Юрий Колкер - Рассказы разных лет

— Этот пятиугольник — сплав меди и цинка, — добавила Инь. — Мы промахнулись. Это что-то позднее. Не Бабыл. Может, не стоит продолжать?

— Если не возражаете, продолжим. Для полноты картины. Это вопрос двух-трех дней.

Ночью была песчаная буря, и работы прибавилось. Утро выдалось ясное. К полудню был расчищен фундамент крепостной стены в форме неправильного треугольника периметром в 2235 метров, с восемнадцатью башнями, шесть из них с воротами. Вдоль одной из сторон треугольника угадывалось русло пересохшей реки. Работа сворачивалась.

— Подведем итог, — предложил он. — Я буду называть основное, вы записывайте и дополняйте.

Она сосредоточилась.

— Обочина цивилизации. Две с половиной, много три тысячи местных лет после Бабыла. Общая протяженность существования невелика. Информация скудна. Они сперва писали на материале из волокон местных растений. Почти всё погибло. Затем перешли к электронике. Использовали экраны на жидких кристаллах. Это и вовсе пропало. Писали в основном для памяти, способность запоминать была ничтожна. И не только цифрами, использовали значки, буквы. Система счисления архаичная: десятичная. Город назывался Крамыл. Вокруг него возникла громадная империя. Отношения между людьми отличались невероятной жестокостью. Убивали друг друга миллионами — и не от голода спасаясь, а под влиянием массового психоза. Про этот город говорили, что он, единственный на планете, не верит слезам. Даже на поздних этапах в стране продолжали возделывать землю и питаться организмами, родственными людям по строению. Худосочная окраинная культура. Две более мощные находились к западу, одна — на этом же материке, другая — за океаном. Две другие, более древние и жизнеспособные, — на юго-восток и юго-юго-восток.

— Этого следовало ожидать! — воскликнула Инь.

На горизонте, в громадной впадине, открылась слепящая полоса голубовато-белого цвета. Капсула быстро приближалась. Спустя несколько мгновений охристые оттенки суши совсем ушили из поля зрения.

— Лед. И это не CO 2 , а H 2 O, — добавил он. — Видите под этой толщей мощный органический слой окаменелостей?

— В жидком виде H 2 O обеспечивала жизнь, но разделяла материки и цивилизации… Может, разогреем эту планету? — предложила она.

— Что с вами?! Это строжайше запрещено. Вспомните, что даже совсем пустяковое вмешательство разума 00012AB07698G вызвало здесь вековые преследования секты, угодившей под телескоп.

— Тогда речь шла о разумных существах в начале их становления. Сейчас здесь нет даже растительности. Одни микроорганизмы.

— Запрещено и это. От бактерий до разума рукой подать…

— Скажите, а вы никогда не нарушали предписаний? Так-таки ни разу?

— Странный вопрос! Разумеется, нет.

— Так вот вам шанс…

— Не понимаю вас… Но технически это было бы совсем несложно. Разогреть ядро до пяти тысяч градусов. Я имею в виду металлический шар с радиусом 35000 в центре планеты…

— И подтолкнуть эволюцию! Разве не хочется вам увидеть волны, зверей, птиц?

— Замечательно, что мы не поленились. Ведь мы и прибыли сюда ради этого, — сказала Инь.

— Лень — презанятное понятие. И состояние. Я и вообразить себе его не мог. А теперь…

— Но тем, кто здесь жил, лениться было некогда.

— Большинству…

Под капсулой, висевшей в ста метрах над поверхностью, лежали, как на ладони, расчищенные развалины большого города. Ясно прослеживалось основание трех мощных городских стен, а перед ними — рва. Периметр основной части города, четырехугольной, ориентированной по сторонам света, составлял 8150 метров. Русло высохшей реки шириною в 150 метров проходило с севера на юг и делило город на два неправильных квадрата. Всё левобережье на восток и север широким треугольником охватывала еще одна гигантская стена, которая на востоке проходила вдоль берега реки, в том числе и самом в городе. Во внутреннем городе на левом берегу виднелось гигантское основание башни-храма.

— Грандиозно. Сколько труда, фантазии, душевных сил… Они были красивы, эти люди, — подумала Инь.

— Пожалуй, — откликнулся Ян. И добавил: — Здесь копали до нас. Они сами. Точнее, их отдаленные потомки. Но раскопали ничтожную часть. Возьмите хоть этот царский дворец на севере, перед обводной стеной. К нему не прикоснулись. Большая часть осталась под землей. Не любопытствовали?

— Не хватало средств. А главное, после Бабыла здесь началась деградация. Оросительная система погибла, цивилизация сложилась престранная: электроника — и одновременно дикий упадок во всем.

— Но Бабыл, я согласен, чудо. Какой взлет человечности…

— Не преувеличивайте, — возразила Инь. — У них были рабы. Человек стоил 420 граммов серебра.

— Верно. Но он оставался в обществе, делал то же, что и прочие люди, нередко богател и покупал себе свободу. В нем видели человека. Какой контраст с концлагерями там, на севере! Общество было жестким, не спорю, даже очень жестоким, но красивым. А как всё хорошо документировано!

Они продолжали разговор в доме под плоской крышей, сложенном, по местному обычаю, из кирпича-сырца. За окнами роботы-скарабеи сортировали глиняные таблички с клинописью.

— Что вам больше всего запомнилось из их истории? — спросил Ян.

— Пожалуй, жизнь и гибель несчастного царя Шамаш-шум-укина. И его брата, Ашурбанипала. Оба окончили свои дни здесь, хотя оба мечтали царствовать в другом городе, на северо-восток отсюда. Второй и царствовал там, пока был молод, а потом оказался тут, как в изгнании. Обе империи составляли неразрывное целое, нуждались друг в друге — и душили друг друга в братских объятьях. Воевали не на жизнь, а на смерть. Народы-братья, выяснявшие отношения по-братски. Сперва северяне до основания разрушили Бабыл, но испугались, спохватились, восстановили его с новой, невиданной пышностью… Вы записываете?

— Нет. Надоело. Продолжайте. Хочется еще раз окинуть всё это мыслью.

— Мне тоже… Восстановили своего могильщика. Ашурбанипал посадил тут Шамаш-шум-укина царем. Младший — старшего. Но войны было не избежать. Меня потрясла молитва Шамаш-шум-укина перед решительным шагом. Помните? «О, Анунит, предстательствуй за меня перед моим богом… Я — великий царь, несчастный, несмотря на то, что Мардук — мой бог. Зловещим знамением и предзнаменованием я потрясен, я напуган. Горе мне и моей стране, горе трону, жрецам и жертвам. Дай мне одежду веселья, отними траур. В искупительную жертву я заколю овна из моих имений. Подвигни владыку богов, чтобы он посетил страну врага моего и поступил с нею по приговору, от которого нельзя уклониться…»

— Занятно, что этот местный бог Мардук — третье лицо троицы. Верховным был Баал, иначе Бэл, господь. Ему приходился сыном Набу, бог мудрости. Мардук стоял ниже Набу, но в то же время отождествлялся с Бэлом. Последующие цивилизации подхватили это триединство верховной силы… И не заметили, откуда оно родом.