Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Более ста добровольцев прочесали поля в районе похищения и прощупали драгами дно речушки. Приводились слова одного участника поисков: «По крайней мере мы не нашли то, чего многие боялись». Соседи семьи Топольски весь субботний день привязывали ленточки к ветвям тополей, растущих вдоль тропы, дабы напомнить людям о Хэйли. Около ее дома возник импровизированный алтарь, куда доброжелатели клали открытки, бумажечки с молитвами, срезанные цветы, воздушные шарики, мягкие игрушки. В баптистской церкви на окраине Вудинвилла прошла ночная служба.

Хэйли была окружена пугающей неизвестностью — она очутилась в положении пропавшей. О девочке упорно говорили в настоящем времени, но использовали выражения, заочно доказывающие ее смерть. «Она — маленький солнечный лучик», — сказал духовный наставник Хэйли. «Она — чудесная малышка, — умилялась воспитательница детского сада. — Мила и всегда хорошо себя ведет». «Спокойная и веселая девчушка». Для этих людей Хэйли уже стала воплощением Детства, и они рассуждали так, как если бы сама Невинность пропала близ Саммамишской Топи. «Хэйли — ангел», — согласно весьма характерному замечанию одной соседки. Лишь старшая сестра Мэдди внесла одинокую реалистическую нотку в общий хор: «Она любила караоке».

И на секунду Тому удалось увидеть Хэйли настоящим, живым ребенком, невпопад скачущим с микрофоном в руке под Бритни Спирс.

Родители девочки, «уже привыкшие к мучительной тревоге», не давали интервью, но Том мог их себе представить по репортажам. Он — оператор погрузчика, она работает на полставки в закусочной «У Денни»; их одноэтажный дом с верандой в стиле ранчо, расположенный близ трассы 202, «Таймс» назвала «скромным», а «Пост-интеллидженсер» сообщала, что семья «арендует свое жилище». И для Эда, и для Шарон их брак уже второй. Мэдди — его дочь от первого брака, Тэйлор — ее сын.

В таком случае насколько же часто охватывала супругов Топольски подсознательная, часто возвращающаяся мучительная тревога, заставляющая родителей неотступно следить за безопасностью своих детей? Тому вспомнился Финн в два-три года — он шустро, пусть и неуверенно, топал между полками в супермаркете, и пока отец выбирал самые спелые бананы или ему успевали намолоть полфунта кофе, ребенок уже скрывался за углом. Начиналось метание от тележки к тележке, от покупателя к покупателю и ужасное волнение. В день, когда родился Финн, мир немедленно наполнился похитителями детей и вооруженными мешками конфет маньяками-педофилами, водителями, балабочущими по мобильникам и беспечно давящими малышей под колесами своих авто, а также бытовой техникой, оставленной без присмотра, глубокими водоемами, лестничными колодцами с отвесными стенами, электрическими розетками, острыми ножами и лекарствами, которые выписывает врач и из-за которых сам факт, что ребенок доживает до взрослого возраста, представляется нежданным-негаданным чудом.

Пару лет назад Финн скрылся из виду на многолюдном пляже в Голден Гарденс Парк. Стояла жара за тридцать градусов, воздух пропах лосьоном для загара и дымом от барбекю. Мило ворковавшие друг с другом Том и Бет на несколько секунд ослабили бдительность, а когда огляделись по сторонам, сына уже не было. В дикой панике Том вбежал в воду, вполне ожидая увидеть бледное тельце, похожее на медузу, влекомую бурлящей приливной волной. Бет в это время кинулась по пологим дюнам к автостоянке, заметив вдалеке мужчину, тащившего к своей машине ребенка. Финн, как выяснилось, пристроился рядом с чужой семьей и помогал двум девчушкам строить замок из песка. Но за те десять минут или чуть меньше Том испытал страх, настоящий, панический страх, и впервые осознал, что, оказывается, есть в его натуре эта особенность — настолько полно попадать под влияние одного-единственного чувства. Оно не поддавалось описанию, находясь выше — или ниже — простого понимания. Щемящая пустота в сердце. Дикие картины гибели собственного сына. Чуть позже Том, шатаясь, доковылял по песку до туалета рядом с детскими качелями, и там его рвало до тех пор, пока в желудке не осталось совсем ничего.

Муж и жена Топольски наверняка пережили все обычные ложные опасения и научились, как и Том, контролировать подобные вспышки безрассудной тревоги. В конце концов, твой ребенок благополучно отыскивается в любом случае. В любом. Да, а потом в один прекрасный день желтые ленточки появляются на деревьях, а на телеграфных столбах — листовки. И страхи — банальные, неразумные — превращаются в сбывшееся пророчество.

Бедняжка Мэдди. Том представил: отец кричит, а потрясенная мачеха смотрит с немым укором. Девчонка не звала на помощь целых тридцать минут. Мэдди всего тринадцать, и у нее отсутствует встроенный родительский генератор страха. Вероятно, она посчитала Хэйли маленькой врединой, когда та долго не отвечала, и просто пошла дальше. Мэдди стояла у Тома перед глазами: коротенькая курточка и розовые брюки, худенькое бледное личико, влажные от пота светлые волосы, заплетенные в косички. И сережки в виде крупных колец из разноцветных переплетающихся полосочек пластмассы.

На снимке, продемонстрированном Полом Нэйджелом, она была без сережек, Том не сомневался. Только воспоминание — неожиданное, спонтанное — могло добавить эту деталь. Девочка стояла как вкопанная на тропе, а ярдах в десяти — пятнадцати позади нехотя плелся мальчик. Том миновал их обоих, засунув руки глубоко в карманы пальто и опустив голову. Его мысли занимал Диккенс или по крайней мере Америка Диккенса, обширный и неприветливый край, одни болота, тюрьмы и сумасшедшие дома. С усилием сосредоточившись, остановив взгляд на иссиня-черных листьях падуба за окном, Том увидел арку моста, перекинутого через речку, а за аркой, внизу на тропе — что-то или кто-то, не столько даже фигура, сколько неясное мелькание некой тени.

С падуба вспорхнула стайка синиц, и по картине, худо-бедно нарисовавшейся перед мысленным взором Тома, побежали трещины, словно по ветровому стеклу, в которое запустили камнем. Закурив, Том принялся по кусочкам восстанавливать образ. Снова представил мост и грязную лужу под ним — из-за нее пришлось ступить в жесткую траву на берегу речки. Остановимся здесь. Голые коричневые кусты ежевики. Тополь. Высокие заросли пожелтевшей осоки. Напоминает серию картинок «Найди Вальдо», только Том не знает: высматривает ли он там Хэйли, предполагаемого похитителя или случайного прохожего. Но его не покидало убеждение, что чего-то не хватает, что память удерживает принципиально важные составляющие, а именно благодаря им воспоминание стало бы целостным.

Потом все стало ясно. Он понял, где видел яркие круглые сережки: не далее как вчера на девушке-кассирше в супермаркете «У Кена». Том не оживлял в памяти события, а выдумывал. Вообразил пугало под мостом, желая порадовать Пола Нэйджела и освободить себя от уголовной ответственности.