Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА

Духом материнства выбрали эвенки не простую березу. Толстый низкорослый ствол с пышной кудрявой кроной изогнут полукоромыслом. Дерево своими очертаниями очень напоминает беременную женщину. С утра нарядила Югана березу в бархатное платье. Легкий ветер прижимает бархат к стволу, плещутся концы большого шелкового платка, повязанного пониже первого сука. Стоит береза в праздничном платье.

На этот раз Югана разговаривала с духом по-русски, чтобы могла понять Лена: нет рядом Андрея, некому переводить.

– По всей тайге живут твои дети. Все женщины на земле – твои сестры. Югана просит, чтоб у жены Шамана был всегда такой же крепкий и большой живот, как у тебя, чтобы всегда она рожала парней и маленько девочек…

– Сколько детей выпросила Югана у духа материнства? – полюбопытствовал Андрей, когда женщины вернулись на стоянку.

– Югана просила у березы дать мне столько детей, сколько на ветвях листьев, – улыбнулась Лена, присаживаясь к вечернему костру.

Старуха закурила трубку, подкинула в костер смолевые корни. Ожил огонь – распустил длинные языки.

– Тамила спит?

– Да, Югана, пусть отдыхает.

– Расскажи нам легенду про березу, – попросила Лена.

– Маленько язык присох. Мочить надо.

Лена плеснула в стакан спирт, развела шампанским. Югана отпила глоток, поставила стакан на берестяной лист, служивший столиком.

На берегу Алтымигая сидел Илья у костра, прижавшись спиной к низкому осиновому пню, и курил красивую лакированную трубку. В трубке, подаренной Соней, хрипело, как в простуженном горле. Прокопченным пальцем привычно осадил махорку, неторопливо затянулся крепким дымом. По другую сторону костра Таня склонилась над толстой тетрадью. Илья грустно вздохнул. Да и как ему не вздыхать: не насмотрится на Таню, одетую в костюм шайтанки – спортивные брюки и кофточка плотно обтягивают стройный стан.

«Совсем как нагишом, – думает Илья. – Хорошо бы иметь жену такую, как Таня…»

Скоро месяц Таня с Ильей ведут наблюдения за соболями близ Ледового озера, делают примерный подсчет количества зверьков, которых можно отловить осенью и пополнить поголовье зверофермы. Обнаружили они еще семейство бобров, недавно поселившееся в верховье Алтымигая.

Таня делала записи в дневнике, слышала редкие тяжелые вздохи Ильи.

– Что с тобой? – оторвалась Таня от тетради.

– Трубка хрипит, к дождю, верно, – ответил Илья, а про себя подумал: «Будь ты на моем месте, не так вздыхала бы. Сонька родить хочет. Женить меня на себе хочет. Требует с ней отметину на паспорте ставить».

– Ты не заболел случайно? – встревожилась Таня.

Илья отрицательно замотал головой и спросил в свою очередь:

– Какой след на бумаге бросала?

– Ваши с Костей данные, Илья, точнейшие! Получается, что за один весенний месяц можно забрать щенят из нескольких сотен гнезд. Вот здорово!..

– На бумаге… – мрачно бросает Илья.

– Что на бумаге? – недоумевает Таня. Костер не дает ей разглядеть получше выражение лица говорившего.

– Останемся с пустыми руками, – поясняет Илья. – Самолета нет.

– Да, ты прав… – озабоченно соглашается Таня, и сразу перед глазами ее встает картина: Костя в самодельном шлеме улыбается ей из кабины старенького «У-2».

Илья видит: задумалась Таня. Глаза молодой женщины смотрят выше пихтовых вершин. Дым, стелясь по земле, изредка тянул в сторону Тани, обтекал грудь ее и плечи. Лицо Танино в такие минуты казалось Илье прекрасным духом Огня.

