Петер Эстерхази - Harmonia cælestis

Mona Abaza. The Changing Image of Women in Rural Egypt. Paul Barolsky. Giotto’s Father. Donald Barthelme. The Dead Father. Bodor Adám. Az érsek látogatása. Jorge Luis Borges. Bornemisza Péter. Tragödia magyar nyelven az Sofocles Elektrájából. H.C. Buch. Entmündigung. Emil Cioran. Alev L. Croutier. Harem. Cselényi Béla. Mary Daly. Beyond God the Father. Gertrud Deutsch-Stix, Helga M. Janik. Hauptberuflich Vater. Walter Dirks. Unser Vater und das Vaterunser. Günther Eich. Die Maulwürfe. Erdélyi János. Jókai Mór. Móric Esterházy. Meine Erlebnisse und Eindrücke. Esterházy Péter. A szív segédigéi; Egy nö; Hahn-Hahn grófnõ pillantása; Hrabal könyve; Pápai vizeken ne kalózkodj! Termelési regény (kissregény); Függõ; Ki szavatol a lady biztonságáért? Fuharosok; Bevezetés a szépirodalomba; (Csokonai Lili) Tizenhét hattyúk; Búcsúszimfónia. Fejtõ Ferenc. Günter Bruno Fuchs. Fibelgeschichten. Garaczi László. Witold Gombrowicz. Görgey Gábor. Galopp a Vérmezõn. Anthony Grafton. Die tragischen Ursprünge der deutschen Fußnote. Stephen Greenblatt. Schmutzige Riten. Franz Grillparzer. Tagebuch auf der Reise nach Konstantinopel und Griechenland. Gyӧré Balázs. Peter Härtung (Hg). Väter. Helmuth Heissenbüttel. Ich will nicht über meinen Vaterschreiben. Bohumil Hrabal. Peer Hultberg. Requiem. Kann Jäckel. Du bist doch mein Vater. Franz Kafka. Brief an meinen Vater. Paul Kersten. Der alltägliche Tod meines Vaters. Tom Klaus. Wenn Fater zuviel trinkt. Leszek Kołakowski. Fritz Kortner. Aller Tage Abend. Kulcsár Emil. Majk. Láng György. Haydn. John Lee. Bless Me, Father. Golo Mann. Erinnerungen und Gedanken. Klaus Mann. Der Wendepunkt. Thomas Mann. Frank McCourt. Angela’s Ashes. Marczali Henńk. Mária Terézia. Márai Sándor. Naplók; Egy polgár vallomásai. Gabriel Marcel. Mérő László. Mindenki másképp egyforma. Petra Morsbach. Plötzlich ist es Abend. Nádas Péter. Sten Nadolny. Die Entdeckung der Langsamkeit. Cees Nooteboom. Berliner Notizen. Hans Erich Nossack. Privatbesitz. Durchgang verboten. George Orwell about Henry Miller (New English Weekly). Samuel Osherson. Finding Our Fathers. Renato Pasta. In Search of Books and their Readers. Oskar Pastior. Pázmány Péter. Josef Pieper. Über Thomas von Aquin. John N. Prausnitz. Thermodinamic. Rapai Agnes. Hans Werner Richter. Blinder Alarm. Eberhard Rieth. Alkoholkrank. Rainer Maria Rilke. Jennifer E. Robertson. Takarazuka. Sexual Politics and Populär Culture in Modern Japan. Morton Schatzmann. Die Angst vor dem Vater. Peter Schneider. Vati. Julian Schutting. Der Vater. Interview mit Herbert Glossner (Deutsche Väter. Loccumer Protokolle. 1981. № 6). Mandyam V. Srinivasan. Active Vision. EzraN. Suleiman. How are you? Szabó Magda. Okút. Georg Tabori. Mein Kampf. Johannes Urzidil. Väterliches aus Prag und Handwerkliches aus New York. Interview mit Mario Vargas Llosa. Voit Pál. A barokk Magyarországon. Vörös István. Vörösmarty Mihály. Benjamin Lee Whorf. Sprache Denken Wirklichkeit. Wilfried Wieck. Söhne wollen Väter. Hans Wollschläger. Die bewaffneten Wallfahrten gen Jerusalem. Conrad Ziegler. Goethes Vater als Erzieher (Morgenglückwünsche vom kleinen G.).

