Александр Гроссман - Образ жизни

Пётр обернулся. Старик указал рукой на место рядом с собой.

— Присядьте. Поговорим немного, если не возражаете.

— Не разбудим? Может, выйдем?

— Нет, нет. Дамы спят. Мы тихонько. Я, молодой человек, всё ещё живу понятиями прошлого века, а вы человек новой формации, как теперь принято говорить. Однако и вы не чуждаетесь вопросов веры. Или мне показалось?

— Зачем же отказываться от наследства? Вся культура построена на мифах.

— Для вас это только мифы? Вы не приемлете идею Бога?

— Идею — да, а Бога — нет.

— Интересно. Можете пояснить свою мысль?

— Вера иррациональна, а мои суждения насквозь прагматичны. Едва ли вы согласитесь.

— Уважьте старика.

День получился длинный. Пётр устал, хотел спать, бодрился, подавляя зевоту, чтобы не обидеть собеседника.

— Хорошо. С тех пор как иудеи стали поклоняться всемогущей и вездесущей силе, управляющей миром, всякие споры о том, есть эта сила или нет её, потеряли смысл — ни то, ни другое никто никогда не докажет. Усилия учёных — это ведь только желание понять доступное человеческому разуму. А что за его пределами? Всё остальное — изобретение чисто человеческое, по образу своему и подобию.

— Это ваши мысли?

— Нет, книжные. Я просто сформулировал их для себя и успокоился.

— В нашей земной жизни есть и другая сторона учения.

— Есть, — согласился Пётр. — Несбыточная мечта о нашем с вами совершенстве. Разве нельзя ей следовать без страха наказания?

Старик молча глядел в чёрный квадрат окна.

— Завидная уверенность. Я вот жизнь прожил и не пришёл к согласию.

— Одна женщина рассказала мне притчу о безбожнике, который, умирая, попросил позвать раввина. «Нас с вами тревожит одна и та же мысль, — сказал умирающий, — меня — а вдруг он есть, вас, ребе, — а вдруг его нет.» Спокойной ночи.

Утром только успели умыться, поезд замедлил ход в черте города. Старики стали готовиться к выходу. Ирина вышла из купе и стала рядом с Петром. Не отрывая взгляда от окна, Пётр спросил: — Простите за нескромность, вы замужем?

— Нет, — ответила Ирина.

— Я тоже не женат. Система системой, а третьего раза может и не быть. Мы увидимся?

Оба молча смотрели в окно. Старики вышли с вещами. Попрощались.

— Я слышала ваш ночной разговор, — сказала Ирина и вернулась в купе. Знакомые строения, вокзал… Всё. Пётр обернулся. Ирина стояла в дверях уже готовая к выходу. Молча протянула Петру квитанцию за постель. На обороте стояло: спросить врача Ивлеву и номер телефона. Пётр поднял глаза, улыбнулся и сказал: — Спасибо.

В тот же день, ближе к вечеру, Пётр позвонил Ирине. Ему ответил молодой бойкий голос: «Регистратура. Врач Ивлева принимает с утра. Завтра? Тоже с утра. До двух». За час до окончания приёма Пётр уселся в коридоре возле кабинета Ирины, читал и прислушивался к голосам, доносящимся из-за двери. Около двух коридор опустел, Ирина вышла, увидела Петра, поздоровалась. — Мне ещё надо истории болезней заполнить.

— Заполняйте. Сегодня я никуда не спешу.

На улице Ирина спросила: — Так чем вы занимаетесь, что делаете в Челябинске?

— Профессия моя стара, как мир. Я металлург.

— Довольно неожиданно.

— Разочарованы?

— Напротив. В своё время, мама отговаривала меня от поступления в университет, а отец сказал: «будешь всю жизнь жевать чужую жвачку.» Я только сейчас начинаю понимать, что он имел в виду.

— Хорошо сказано. Надо запомнить. И вы стали врачом.

— Да, это у нас семейное.

— Я не ответил на ваш вопрос. Езжу я в Политехнический институт.

Они поужинали в ресторане, и ушли до начала вечерней тусовки. По дороге к её дому говорили, узнавая друг друга. У дома Пётр стал прощаться, спросил: — Мы продолжим знакомство?

— Завтра я сутки дежурю в больнице, — ответила Ирина. — Звоните.

Засыпая, Пётр улыбался, спал без сновидений и проснулся счастливый от радости бытия.

Утром, когда Пётр появился на кафедре, секретарь погрозила ему пальцем. — Вчера четыре раза звонили, вас разыскивали. Вот, я записала: «Здесь все на ушах стоят, пусть срочно возвращается».

— А чего стоят не сказали?

— Сказали. Приехал начальник главка по вашу душу.

Перед отъездом Пётр купил конверты в гостиничном киоске, задумался и написал короткую записку.

«Здравствуйте, Ирина Владимировна! Мне пришлось срочно уехать. Хотел попрощаться, увы… Предложенный вами способ связи может и не лишён романтики, но очень неудобен. Я приглашаю вас вступить в переписку — способ не менее романтичный и удобный: ненужное всегда можно зачеркнуть.

Вкладываю конверт с адресом в надежде, что обратный адрес вы напишете своей рукой. Пётр».

Оставил конверт в регистратуре и поспешил в аэропорт.

Ситуация с быстрорежущей сталью подошла к своему логическому завершению — Госплан, наконец, вмешался и предложил главку объясниться. Угроза потери заказов стала реальной. Прилетел начальник главка, созывали большое совещание, службы готовили предложения. От института ответ должен был держать Пётр. На подготовку остался вечер, правда, особой подготовки не требовалось — представить в выгодном свете то, что сделано и делается. Пётр мыл посуду и рассуждал вслух:

— С точки зрения хозяйственника самое простое и разумное решение передать производство туда, где есть средства производства. А с точки зрения государственного человека? — Он стал вспоминать примеры, когда металлурги принимали неординарные решения. Вспомнил прокатку броневых плит на блюминге, знаменитый профиль для ободьев танковых катков. — Да, но это был особый период. Вот-вот, особый период. Ключевые слова.

За ночь мысли выстроились и улеглись. Начал он своё выступление спокойно.

— Я расскажу о том, что сделано и делается в прокатном производстве. О выплавке и разливке расскажет мой коллега Смолин. Нагрев слитков перед прокаткой мы теперь контролируем снаружи и изнутри, — Пётр улыбнулся и коротко рассказал о результатах. — Это то, что сделано. В Институте стали разработан новый метод моделирования прокатки. Сейчас они моделируют наш маршрут прокатки слитков. Скоро мы узнаем, где и почему создаются условия для образования внутренних дефектов. Если у вас есть возможность ускорить эти работы, — обратился он к начальнику главка, — вы нам очень поможете.

Вчера, когда мне сказали, что надо подготовить материалы для Госплана, я попробовал сесть в кресло ответственного товарища и задал себе вопрос: зачем мне все эти технические подробности, когда можно одним росчерком пера решить вопрос и закрыть проблему?

— Ну, знаете! — не выдержал главный технолог.

— Потом я стал искать аргументы, которые могут убедить его проявить терпение и дать нам возможность доработать технологию. И я вспомнил эпизод из недавней истории, когда во время войны понадобилось много броневых плит и блюминг спас положение. Всегда надо иметь резервную технологию, тем более, что один блюминг без особого напряжения заменит все молота. Госплан, надо полагать, мыслит государственными категориями. Это преамбула, а к ней можно приложить план технических мероприятий с конкретными сроками.