В десятке шагов от костра-дымокура плещется Алтымигай. Солнце щупает скользящими лучами землю, собираясь уйти на ночлег в далекую тундру. Подползли чуткие сумерки. Таня присолила только что пойманную рыбу, уложила в берестяной кузов и ушла в палатку спать.

Немного в стороне от костра и палаток берестяном навес. Под ним натянут из цветастого ситца защитный полог от комаров. Спать Илье не хочется. В вечерние часы любит он сидеть у костра и слушать голос дремлющей тайги. Лепечет говорливая листва осин. Комариные облака еще звонче титинькают в вечернем влажном воздухе. Совсем недалеко от стоянки, метрах в трехстах, – бобровая плотина. Грибами торчат из воды бобровые хатки. Ухо Ильи ловит тихий скрежет – это бобр подрезает молодую осинку. Ждет Илья, когда раздастся всплеск упавшего дерева. А затем снова наступит тишина. Бобр обычно, свалив дерево, прекращает работу, прислушивается, прощупывает лесные шорохи – нет ли опасности.

Бесшумно подплыл крупный самец к самому берегу, высунул из воды усатую голову. Рассматривает угасающий костер и неподвижно сидящего человека.

Илья стукнул потухшей трубкой о полено, выбил пепел. Испуганный бобр сильно ударил мускулистым хвостом по воде и нырнул. Илья вздрогнул от неожиданности, выругался.

– Дурак, зачем стреляешь?..

Подкинул таежник к тлевшим головешкам несколько поленьев. Снова заплясало веселое яркое пламя.

В эту ночь не тянуло Илью в полог. Там он один, а здесь его вечный друг – огонь. Дашь хорошую еду огню, он от радости весело пляшет. Человеку рядом с ним тепло и приятно в бессонные ночи.

Встретил утро Илья с открытыми глазами. Подновил притухший костер, повесил на таган медный чайник. Солнце с потягом, лениво забралось на макушки деревьев. Спросонья купалось в тумане. Не спеша, расплескав дымку, гляделось в речушки и озера. Подсушивало росы на луговых травах. Полыхало разноцветьем на влажной хвое. Такими утрами на гарях клохчут глухари, пурхаются в золе. Близ порхалищ устраивают засады соболи.

Чай вскипел. Илья налил в кружку, кинул заварки. Преет, томится чай. Видит Илья солнечный янтарь в кружке. Прихлебывает чай, и бежит по жилам солнечная кровь, приятной волной бьет в сердце, поет: «Хорошо жить!»

Пришла к костру Таня, позавтракали на скорую руку. И снова она, расположившись у огня, занялась тетрадными записями.

– Когда кедр был орехом и лежал в материнской шишке, – неторопливо начинает Югана легенду, – на земле случилось горе. Злой дух болот прикуривал трубку от молнии. Упала искра в мох, и загорелась тайга. Все лето стоял дым над Юганом. Гуще густого тумана стоял. Жарко горела тайга. Сосны и кедры ложились на землю пеплом. Сухой, горячий ветер развеивал его. И попросил вождь племени Кедра, которого звали Вах, потушить огонь и наказать злого духа болот. Но требовало небо в жертву самую юную и красивую девушку племени. Ее звали Ланки. По-русски значит Белочка. Ответил Вах небу: не дают в жертву девушек и женщин эвенки племени Кедра. Тогда небо согласилось взять в жертву оленя. Пришел сильный дождь. Земля стала черной и ровной. По ней не ходили звери, не летали птицы. Привел своих людей Вах на место, где мы сидим сейчас. Приказал вытащить из лодок мешки с кедровым орехом. Женщины вытащили на берег мешки. Попросил вождь Ланку высыпать из мешков орехи на шкуры и выбрать из них самый крупный. Пять дней Ланки выбирала крупные орехи из крупных. Наконец нашла единственный, больше которого не было. И сказал тогда Вах: «Из этого ореха вырастет Царь-Кедр. Пусть Ланки закопает орех в золу недалеко от берега».