Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Боюсь, что мы забыли настоящую цель моего визита, – сказал Эссекс вставая. – Мак-Грегор хотел, чтобы я почерпнул у вас сведения об Иране.

– Я ничем не могу быть вам полезен, – ответил доктор и собрал в морщины свое сразу постаревшее скуластое личико. В такие минуты он говорил по-стариковски: высоким, срывающимся голосом. – Вы умный человек, и если собственный опыт не научил вас, едва ли чужие слова тут помогут.

– Надеюсь, что вы не откажетесь пообедать со мной, когда я вернусь из Азербайджана, – сказал Эссекс. – Тогда мы и продолжим наш разговор.

– В моем возрасте трудно загадывать, – ответил доктор Ака.

– У меня есть одна вещица, которая может заинтересовать вас.

Эссекс рассказал ему о портрете с надписью Джеронимо и признался, что не может определить ни художника, ни изображенное лицо.

– Вы читаете Стендаля? – спросил доктор Ака.

– При случае.

– В «Красном и черном» есть беглое упоминание об одном испанском или итальянском певце, по имени Джеронимо. Должно быть, это он самый.

– Вот единственный ключ к разгадке, – сказал Эссекс и с почтением пожал руку доктора. Доктор лукаво покосился на Мак-Грегора, как бы спрашивая, достаточно ли культурности им проявлено. Однако далеко не все из происшедшего было игрой, и Эссекс и доктор Ака явно остались довольны друг другом.

– Вы со мной, Мак-Грегор? – спросил в дверях Эссекс.

– А я вам для чего-нибудь нужен?

– Нет, не нужны.

– Тогда, если вы не возражаете, я приду попозже, – сказал Мак-Грегор.

Они шли по дорожке, усыпанной гравием.

– Только не позже пяти, – сказал Эссекс. – Я вас вот о чем попрошу. Потрудитесь рассказать Джеку Адамсу о нашем пребывании в Москве. Он рвется с нами в экспедицию.

Мак-Грегор принял это как предупреждение Эссекса, что найдутся и другие люди, способные выполнить его обязанности. Эссекс хотел услышать от Мак-Грегора, что он согласен ехать в Азербайджан. Мак-Грегор ничего не сказал. Он все еще не изменил своего решения, но для окончательного ответа оставалось еще достаточно времени. Можно было тянуть до последней возможности и ждать, пока обстоятельства сами не толкнут его в ту или другую сторону.

– Не забудьте про Адамса, – сказал Эссекс, усаживаясь в машину.

– Нет, не забуду. – Мак-Грегор отошел от машины. Он не был завистлив, но мысль, что Адамс поедет в Азербайджан, раздражала его. – Я скоро приду, – сказал он вслед уезжающему Эссексу.

В четыре часа Мак-Грегор сидел в комнате Эссекса, дожидаясь хозяина. Вдруг он услышал женский смех, от которого у него вся кровь прихлынула к лицу. Только одна женщина на свете могла так смеяться.

Он подошел к тяжелой дубовой двери и прислушался, собираясь с духом, прежде чем открыть и посмотреть, кто это. Он все еще стоял в такой настороженной позе, как вдруг дверь распахнулась, и Кэтрин, едва не налетев на него, остановилась в изумлении.

– Мак-Грегор! – воскликнула она. – Фу, как вы меня напугали!

Мак-Грегор и сам растерялся от этого неожиданного столкновения на пороге.

– Что это вы тут делаете под дверьми? – Она захлопнула за собой дверь.

– Мне послышался ваш смех, но я не был уверен, что это вы, – сказал он, приходя в себя. – Но как вы-то сюда попали?

– Я здесь по дороге домой.

– В Англию?