В. Середа

Есть что-то символичное в том, что роман, о котором здесь пойдет речь, появился на свет именно в 2000 году. «Harmonia cæelestis» («Небесная гармония»), книга Петера Эстерхази, над которой автор работал почти десять лет, как показывает критическая рецепция, — художественное явление, интересное не только для понимания эволюции автора, но и для размышлений о судьбах романа как жанра.

В свое время, уже в самом начале творческого пути Эстерхази, о нем заговорили как о писателе, обозначившем новое направление в развитии венгерской прозы, осуществившем радикальный поворот от традиции реалистического письма в сторону письма эвристического, основанного на переосмыслении языка, на признании языковой природы воспринимаемой человеком реальности, ее опосредованности языком, из чего вытекал и иной статус слова в литературном произведении. Современная философия языка, высказывания Людвига Витгенштейна и Ролана Барта неслучайно присутствовали или обыгрывались в текстах Эстерхази, начиная с «Производственного романа» (1979), который сделал его одним из популярнейших романистов Венгрии.

Ирония, «плутовство с языком» (Р. Барт), разрушение грамматики, игра смыслами и цитатами — все это не было самоцелью для Эстерхази, что прекрасно осознавали читатели «Косвенного романа» (1981), «Малой Венгерской Порнографии» (1984), «Вспомогательных глаголов сердца» (1985) и других произведений, сложившихся в корпус текстов, изданных затем под одной обложкой («Введение в художественную литературу», 1986). Например, уже «Производственный роман», эта искрометная пародия на канонический жанр социалистического реализма, разоблачал все жизненное устройство, всю реальность социалистической Венгрии, поэтому иронию, свойственную этой книге, можно назвать тотальной.

При этом в венгерской литературе эпохи «мягкой» кадаровской диктатуры Эстерхази был все же не политическим, а эстетическим диссидентом (вот почему все, написанное им тогда, сохранилось и по сей день, его книги читаются и переиздаются). То есть политика, актуальность, критика существующих отношений непременно присутствовали в его текстах, но не в этом было их основное качество. Это было лишь следствием, в то время как целью — и не только для Эстерхази, но и многих других представителей его поколения — было стремление к тому, чтобы литература вновь стала литературой, подчинялась не только законам жизни, но, главным образом, законам бытия, исходила не из интересов (это сфера политики!), не из социальной шелухи повседневного существования, но из эстетических и этических ценностей, в том числе и такой ключевой, как свобода.

Наличие вполне определенной, хотя и редко формулируемой системы ценностей, очень ясное отношение к миру всегда ощущались в основанной на игре поэтике Эстерхази — поэтике, разумеется, постмодернистской, но воплотившей в себе оригинальную, не эпигонскую версию постмодернистского дискурса. «Плутовство с языком» было для автора серьезной игрой, когда шутка, ирония, по его собственному выражению, всегда стояли на месте значительной мысли.

Новый роман Эстерхази для многих критиков и читателей стал сюрпризом, «712 страниц концентрированного наслаждения», «чудо невозможного» — такие оценки прозвучали после выхода книги в венгерской прессе. У некоторых читателей «Harmonia cæelestis» возникло даже ощущение, что все написанное автором прежде было лишь подготовкой к ее созданию. Согласиться с этим, конечно, трудно. Но роман, безусловно, для Эстерхази итоговый, и беспрецедентный успех, выпавший на долю этого очень внушительного по объему и сложно организованного произведения, неслучаен. Свыше 100 тысяч проданных за два года экземпляров — в десятимиллионной Венгрии! Публикация романа на немецком, французском, испанском, итальянском, английском, многих славянских и скандинавских языках. Довольно единодушное признание со стороны как обычных читателей, так и высоколобой критики. Присуждение ряда престижных литературных премий… В чем причина такого успеха, свидетельствующего, среди прочего, о том, что и в наше время, вопреки распространенному мнению, высокая литература не тождественна элитарной и вовсе не обречена на внимание только узкого круга интеллектуалов? Причина, очевидно, в том, что Эстерхази, не отказываясь от современного понимания сочинительской работы как работы прежде всего с языковой реальностью, сохранив в «снятом» виде предшествующий опыт, создал подобие классического романа, объявленного невозможным «большого повествования», или, как выразился один из венгерских критиков, «выбрасывая в дверь все атрибуты традиционного романа, тайком возвратил их через окно». Таким образом, «Harmonia cæelestis» обозначила поворотную ситуацию в литературе, давно уже ощущаемую, но не манифестированную весомыми художественными достижениями.