Владимир Рафеенко - Московский дивертисмент [журнальный вариант]

Джанет на минуту даже бросило в жар от сказанных ею жестоких, злых и оскорбительных слов, у нее заныло сердце от собственной нечистоты. Тут же пришла мысль о том, что это, конечно, неправильно — так говорить с этим мальчиком, который, в сущности, не сделал ей ничего плохого. Неправильно. Но, к сожалению, необходимо! Она должна наконец привести его в чувство! Если разобраться, кто, кроме нее, способен помочь этому заигравшемуся великовозрастному младенцу обрести счастье профессионального и человеческого самоопределения?! Кто поможет стать ему мужчиной и личностью?! Никто, кроме нее!

Смешнее всего, что эту идею ей давеча подал не кто-нибудь, но ее собственный муж!

Я вижу, сказал он, любезно, но холодно улыбаясь, ты принимаешь участие в этом молодом человеке. Не спорь со мной! Я тебя нисколько не упрекаю. Это так естественно — помогать талантам, и я не вижу в этом ничего предосудительного! Это нормально — помогать тем, кто нуждается в наставлении и помощи! Тем более в твоем положении.

Джанет отвернулась к барной стойке и, наливая себе в бокал сухого вина, сухо сказала, допустим. Ну, вот и отлично, вскричал Щелкунчик, завязывая галстук, вот и замечательно! Я придумал, как нам ему помочь! И как, интересно? Джанет не ожидала такого поворота разговора и действительно была заинтригована им. А вот как! Щелкунчик был улыбчив, обаятелен и энергичен. У нас вечером в следующую пятницу презентация нового медицинского диагностического центра. Я надеюсь, что мы там будем вместе с тобой. Если мое присутствие необходимо, разумеется. Я ведь, во всяком случае, пока твоя супруга! Ты всегда ею будешь, дорогая!

Итак, я предлагаю тебе пригласить туда и твоего одаренного студента. Зачем?! Ну как зачем?! Ты смешная! Нашему центру сейчас просто как воздух нужны хорошие переводчики, и это его шанс найти приличную, высокооплачиваемую, а главное, весьма необременительную работу! Наш центр будет обслуживать только чрезвычайно состоятельных клиентов, и, кроме того, каждый месяц мы планируем принимать не более десяти человек! Ты представляешь себе, сколько из этих десяти, особенно на первых порах, будут иностранцы, не говорящие по-русски?!

Ну и как я его туда приведу, сказала Джанет, да и вообще. Ну, придет он туда, и кому он там будет нужен? Мне, милая, мне, твоему мужу, сказал Щелкунчик. Я обязуюсь свести его с нужными людьми и обещаю тебе, что уже в следующий понедельник он у нас будет работать внештатным консультантом на полном должностном окладе! Чего лучше, Дуся, чего лучше?! Да не смущайся ты так! На вечере будут только свои люди! Небольшой светский корпоративчик! Все знают друг друга, все нужны друг другу, все друг для друга готовы на все! Конечно, в рамках законности и правопорядка! Я так понимаю, что в ваших взаимоотношениях ты играешь первую скрипку?! Вроде того, криво усмехнулась Джанет. Ну вот, Дуся, что и следовало доказать! Бери своего студента и приходи! Два пригласительных я уже положил в твоей комнате тебе на бюро!

Два пригласительных? На бюро? Ты очень мил, сказала Джанет, помолчала и добавила, возможно, ты и прав. Я не просто прав, я еще и лев, скаламбурил Щелкунчик…

Я не желаю больше слушать никак возражений, сказала Джанет. Вот твой пригласительный. Ровно в пять заеду за тобой на машине моего мужа. А почему не на своей? Потому что у него есть шофер, или ты думаешь, что на презентации мы с тобой совсем ничего не выпьем? Ну, милый мой, улыбнись, извини, если я тебя чем-нибудь немного задела, но я сделала это из самых добрых побуждений! Я понимаю, сказал Патрокл и кивнул головой. Естественно, из самых лучших. Я вижу, что тебя не переубедить. Хорошо, я буду ждать тебя, дорогая. Но только, предупреждаю, ничего хорошего из этого не выйдет.

