Анатолий Постолов - Речитатив

– Вас просто не устраивает моя концепция или раздражает мой голос?

– При чем здесь ваш голос? Вы, может быть, и неплохо разбираетесь в психологии людей, но чувства, которые испытывает моя родная собака мне понятней во сто крат больше, чем вам!

– Господа… мальчики, ну что вы надулись, как два индюка. Можно я выскажу свое мнение по этому поводу? – Виола взглянула на каждого из них поочередно и поставила бокал на стол:

– На самом деле вы оба правы. Вначале Гектор бросился к трубке, потому что у него возникла двойная ассоциация с косточкой: внешняя – так как трубка напоминала косточку, а внутренняя – по голосу хозяина. Но как только собака начала лизать трубку, она сразу поняла, что это не косточка. И продолжала лизать, потому что это голос любимого хозяина вызвал к жизни собачий инстинкт… даже не инстинкт, а вот эту собачью преданность… Она буквально лизала ваш голос, Леон. Она не могла иначе выразить свою любовь.

– Виола… – Варшавский сделал паузу. – Я прошу прощения, что назвал вас Виолой, я не вхожу в число близких вам людей…

– Ну что вы, я очень рада, я же вам говорила, что не люблю свое полное имя…

– Виола, пока мы тут с Юлианом мудрствовали и пыхтели, вы сумели в нескольких словах выразить самое главное.

– Выпьем за умнейшую женщину нашего квартала, – усмехнувшись, произнес Юлиан.

– Просто за очаровательную и умную женщину, – поправил Варшавский.

– Слушайте, мальчики, мы болтаем, болтаем, а после вина такой аппетит появился. Я побегу резать картошку. Вы мне поможете, Леон?

– Обязательно… и ради бога, Юлиан, извините мою резкость.

– Никаких проблем. Я бы сказал, немножко перефразируя поговорку, ранее вами сказанную: резкость – вежливость королей. Подходит?

– Жюленок, ты тоже можешь посмотреть, как Леон будет колдовать над картошкой.

– Не-е, я не уверен, что меня этот процесс увлечет. Я пойду уберу ветки на балконе и газетку почитаю, а вы меня позовите, когда колдовские чары развеются и можно будет сесть за стол.

– Вы картошку уже почистили? – деловито спросил Варшавский, закатывая рукава рубашки.

– Да.

– Держите ее в кастрюле с холодной водой?

– Да.

– Слейте воду и тщательно промокните каждую картошину бумажным полотенцем.

Он бросал слова, как хирург, отдающий команды ассистентам перед сложной операцией; вид у него при этом был слишком серьезный и не соответствовал моменту.

– Острый нож у вас есть?

– Да. Японский. Юлиан говорит, что нож дорогой и сделан из дамасской стали.

– Ну, если Юлиан говорит, не приходится сомневаться, – улыбнулся Варшавский. – А что со сковородкой? А-а, уже вижу – традиционная, с тефлоновым покрытием. Это, конечно, не лучший вариант. Нужна чугунная… но, как я понимаю, ее в хозяйстве нет.

– Вы знаете, что самое смешное? Когда я переехала к Юлиану, у него была большая чугунная сковородка, но я не могла ее поднять и одолжила у соседки более легкую, а чугунную подарила ей.

– Вы избавились от того, что истинные повара лелеют, как драгоценное и любимое существо. У меня есть товарищ, который появился на свет божий в 1946 году в Ташкенте, в эвакуации. Вскоре после его рождения все семейство село на поезд и отправилось в длинное путешествие в Москву. Причем они взяли с собой большой чугунный казан, там же в Ташкенте купленный на местном базаре. В этом казане ребенку сделали спальное место, и на протяжении пяти суток он не только спал, но и производил туда все свои детские надобности, а так как менять пеленки в условиях плацкартного вагона не всегда удавалось вовремя, то казан, можно сказать, пропитался этими ароматами… Мой приятель большой хлебосол, любит приглашать друзей на узбекский плов – он его мастерски готовит и при этом объясняет присутствующим, что в плов он кладет кроме традиционных ингредиентов, кое-какие ароматные специи, которые были опробованы им еще в младенчестве. Те, кто не знают историю этого казана, смотрят на хозяина с недоумением, а близкие друзья каждый раз хохочут до колик. Впрочем, я заговорился. Как будем резать, кубиками или соломкой?

– Юлиан соломку любит.

Варшавский взял в руки одну крупную картофелину положил ее на бумажное полотенце и сделал ладонью несколько пассов.

– Картошка нормальная, – произнес он, слегка поморщившись. – Но, конечно, химикаты в ней укоренились прочно. К сожалению, от этого побочного явления никуда не денешься. Знаете, в старые времена на Руси всяких картофельных вредителей – жучка, гусеницу убивали, посыпая грядки жгучим перцем или поливая помидорным рассолом, а теперь просто опыляют огромные площади химикатами с воздуха. Так легче, но неудивительно, что рак вышел на второе место после сердечно-сосудистых заболеваний как причина смертности. Уж больно много азотных, фосфорных и прочих удобрений проникает в наш организм из фруктов и овощей. Я вспоминаю, как много лет назад провел целый месяц на Украине, в одной деревне, и хозяйка меня угощала молодой картошкой, собранной накануне. А потом она намешала целую бочку хлорофоса – такой дикой травилки от колорадского жука – чтобы полить этим раствором свое картофельное поле, при этом она по простоте душевной сказала так: «Ота картопля пиде до базару». А наши родители, покупая у частника базарную картошку, думали, что она по качеству лучше колхозной. Все это самообман…

Варшавский начал резать картошку. Движения у него были несуетливые, очень продуманные.

– Вы на оливковом масле готовите?

– Да.

– Правильно. Холодного отжима?

– Да.

– А почему вы смеетесь?

– Я никогда так часто никому не поддакивала, я ведь очень независимая женщина.

– Это я успел заметить и, кажется, даже говорил вам, что сложная гамма вашей ауры и, следовательно, ваш характер отражают ваше имя, причем его музыкальную версию «Виола» даже больше, чем полное имя Виолетта.

А теперь слушайте внимательно: я научу вас простым, но важным правилам приготовления картошки, которые часто игнорируются. Проще всего налить в сковородку много масла, и картошка будет обжариваться, как во фритюрнице, но вкус ее при этом, как бы сказать, упрощается, и она пересушивается. Понимаете? Даже крупно нарезанная картошка теряет упругость, становится немножко ватной. Картошке нужен кислород, она должна впитать в себя масло, но в меру. Горячее масло забирает у картошки неприятный земляной привкус, а кислород не дает маслу заглушить аромат самой картошки. Есть, конечно, замечательные сорта картофеля, не пахнущие землей, но вы их вряд ли найдете в нынешней Америке, хотя когда-то «американка» ценилась исключительно высоко.

Варшавский посмотрел в потолок и слегка покачал головой, потом посмотрел на Виолу, улыбнулся и сказал: