Кота Нодзоми - Счастливого дня смерти 2. Убийственный карнавал

Я был в замешательстве, я поднялся, и, посмотрев на меня, Хайна, чей рот был измазан в крови, спросила: «А ты кто?» И я все понял. Испытав шок при виде сцены убийства своих родителей, она потеряла память! На ее глазах ее любимые родители были зверски убиты. Ее любимые родители убиты мальчиком, которого она отпустила. Психика Хайны этого не выдержала. Забыв обо мне и моих родителях, психическое состояние Хайны обрело равновесие.

Я не мог простить.

Не мог простить Хайну, которая таким образом избежала страданий. Я, который на протяжении семи лет истощал свою душу, превозмогал муки, не мог простить Хайну. Поэтому я не стал убивать Хайну, лишившуюся памяти. Я решил вернуть ей воспоминания. Я верну ей воспоминания о том, что я убил ее родителей, и затем снова ввергну ее в ад, а в финале отрублю ей голову, как они отрубили голову моей сестре.

Я поклялся.

Поэтому...

– Меня зовут Ю, Ю Фудзи.

Я назвался именем сестры.

Я признался Хайне в чувствах.

Хайна была не против.

Так мы стали парой.

– Ясно. Хи-хи!

Организатор самоубийств, выслушав мою историю, весело рассмеялся. Хотя история была не из веселых.

– Значит, «Ю» – это имя вашей сестры. Как же вас на самом деле зовут?

– Это секрет, – попробовал я изобразить из себя таинственного парня.

– Правда? Как жаль. Ко Фудзи.

– Если знаете, то не спрашивайте...

Как стыдно-то.

Учитывая, что в школу я все-таки ходил, выяснить мое имя, думаю, труда не составило. Лжеёмидзи тоже собрал достоверную информацию.

– Хи-хи! Теперь мне вас лучше называть господином Ко?

– Нет, называйте меня, пожалуйста, Ю.

Ёмидзи с пониманием улыбнулся.

– Господин Ю, вы стали парнем госпожи Хайны и решили во что бы то ни стало сделать ее счастливой?

– Да. Обследований в больнице мы не проводили, но, мне кажется, что ее потеря памяти временная, вызвана шоком. Насколько мне удалось выяснить, воспоминания вернутся сразу же, как только ее душевное состояние станет стабильным.

Поэтому я сделаю ее счастливой. Я должен сделать ее счастливой. Чтобы она меня вспомнила.

– Когда я ее убью, то снова стану Ко.

Я преподнесу голову Хайны в качестве жертвы на могилы моих родителей и сестры.

– Но вам не кажется, что здесь есть противоречие? То, что госпожа Хайна лишает жизни других, чтобы жить самой, – это естественное поведение, она вынуждена так поступать.

– Разумеется, все так. С Хайной все в порядке, она всегда все делает правильно. Это со мной что-то не так, – сказал я и добавил со вздохом. – Разве это плохо?

Сколько не уговаривай, а сердце никогда не слушает, что ему говорят. Причина, по которой мне нравилась Юрири, – сострадание и эмоциональность. У нее на глазах убили сестру, что привело ее к помешательству и сделало глупой и жалкой. Я как будто бы в зеркало смотрелся. Смерть близкого человека всегда тяжела. Она может сломать человека.

– Как же человек противоречив.

– Хи-хи. Ха-ха-ха-ха-ха!

Ёмидзи больше не мог сдерживаться и залился смехом.

– Превосходно! Очень интересно! Замечательно, господин Ю! Вы замечательная пара! Вы извращены, вы искажены, вы закончены!

– Ну, спасибо…

Говорит, словно меня рядом нет.

Вдоволь насмеявшись, Ёмидзи вернулся к своему прежнему тихому говору.

– Хи-хи! Господин Ю, получается, что вы встречаетесь с тем, кого больше всего ненавидите.

– Получается. Чтобы сделать Хайну счастливой, удобно быть ее парнем. К тому же это как спать на дровах и лизать печень.

Ёмидзи удовлетворенно кивнул.

– «Спать на дровах и лизать печень» – идиома, пришедшая из китайской исторической хроники о периоде Чуньцю [24] Имеется в виду летопись Чуньцю («Вёсны и осени»), охватывающая период Чуньцю (с 722 по 479 гг. до н. э.). , когда Фучай-ван, чтобы отомстить Гоуцзянь-вану за смерть своего отца, спал на дровах, и боль, что испытал он тогда, приободрила его. Он исполнил свою месть, а потом потерпевшему поражение Гоуцзяню пришлось лизать печень, подвешенную в комнате. Это мучение напоминало ему о позоре поражения, и он разгромил Фучая… Одним словом, это означает, что нужно пройти тяжелые испытания, чтобы достичь цели.

– Ну да…

Таких подробностей я не знал. А он – эрудит.

– Ясно. Для этого вы и стали парнем госпожи Хайны? Играете в любовь с тем, кого ненавидите сильнее всего в этом мире, и таким образом вы подпитываете свое чувство мести.

–Да. Я ненавижу Хайну, – я понимал, что голос мой дрожал. – Один ее голос меня раздражает. А когда я вижу ее лицо, хочется врезать! Когда она рядом, мне хочется растоптать ее! Я притворяюсь ее парнем, превозмогая отвращение к ней!

Это отвращение и есть доказательство мести.

– Всякий раз, когда она произносит мое имя, тошнота подступает к горлу! Когда она вылизывает мою правую руку, я готов умом тронуться! Я так хочу убить Хайну, что еле сдерживаюсь!

Это мои дрова и печень.

– Вы лжете.

Дыхание остановилось. Слова пропали.

Жутковатый голос продолжил:

– Ваше отвращение какое-то наигранное… Хотя нет. Не так. Ваша лжелюбовь отдает правдой. Да, так будет точнее.

Я ничего не мог сказать.

– Пока вы изо всех сил старались осчастливить свою девушку, пока вы отчаянно опекали ту, чье существование отвергнуто миром, ваши чувства к ней начали просыпаться. Пока вы ревностно создавали стену, именуемую показной любовью, вы, сами того не замечая, погрязли в ней по уши…

Я ничего не мог ответить.

– Любовь и ненависть – две стороны одной медали. Эти понятия тесно связаны друг с другом. Любовь сменяет ненависть – это не такая уж и редкость. То же самое и с ревностью. В вашем случае все совсем наоборот. Переполнявшая вас ненависть сменилась любовью. Или еще только сменяется?

Я…

– Вы слишком долго лежали на дровах, вам на них стало уютно. Вы слишком долго лизали печень, вы пристрастились к этому вкусу. Наверное, это сравнимо с симптомом отравления. Хи-хи! Вот незадача: страдание сменило наслаждение. Вы словно мазохист.

Организатор самоубийств видел людей насквозь, он одарил меня садистской ухмылкой.

Я не мог выдавить из себя и слова.

Когда мы с Хайной начали встречаться, я ненавидел все ее существо. Я испытывал жуткий стресс только от одного ее присутствия. Но в последнее время она начала очаровывать меня. Ее солнечная, невинная улыбка. Красота жизни, которую я вижу, когда она «ест». Даже клыки, которыми она вгрызалась в мою семью, кажутся мне прекрасными. Что-то странное происходит. Я ведь должен был сделать Хайну счастливой, чтобы она вспомнила меня… Неужели, пытаясь сделать ее счастливой, я сам стал немного счастлив? Во мне идет ожесточенная борьба между любовью и ненавистью.