре затихли, я пожелал ей спокойной ночи и пошёл к себе укладываться спать…

Баба Женя стала сачковать. Любимая всеми старушка теперь появлялась в нашем коридоре всё реже и реже, а её ангельский голосок почти перестал нарушать тишину утреннего коридора. Теперь старушка появлялась не чаще двух раз в неделю, в результате чего наш родной сральник превратился в настоящий рассадник всевозможной гадости и мерзости. Понятие «борьба с антисанитарией» вызывала безудержный смех и всеобщее веселье.

Конечно, во всём можно было сослаться на возраст нашей весёлой старушки, но, всё-таки, жить в таких условиях, мягко скажем, было не в кайф.

Сачкования Бабы Жени, всё-таки, дошли до комендантши, и та, не долго думая, отстранила старушку от работы, и с некоторых пор в нашем коридоре и очке вместо ехидно улыбающейся рожи появилась какая-то новая тётка, выполняющая свою работу ежедневно и добросовестно, но, как покажет время, только на первых порах, чтобы пустить пыль в глаза, и прежде всего, конечно, комендантше. Потом, когда мы уже уедем отсюда, по рассказам «школьников», эта тётка будет сачковать ничуть не хуже Баба Жени.

Но пока комендантша была довольна новыми кадрами и велела разобрать кладовку любимой старушки, что находилась около 204-ой комнаты Сони.

Помню как сейчас — иду это я откуда-то с прогулки и ощущаю в нашем коридоре омерзительный разложившийся запашок. Случай с тушёнкой пришлось отбросить, поскольку два раза такой кошмар повториться просто не мог, да и Владичке сейчас было не до того — учил «войну». Около двери Сони толпились комендантша, новая уборщица и какая-то ещё одна бабка-уборщица с другого крыла. Все трое, открыв кладовку Бабы Жени, стояли с зажатыми носами и брезгливо смотрели внутрь. Запашок шёл именно оттуда. Я, конечно, не рискнул подойти поближе, но через некоторое время всё же выяснил, что там, на множестве полок перед обалдевшей комендантшей и двумя тётками предстала потрясающая коллекция полупрогнивших тряпок, объедков и куча пустых пивных бутылок, количеству которых позавидовал бы любой пункт приема стеклотары.