Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Именно Бет узнала о вакансии в Вашингтонском университете, и именно она заставила Тома избавиться от ощущения, что подача заявления о приеме на преподавательскую работу будет жульничеством. Попасть в список кандидатов на должность было пределом его мечтаний, и Том уже провел десять чудесных дней вместе с Бет в Сиэтле, когда получил приглашение явиться на собеседование, для чего в каком-то смысле требовалось пересечь Атлантику. Просто университетский курс для начинающих писателей являлся своего рода колониальным владением кафедры английского, и поэтому Тома с пристрастием допрашивала комиссия преподавателей английского языка, выяснявших, насколько хорошо он знает викторианскую литературу и достаточна ли его преподавательская подготовка. Фактически Том стал выполнять функции двух преподавателей, работая на одну ставку. Как Бет узнала впоследствии, в комиссии произошел страшный раскол между сторонниками романиста Джеда Уинга и поэтессы Камиллы Тарук Санчес. Противники первого старались еще больше очернить выразительные черные комедии Уинга, заклеймив автора «грубияном и женоненавистником», противники же поэтессы, в свою очередь, не замедлили назвать ее творчество неприкрытой агитацией и пропагандой. И таким образом Том оказался выше всех дрязг как единственный кандидат, по поводу которого не велись ожесточенные споры. С самого начала Том знал благодаря органайзеру Бет: он получил эту работу, поскольку его считали относительно безобидным, и с тех пор старался поддерживать сложившееся мнение. Том никогда не высовывался, не ввязывался в конфликты, всегда вовремя являлся на занятия и скрупулезно отбывал на работе положенное время. Он получал удовольствие от общения, которое предполагала преподавательская работа; Том часто хвалил, а если и критиковал, то не обижая. Он умел находить в каждой студенческой работе пусть не достоинства, но по крайней мере скрытый потенциал. В общем, посещать те немногие семинары, которые он вел, желающих всегда находилось в избытке.

В настоящее время коробку от «Шардоне» из Чертова каньона переполняли заметки и наброски о настоящем или о том, что было настоящим на момент, когда Том об этом писал. Содержимое коробки стало его Америкой, так же как викторианская писанина явилась когда-то его Лондоном, а заметки о Кеннете Море — его Войной. Когда-нибудь скоро, думал Том, он внимательно прочтет все накопившиеся в коробке материалы и увидит, не наклевывается ли новая книга из собранного за восемь лет. Когда-нибудь, но не теперь. Сейчас ему очень нужна вторая коробка.

Оса, хоть появляться ей уже не сезон, с жужжанием ударилась в стекло, и Том приоткрыл окно, выпуская ее. Город, вода и небо — все снаружи было одного, пасмурно-серого цвета. Еще две недели назад Том мог беспрепятственно взглянуть на Клондайк-билдинг, но недавно его заслонил строящийся гигантский офис, снизу доверху затянутый какой-то пленкой вроде той, в которую пакуются хрупкие вещи и на которой дети и слабонервные любят хлопать маленькие пластиковые пузырьки. Раньше место работы Бет находилось в поле зрения Тома: сначала огромная куполообразная крыша зеленого цвета — здание редакции «Пост-интеллидженсер», потом Клондайк-билдинг. Когда Тому не удавалось подобрать нужное слово, он устремлял взгляд на противоположный берег залива, словно прося помощи у Бет, и уловка почти всегда срабатывала. А сейчас в ответ лишь новая постройка безжалостно сверкнула полиэтиленом и сталью.

Том стер с экрана все набранное и начал снова:

«Каждое утро моя жена первым делом узнает из газеты свою судьбу…»

— Ав! — лаял Финн. — Ав! Ав! Ав!

В туалете для мальчиков они вместе со Спенсером были собаками: Финн — большим пуделем, кудрявым и черным, а Спенсер — аляскинский маламут, как Бальто, его домашний пес.

— Гав! Гав! — отвечал Спенсер. — А я один раз видел, что Бальто пьет из туалета.

Стоя на четвереньках, пудель-Финн поднялся на задние лапы и оперся передними о край унитаза.

— Р-р-р! Р-р-р!

Вода внутри до сих пор бурлила — Спенсер недавно спустил ее.

— А я видел, что он пьет, — снова сказал Спенсер, как будто ему кто возражал.

Финн набрал побольше воздуха и заглянул в унитаз. Потом задрал голову к потолку и принялся заливисто лаять.

— Не выпил! — в восторге завопил Спенсер.

— Ав! — Финн отряхнулся, забрызгав голубые вельветовые штаны Спенсера и его футболку с Винни Пухом.

Спенсер хохотал так сильно, что начал сползать по стене.

— Ты меня намочил! Плохая собачка! Нельзя, нельзя!

— Ав! — тяжело дыша и высунув язык, Финн уронил на Спенсера еще несколько капель.

— Нельзя!

— Спенсер? Финн? — Воспитательница Салли заглянула в приоткрытую дверь. — Туалет — не место для…

— Финн пил из унитаза! Финн пил из унитаза!

— Нет, я не пил. Я… — Тут Финн вспомнил: он же собачка!

— Ав! — залаял ребенок на воспитательницу Салли. — Ав! Ав!

— А волосы, Финн! А лицо! У тебя все лицо мокрое…

— Это же простая вода, — оправдывался Спенсер.

— Гр-р-р! — Припадая на передние лапы, пес-Финн метнулся к ногам воспитательницы.

— Там кишечная палочка! И другие микробы! Глистов подцепишь! Ай, вот хрен…

— А вы сказали плохое слово. Это плохое слово.

Спенсер громко прошептал Финну:

— Она сказала «хрен».

— Ох, извини, Спенсер, я случайно. А ты, Финн, может быть, встанешь ? Ты ведь уже большой мальчик и…

— Ав!

— Прекрати! Поди сюда! — Салли дернула за бумажное полотенце, но в руках у нее остался совсем маленький кусочек.

— Я на вас злой, — предупредил ее Финн, — я на вас такой злой!

— Придется вызвать твоих родителей. Немедленно. А сейчас — быстро к врачу, оба. Финн, я серьезно говорю.

— Финн, я серьезно говорю, — передразнил ее Финн, не двигаясь с места. Он не боится воспитательницу Салли. Она глупая, глупее остальных воспитательниц, и вдобавок такая противная!

— Финн!

— Вуф! — ответил мальчик, однако получилось больше похоже на всхлип, чем на лай, и Финн беззвучно зарыдал. По его щекам покатились слезы вперемешку с водой из унитаза.

Позже, когда обоих мальчиков забрали родители и состоялся обмен натянутыми улыбками, а также всевозможными «как-бы-чего-не-вышло» , директриса Мидж устало произнесла:

— Все, довольно. Этому ребенку требуется лечение.

Похоже на город, только без окон и дверей в домах. Контейнеры, поставленные по три один на другой, — это кварталы, между ними — сеть улиц, но не асфальтированных, а земляных, и все освещено резкими лучами прожекторов на вышках. Тщательно выбирая дорогу, высматривая тень, которая бы полностью скрывала его от яркого света, человек осторожно крался от одного перекрестка к другому, стараясь уйти как можно дальше от контрольно-пропускного пункта — там в высоких стеклянных будках сидели одетые в форму охранники. Беглец все время ждал ружейных выстрелов, поэтому приходилось внимательно осматривать каждую стену, возле которой он решал притаиться. Один раз китаец в страхе бросился наземь, когда вдруг заметил совсем близко от себя какое-то движение, но то оказалась тень его собственной руки, на миг освещенной прожектором.