Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

— Да, — ответил Том, думая о том, что получил бы весьма невеликое удовольствие, услышав, как «обмозговывают» его собственную проблему ради потехи аудитории, составляющей чуть не всю страну.

— Назвать передачу можно «Беседы на скамье».

Том осторожно усмехнулся. Он был не уверен: хочет ли Мактюрк всерьез так окрестить передачу или же просто острит.

— Ну, с вашим проектом к Мириам Глэйзбрук точно не пойдешь. Придется тять гораздо выше. Если хотите, я с удовольствием спрошу у нее, к кому лучше обратиться.

Несомненно, Мириам знакома с главным редактором программ Национального радио, и рассказ о сегодняшнем нелегком обеде ее позабавит.

— Буду очень признателен, Том. Но вы уловили суть? Мы планируем нечто вроде ток-шоу с юридическим уклоном…

— О да, это… весьма важно.

Они взяли свои пальто, и по дороге в офис Мактюрка Том рассказал адвокату об изгнании бригады нелегалов.

— А зачем вы от них избавились? Хотите заявить в Иммиграционную службу?

Том объяснил, какую опасность представляет обыск дома, в подвале которого незаконно поселился китаец.

— Видите? Вот для чего людям нужны законники. На самом деле то, о чем вы мне сейчас рассказали, никакой проблемы собой не представляет. Даже если бы к вам заявились копы, строители бы их не заинтересовали. Ну, остановит на шоссе патрульная машина мексиканца-нелегала за превышение скорости. Фараон спросит водительские права, однако грин-кард он потребовать не может, иначе сам окажется нарушителем прав человека. Полиция не замечает нелегалов, полицейских это не касается. — Мактюрк положил Тому на плечо руку, обтянутую рукавом светло-коричневого плотного пальто из шерсти альпаки. — Я же говорю — всем нужна юридическая консультация.

В комнате «Лучик» Салли сказала:

— Давай, Финн, бери последнее пирожное.

Финн ничегошеньки не понимал. Воспитатели с ним такие ласковые. Позволили ему первым покормить аквариумных рыбок, последнее шоколадное пирожное разрешают съесть. Когда он дорисовал двух собачек на прогулке в парке (сверху — желтым карандашом — улыбающееся солнышко), Салли повесила картинку на стену и воскликнула: «Разве не замечательный рисунок? Сколько здесь выдумки, Финн!» Но раньше у него выходило гораздо лучше, и не раз, а на стену никогда ничего не вешали.

Он попросился выйти в туалет. Прошагал половину коридора, и тут директриса Мидж выглянула из своего кабинета, заулыбалась.

— А, Финн! — сказала она. — Доброе утро! Как поживаешь?

— Отлично.

Мальчик поспешил улизнуть. Ну и жуткая у нее улыбка, просто кошмар. Губы растянуты, их и не видно почти, одни зубы торчат, серые и страшные. Мама Спенсера тоже так улыбнулась сегодня Финну, хотя обычно говорит: «Ой, привет, малыш», равнодушно и безжизненно, будто здоровается с пустым местом. Папа Каро опустился рядом с Финном на корточки и спросил: «Как делишки, приятель?» — и опять та же улыбка до ушей. Прямо чудеса.

Хорошо посидеть одному в туалете. Финн аккуратно вытащил из носа порядочную козюлю и съел ее. В оконное стекло билась муха. А мухам снятся сны? О чем твои сны, если ты — муха? Замечательно думается в туалете. Финн спустил воду и крепко зажмурил глаза: он терпеть не мог смотреть, как клочок бумаги вместе еще кое с чем крутится в унитазе. Мальчик даже не знал почему, только уж очень противно это выглядело. В три года зрелище казалось ему страшным. Теперь было просто противно.

Финн порычал на свое отражение над раковиной, пока мыл руки. Глаза у него мечут смертоносные лучи, и зубы как у вампира. Он — Тварь Ночи. Может летать над крышами домов и заглядывать людям в окна, оставаясь невидимкой. Все зовут его мистером Смелым. Выйдя в коридор, герой расправил свой черный плащ и беззвучно заскользил по линолеуму. Вот он минует кабинет директрисы, а она даже не отрывается от компьютера, не оборачивается. Финн совершенно невидим, словно дуновение ветерка, словно сквознячок.

— Вот и Финн. Ты в туалете так долго был?

Опять та же улыбка. Вообще-то воспитательница нравилась мальчику, но из-за этой улыбки она становилась чужой.

Салли раздавала детям пустые молочные пакетики, бумагу и соломинки, через которые пьют.

— Будем делать пиратские корабли, — объяснила она.

Финн любил мастерить, особенно клеить. В течение нескольких минут ничего вокруг не существовало, лишь зубчатые лезвия пластмассовых ножниц восхитительно скрипели, разрезая плотную бумагу. Корабли — прекрасная вещь. Мальчик обожал кататься на пароме, и пока занимался своим корабликом, вспомнил о долгом-долгом плавании, совершенном прошлым летом вместе с мамой и папой. Они побывали в Канаде — в Виктории, и деньги там назывались по-другому, не как дома.

— Финн, ты слышал, что я сказала? — Салли подвинула стул и села совсем рядом. От нее пахло потом. — Я сказала… а, ладно, не важно. Расскажи мне, чем ты занялся.

— Делаю кораблик.

— Да, а вот сейчас ты с бумагой что делаешь?

— Паруса вырезаю.

— Все начинают с корпуса, Финн. Пакетики из-под молока…

— А я — нет. Я начинаю с парусов.

— Ладно, кораблик ведь твой.

Салли обняла его за плечи и прижала к своему пухлому телу. Финн словно попал в объятия к бегемоту. Крупная вязка шерстяной кофты царапала мальчику щеку. Он высвободился, опрокинув на пол молочный пакет.

— Финн? Все в порядке, милый?

— Я хочу сам, — ответил мальчик.

Воспитательница подняла упавший пакетик, встав с детского стульчика и хрустнув суставами.

— Хорошо. — Вид у нее был усталый, а улыбка короткая и едва заметная — наконец всегдашняя, обычная улыбка.

Когда она отошла, Финн сердито принялся за дело. Разрезал готовый парус надвое, взял соломинки, предназначавшиеся для мачт, покромсал на части. Отыскал среди них кусочки, подходящие для рук, ног и туловища человека-из-палочек. Голову он слепит из пластилина. Много разных ручек и ножек пришлось перебрать, пока не вышло то, что надо. Тогда Финн поднял руку.

— Эй, можно?.. Мне нужен клей!

— Положение ухудшается, — сказал Пол Нэйджел.

Детектив казался старше, чем запомнился Тому с первой беседы. Лицо, словно вылепленное из сырой глины, налитые кровью голубые глаза.

Было утро субботы, новое тысячелетие длилось уже девять с половиной часов. Даже если бы Нэйджел пил ночь напролет, вряд ли он выглядел бы хуже. Однако, похоже, не из-за встречи 2000 года лицо детектива стало таким измученным.

— Мам звонили и говорили, мол, видели вас на той тропе в феврале прошлого года. Двадцать восьмое число. Дата исчезновения Трэйси Гроу. Ее нашли мертвой в Айдахо, вы помните. И еще: вас видели там же семнадцатого ноября 98-го года, когда Николь Уэксмэн…

— Даже смешно. Я же вам объяснил, в понедельник я побывал там впервые за шесть лет.