Мириам Гамбурд - Рассказы

Йосеф быстро и жадно съел хумус, протер тарелку питой, не скрыл отрыжку, откинулся на спинку стула и со знанием дела подробно принялся описывать воспаление в мочеточниках, которым он страдает еще с той поры, когда они с женой жили как семья. Одно присутствие злодейки провоцировало боли. Он посвятил Сюзанну в характер выделений, резей и перешел к методам лечения. Сюзанна больно выгнула шею и не спускала глаз с экрана телевизора, так тарелка хумуса оставалась вне поля ее зрения. «Я и не знал, что вы любите футбол, — вот как удачно мы сюда зашли».

Хозяин давно подсунул под пустую пивную бутылку счет на мятом клочке бумаги, а кавалер и не думал расплачиваться. Сюзанна в смущении достала кошелек. «Не стану возражать, вы хотите заплатить, я согласен, но только тогда за нас обоих, это такие гроши! Феминизм совсем испортил женщин — они все время доказывают свою самостоятельность. Но в дорогой ресторан подругу опасно приглашать — а вдруг она не намерена платить, это, скажу я вам, Сюз, очень опасно…»

Когда до нашей героини дошли слухи о том, что Бар Меция госпитализирован, Сюзанна поехала навестить его, хотя к тому времени они давно расстались и она знала — Йосеф был увлечен новой интригой. У входа в отделение толпились женщины, и она услышала часто повторявшееся имя Бар Меция. Сначала посетительницы настороженно поглядывали друг на друга, но довольно быстро разбились на группки, и в каждой оказалось осведомленное ядро. Злодейка уже находится внутри, так утверждали, и врачи разговаривают только с ней. Дамы сменялись, одни уходили, другие, новенькие, появлялись, завязывали знакомства, обменивались номерами телефонов, разговоры вертелись уже не только вокруг больного — обсуждались государственный бюджет, предстоящая война в Ираке и ночной теракт в поселении. Время от времени слышались раскаты смеха или чей-то неподобающе громкий для больничной обстановки голос. Энергичная особа, оказавшаяся журналисткой, прорвалась внутрь и через несколько минут вернулась, излучая осведомленность: будут впускать, но только по трое.

Йосеф лежал, подключенный к аппаратуре. Руки схвачены в запястьях и «прикованы» к кровати, две побулькивающие трубочки поднимались из ноздрей к вискам, как сальвадоровские усы, и придавали ему лихаческий вид. Он следил за парадом, приоткрыв один глаз, на лице блудила знакомая Сюзанне улыбка. Когда она подошла и встала в ногах кровати, он едва скользнул по ней взглядом, и вдруг хрип ужаса огласил больничную палату — за спиной Сюзанны крупная брюнетка давилась рыданиями: «Как мой Арик, как мой покойный муж, вот и он так же!» Кармен прижимала к груди вазон с тропическим хищным цветком, она оттолкнула Сюзанну и ринулась к больному. Произошло замешательство, суета, забегали сестры, и обе женщины были немедленно выдворены вон.

Великие города обращены лицом к морю и горды этим, Тель-Авив — спиной. Когда бы Сюзанна ни бродила по городу, она мысленно реставрировала и приводила в порядок дома. Было достаточно сохранившейся детали, балкона или входной двери, чтобы безошибочно определить стиль и вообразить дом в его первозданном виде. Все эти здания-калеки непрестижных приморских улиц, изуродованные, запущенные, обшарпанные, выстраивались в ее воображении в уютные проспекты. Сейчас это ее «хобби» показалось Сюзанне нелепым. В конце концов, именно в таком виде Тель-Авив являет собой пример эстетики безобразия, которой можно наслаждаться. «Я становлюсь израильтянкой…» Сюзанна шла по бульвару Бен-Цион к морю. «Какой холодный март в этом году». Она в который раз подивилась тому, что улица не спускается, а поднимается к морю, и значит, эта часть города должна быть затопленной, но нет, этого не происходит. С самого утра Сюзанна чувствовала сильную радость — вечером она увидит сына. Первое время мальчик дичился, кричал: «Уходи, уходи, шлюха!» — и царапал ее лицо, игрушки и книжки вырывал у нее из рук и убегал с ними. Но теперь он стал мягче и позволяет даже обнять себя. Рыжие пейсы, смуглое личико, все говорят — прямо царь Давид.

Пикуах нефеш (иврит) — предписание в иудаизме, позволяющее для спасения жизни нарушить все запреты, кроме трех: убийства, кровосмешения и идолопоклонства.

Яйн несех (иврит) — некошерное, изготовленное неевреями вино.

Внутреннее зрение (иврит).

Библейская Лия, сестра Рахиль и жена Иакова, страдала болезнью глаз.

Оманут — искусство (иврит).

Яхадут — иудаизм (иврит). Оба слова женского рода.

Денк — спасибо (идиш).

Здесь и далее — цитаты из статьи Эдуарда Шнейдермана «Хвост ангела» («Вести», «Нон-стоп», май 2000 г.).

Коэн — священник. Носители фамилии, образованной от этого корня, считаются потомками храмовых священнослужителей — ааронитов.

Деревянный шкаф — вместилище для свитка Торы в синагоге.

«Большой (великий) Ицик» (иврит).

МАГАВ (Мишмар ха-гвуль, аббр.) — пограничные войска (иврит).

Танах (ивр.) — Библия; в христианской традиции — Ветхий завет.

Мидраши — общее название раввинистических толкований Библии.

Кушан — юридический документ, закрепляющий право на недвижимость в Османской империи.

Запись в израильском Земельном управлении, производимая при приобретении недвижимого имущества.

Чистая свинина (фр.).

Цветы ваших двух любовных романов? (фр.).

Грязные евреи, 100 % свиньи! (ломаный фр.).

Прекратите балаган, а то никого не впущу! Я здесь решаю! (иврит)

Не понимаю по-русски! (иврит)

Сефарды(סְפָרַדִּים, сфараддим; ед. число סְפָרַדִּי, сфарадди) — субэтнос евреев, тысячелетиями (со времён финикийской колонизации) живших в Испании; их потомки ныне проживают в разных странах по всему миру.

Пардес (ивр. פרדס‎, букв. «фруктовый сад») — акроним («ПаРДеС»), включающий 4 различных уровня понимания и толкования Торы в иудаизме. Также — поэтическое название Торы.

В каббалистической традиции Пардес считается олицетворением Божественной мудрости.

Хамула — это на языке средиземноморских арабов расширенная семья, то есть, клан.

Руфь, (ивр. — Рут) — знаменитая библейская праведница, именем которой названа «Книга Руфь».