– Да. Шел самолет американского посольства, и мы с Джебом Уилсом воспользовались случаем. Хочу сшить себе несколько платьев в Каире. Знаете, в Лондоне теперь на двадцать четыре талона не оденешься. Еще хочу хоть немножко солнца после этой ужасной зимы. Ну как, достаточно причин? – Она высоко вскинула свои прямые брови и весело, но испытующе посмотрела на него.

Мак-Грегор взял ее протянутую руку.

– Когда вы прилетели? – спросил он, сознавая, что ему не скрыть своей радости.

– Час назад.

– Эссекса видели?

– Нет еще. Я думала, он здесь. Вы его ждете?

– Да, но я очень рад, что вместо него опять вижу вас!

– Берегитесь, – предостерегла она, касаясь его плеча рукой, – и не слишком радуйтесь!

– Мне кажется, я скорее слишком осторожен, – сказал он, все еще охваченный радостью.

Она поглядела так, словно собиралась одернуть его одним из своих едких замечаний, но тут же отказалась от этого намерения. – Сводили бы вы меня куда-нибудь выпить чаю. Мы вылетели безбожно рано, я вся грязная и хочу есть. Представляю, какой у меня тощий вид!

– Вы прекрасно знаете, что вид у вас всегда такой, словно вы чисто вымылись, хорошо поели и всласть выспались.

Кэтрин засмеялась и взяла его под руку; ей, видимо, была приятна его радость.

– Я еще пока без крова, – сказала она, когда они вышли. – Джек Адамс ищет мне сейчас пристанище на несколько дней. Все помещения посольства переполнены, потому что сюда понаехала уйма всякого народа с юга. Что тут у вас происходит?

– Можно сказать, объявлена настоящая кампания.

– Так, значит, снова начались ваши муки? – сказала она. – Бедный Мак-Грегор!

– Пока еще не начались, – ответил он, но не стал уточнять.

Они вышли за ворота, и Кэтрин остановилась посмотреть на горы.

– Мне кажется, я полюблю эту страну, – сказала она. – Какие величавые пики! А легко до них добраться?

– До подножий нетрудно, – сказал он. – Туда и обратно можно обернуться за один день.

– Может быть, я еще успею там побывать.

Они пошли дальше. Мак-Грегор спросил, что сказал Дрейк по поводу ее отъезда.

– Ну что он мог сказать?

– Мне казалось, он не хотел, чтобы вы уезжали.

– Он был так рад избавиться от вас, что это помогло ему перенести удар.

– Мне его жалко!

– Ладно, нечего злорадствовать, – сказала Кэтрин. – Что это там продают? – Она показала через дорогу на тележку, в которой сидели двое продавцов и во все горло нараспев расхваливали свой товар.

– Каштаны, – ответил Мак-Грегор.

– Люблю каштаны, – сказала она. – Мы потом купим, хорошо?

– В Тегеране сотрудники посольства не едят каштанов на улице.

– Ах, вот как? – Она готова была уничтожить его за это замечание, но смилостивилась и расхохоталась.

Он не понял, какая опасность ему угрожала, но все же решил держаться осторожнее. Ему не хотелось ссориться Кэтрин. Он все еще наслаждался неожиданностью встречи и в то же время старался подавить свою радость. Он помог Кэтрин перебраться через сточную канаву, и они пошли дальше, пробираясь сквозь суетливую уличную толпу. Он повел ее в русскую чайную, где в большой витрине были выставлены конфеты, пирожные, торты и всякого рода шоколадные изделия. Кэтрин остановилась перед витриной. Это зрелище привело ее в восторг, который она не замедлила выразить вслух. Мак-Грегор сказал, что владелец чайной – русский и ходят сюда по преимуществу русские из советского посольства, вон из того дома напротив, за кирпичной оградой. Они вошли и уселись за мраморный столик в углу полутемной комнаты, подальше от шумной компании армян, расположившейся у самой эстрады для оркестра. Кэтрин потребовала полный обед, и Мак-Грегор заказал его по русскому меню. Они с минуту посидели, молча глядя друг на друга.