Мириам Гамбурд - Рассказы

Шепот крепнет, и иронизируют уже над студентом:

— …и от медицинского обслуживания на высоком уровне, которое им предоставляет Израиль, и от оружия страдают, которым их снабдил Израиль, и от международного мнения, которое всегда на их стороне, какую бы каннибальскую акцию эти страдальцы ни предприняли…

— Тр-р-р-ры! — Ребенок, скажем, Хасан-Алеша таранит очередь, словно израильского врага, врезаясь без разбору в ноги стоящих под умильные родительские взгляды.

— Помогайте бабе, помогайте! — Бабуля рязанского вида в платочке потеряла свое место в очереди, и ее не пускают обратно.

— Где вы стояли?

— За мужчиной.

— А куда делся этот мужчина?

— Ушел…

— Вот и вы уходите.

— Так я же стояла, вот беда какая!

— Что-то вас не видели, за кем же это вы стояли?

— За мужчиной.

— А куда делся мужчина?

— Ушел…

— Вот и вы уходите.

На бабкино горе отзывается долговязый религиозный старик-еврей. На фоне цветной толпы он — как черно-белая с желтизной, недопроявленная фотография в стиле ретро. Серо-желтая борода, такого же цвета пейсы, совершенно идентичные по цвету лицо и рубашка. Его можно было бы назвать «благообразным», если бы не не в меру оттопыренные уши. Они будто поставлены задом наперед, так, как если бы лицо находилось на затылке. Старик пытается раздвинуть очередь и вклинить бабусю в строй. Неудача. Вторая попытка — никакого эффекта. Тогда религиозный человек устанавливает пожилую женщину перед собой и ритмичными ударами своего таза умело вколачивает ее в строй.

— И-и, взяли!

— Спасибо, добрый человек!

— И-и, взяли!

— Спасибо, соколик!

Рязанская бабушка втиснута на вожделенное ею место и застывает — вся благодарность.

Посетителей в помещение российского консульства впускает порциями по несколько человек охранник — вертлявая кукла на разболтанных шарнирах: крутится вокруг своей оси, припадает то на одну, то на другую ногу, хватается то за гениталии, то за кобуру с пистолетом, проверяет, наверное, все ли на месте, орет:

— Тафсику балаган о ло этен ле аф эхад лехиканес! Ани кан махлит! [20] Прекратите балаган, а то никого не впущу! Я здесь решаю! (иврит)

Очередь понимает только «балаган», строится, замирает на несколько мгновений. Но тут уже какие-то энергичные тетушки пробиваются вперед, тычут ему в лицо свои документы и, захлебываясь, пытаются посвятить его в свои проблемы.

— Иврит, — кричит, — иврит, ло мевин русит! [21] Не понимаю по-русски! (иврит)

К охраннику время от времени подбегает нетерпеливая тощенькая девица, показывает на часы, мол, скорей бы! Она обнимает парня за шею и виснет на нем, вытягивает губы хоботком-присоской и обозначает на лице счастливчика мелкие поцелуи. Потом они долго смотрят друг другу в глаза, забыв обо всем на свете, кроме своей любви.

Чиновник, исчезнувший с моим паспортом минут на двадцать, возвращается:

— Мы получили для вас приглашение из Министерства культуры России, из Москвы, но ваша виза еще не заверена. Вам придется прийти еще раз.

— Но ведь я лечу послезавтра!

— Придете завтра.

— Очередь меня не пропустит, да и охранник тоже!

— Вот вам талончик «Без очереди».

Милая петербургская пара (пришли встать на консульский учет):

— Вас можно поздравить? Все с вашей бесплатной визой улажено?

Мы едва знакомы, но они настойчиво приглашают меня у них остановиться и диктуют адрес.

— Мы покажем вам наш Петербург.

— И я покажу вам свой Петербург…

— Так что же с визой, получили?

— Не совсем. Придется прийти снова, но мне выдали талончик «Без очереди».

— Поглядите, вон там — очередь тех, кто получил талончики «Без очереди».

Длинная вереница плотно прижатых друг к другу суровых людей скрывалась за углом. Значит, мне снова придется прийти сюда, чтобы встать в очередь, которая называется «Без очереди»… последней.

Хорошие девочки из приличных голландских семей приезжают в кибуц на месячишко-другой поработать волонтерами на сборе апельсинов, самую малость вкусить израильской экзотики — и, случается, застревают здесь надолго. Они влюбляются в смуглых еврейских юношей, выходцев из стран Востока, и это переворачивает всю их жизнь. Ничего удивительного, молодые сефарды [22] Сефарды(סְפָרַדִּים, сфараддим; ед. число סְפָרַדִּי, сфарадди) — субэтнос евреев, тысячелетиями (со времён финикийской колонизации) живших в Испании; их потомки ныне проживают в разных странах по всему миру. иногда чудо как хороши.

О, золотистая бронза его плеч! Прохладная в жару ночей гладкая кожа, нежный, напряженный и плоский, как египетский рельеф, живот, кисть его ноги, именно кисть, веками не знавшая иной, кроме сандалий, обуви, кисть, а не слепок туфли, как у европейцев. О, певучая линия его шеи, преодолев острый кадык, она огибает точеную кость нижней челюсти и подбирается к бархатистой мочке уха. О, его тугие ягодицы матадора! О, литая бронза его чресел! О, пульсирующая нетерпеливой змейкой вздутая вена, обвивающая его фаллос! О, о, о!

Йоси Коэн был мал ростом, лысоват, говорил отрывисто, точно лаял, оборачивался и смотрел через плечо злобно и недоверчиво и передний зуб потерял на ухабах жизни. Огромные, как лыжи, пластмассовые пляжные шлепанцы волочил за собой, пальцами ног вцепившись в них спереди. Он недавно освободился из тюрьмы и в кибуце находился на перевоспитании.

Выглядел Йоси так отталкивающе, что Сюзанну Ван Дер Вельде было просто невозможно заподозрить в плотском влечении к нему. То была любовь.

Первый акт их драмы разворачивался на фоне пардеса [23] Пардес (ивр. פרדס‎, букв. «фруктовый сад») — акроним («ПаРДеС»), включающий 4 различных уровня понимания и толкования Торы в иудаизме. Также — поэтическое название Торы. В каббалистической традиции Пардес считается олицетворением Божественной мудрости. и был напоён запахами цитрусовых и курятника. Затем Йоси сбежал из-под кибуцной опеки: «Э, да катитесь, падлы эти, со своим супом из дохлых кур, извращенцы левые, ишь, всю страну арабам отдать вздумали! Прежде поднимите свои ашкеназийские жопы! На чем сидите — на землях арабской деревни! Э, привязались, маньяки, на фиг вы мне сдались». Сюзанна подалась за ним в Тель-Авив. Она устроилась на работу архитектором в проектное бюро, он, не работая, часть ее зарплаты жертвовал на любимую футбольную команду.

До отсидки Коэн честно трудился в секторе арабского наркобизнеса, был связующим звеном между одной из яффских хамулл [24] Хамула — это на языке средиземноморских арабов расширенная семья, то есть, клан. и рядовым потребителем, пока не произошла та самая авария, в которой погиб глава клана Мухаммед. После тяжелого ранения он прожил еще несколько дней, весь обвешанный капельницами, и, вообразив себя пророком Мухаммедом, призвал своих братьев вернуться на путь истинного ислама. Что они и сделали: все как один стали истово верующими. Семейный бизнес заглох, а Йоси оказался не у дел и попал в тюрьму.