Клиника находилась в лесу, в трех километрах от Ленинградского шоссе. Вокруг росли сосны, и воздух выгодно отличался от московского. Патрокл был задумчив, и Джанет безуспешно пыталась его разговорить. На въезде в клинику в серых плащах с капюшонами, с короткоствольными автоматами и застывшими вежливыми улыбками стояла молчаливая охрана. Посмотрев на номерной знак “Мерседеса”, охранники мельком глянули на Джанет, всмотрелись в лицо Патрокла, и ворота раскрылись. Корпуса стояли довольно далеко друг от друга, и возле каждого из них в серых плащах с капюшонами дежурила молчаливая и несуетливая охрана. Выглянув из окна автомобиля, усыпанного бисеринками начинающегося дождя, Патрокл посмотрел вверх и увидел точно такие же серые капюшоны на крышах и круговых балконах зданий. Над клиникой в низком и ветреном небе, презрев непогоду, барражировал небольшой изящный вертолет.

Презентация, говоришь, сказал Патрокл, ну-ну. Что ты сказал, нервно поинтересовалась Джанет, что ты там увидел? Ничего особенного, дорогая, улыбнулся Патрокл, просто осень. Тебе не страшно, вырвалось у нее, а мне что-то не по себе! Чего нам с тобой бояться, усмехнулся Патрокл и приобнял ее за плечи. Здесь так хорошо поставлена охрана. Да уж, прорвало Джанет, охраны тут больше, чем в Кремле! Я не пойму, что за клиника, которая нуждается в таком количестве мужчин, вооруженных автоматическим оружием?! О, милая, ты разбираешься в оружии? Я во всем разбираюсь, кокетливо сказала Джанет.

Автомобиль остановился у центрального корпуса клиники. Здесь с зонтиками в руках подъезжающих уже ожидали распорядители.

В обширном светлом холле к ним подбежал Щелкунчик. Как я рад, как я рад, что вы приехали. Дорогая. Привет, Патрокл! Как вам клиника? О, это нечто необыкновенное, сказал Патрокл, особенно нас впечатлили предпринятые меры безопасности. А, сказал Щелкунчик, конечно, кое-какие меры были предприняты. Ну что ж, проходите в зал, столы накрыты, публика самая изысканная, концертная программа самая эффектная, вы останетесь довольны этим вечером! Мы не сомневаемся, сказал Патрокл. Да, милый мой студиозус, сказал ему Щелкунчик, неприятно улыбаясь, я должен буду потом тебя представить широкой публике! Надеюсь, Джанет рассказала о нашем с ней небольшом плане, который касается твоего трудоустройства?! О да, сказал Патрокл, более чем. Вот отлично! Так что имей в виду, у тебя есть своя небольшая, но довольно важная роль в этом корпоративном празднике, непонятно выразился Щелкунчик и быстро отошел от них навстречу другим гостям. Какая еще роль, спросила Джанет и посмотрела на Патрокла непонимающими глазами, это он о чем? Судя по всему, довольно приметная, задумчиво сказал Патрокл.

Вместе с прочими гостями они вошли в зал, присели за двухместный столик у самой эстрады и осмотрелись. Народ, съехавшийся на презентацию и окружавший их, был странен и пугающе однотипен. Мужчины были моложавы, спокойны, подтянуты, молчаливы и уверенно напоминали охрану на входе. Женщины, напротив, были суетливы, жеманны, неспокойны. Они постоянно о чем-то толковали, при этом уморительно гримасничая, будто передразнивая друг друга. Странный народ какой-то, растерянно проговорила Джанет. Патрокл ничего не ответил. Он посмотрел на широкие дубовые, напоминающие скорее ворота, двери зала, через которые они прошли сюда. Их как раз закрывали. Охрана расположилась и у дверей, и за угловыми столиками по обеим сторонам эстрады. Несколько флегматичных серых господ сели за четырехместный столик как раз за спиной Джанет.