София Блейк - Шлюха. Любимая

— В последнее время кто–то хочет сделать мне подляну, — начал Каратист многозначительно. Я молчала, и он продолжил: — Ты, может быть, в курсе, что у меня есть свои люди наверху.

Он поднял вверх сильный палец с желтоватым ногтем. Я не обратила внимания и на этот жест.

— Так вот, я хочу, чтобы те, кто это затеял, знали, что их места вместе с ними самими прикрыть так же просто, как и моих людей. Ты понимаешь, о чем я?

— Нет, Султан, — покачала я головой. — Даже не догадываюсь.

— Куссохта, — выругался он, — а где Саня? Я его уже давно не видел.

— Он уехал, — сказала я. — Ты хотел с ним переговорить?

— Да, передай ему, — он отвернулся к сцене, теряя интерес ко мне.

— Хорошо, — я отправилась на кухню, где хозяйничал шеф-повар Толик вместе с помощником, и оттуда набрала номер Сани и повторила ему весь разговор.

— Отлично, — в голосе Сани звучали довольные нотки. — Это все?

— Да.

— Перезвони, если будут новости.

— А если он спросит, сказала ли я тебе?

— Отвечай, что да, но когда я буду, ты не знаешь. Я же тебе не подотчетен?

— Окей.

— Аня! — позвал меня Толик. — Я не хотел мешать, но Марьяна тебя ищет.

— Что, проблема меня найти?

— Ты была занята, а она, кажется, хочет сказать что–то наедине.

— Кивни ей, пусть войдет, — сказала я. В принципе, это была штатная ситуация, когда я использовала кухню для тайных разговоров с работницами — в раздевалке и туалете всегда было множество посторонних ушей. Раньше Саня заводил девушек для приватных бесед в рабочие комнаты, но мне там не нравилось — слишком многое напоминало в них о том, что я и желающая исповедаться стриптизерка по сути мало чем отличаемся.

— Слушаю, Марьяна, — улыбнулась я, чтобы подбодрить девушку.

Это была кудрявая шатенка родом из Молдавии, довольно хорошенькая и всегда приветливая со мной. Она не относилась к числу старожилок места, пожалуй, лишь совсем недавно она перестала робеть на сцене под взглядами похотливых самцов. По-русски Марьяна говорила с легким акцентом, смягчая согласные, в особенности букву «л».

— Каратист дает Вале кристалл, — сказала Марьяна полушепотом. У нее получилось «кристаль», но я, конечно же, поняла, что речь идет о синтетическом кокаине, очень опасном, вызывающем быстрое привыкание.

— Давно?

— Я не знаю, — сказала Марьяна. — Валя хочет уйти к нему, ей надоело работать по графику, она устала от твоего порядка.

Слово «усталя» совсем не позабавило меня. Вырисовывалась серьезная проблема. Если что–то случится с Валей, Воха и другие моментально обвинят меня. И не без оснований.

— Я поговорю с ней.

— Не надо, — пискнула Марьяна, — она поймет, что это я заложила.

— Она не догадается, — уверила я молдаванку. — Я знаю, как ей сказать, чтобы она на тебя не подумала. Ты молодец, — продолжила я, видя, что Марьяна сомневается в моих словах. — Завтра поедешь вместе с Леней на море, отдохнешь, расслабишься. Можете опоздать на смену часика на два.

Я знала, что девушка неравнодушна к смазливому охраннику, и обрадуется моим словам. В принципе, я и сама еще года три-четыре назад могла запасть на высокого стройного Леню, ходившего всегда в шмотках от «Армани» и щеголявшего часами «Франк Мюллер» на запястье. Другие охранники одевались в мешковатые дешевые штаны и футболки, а у Лени был стиль. Он мог бы показаться неординарным и любопытным парнем, если бы я не знала, что книжки, которые он читает на смене, были незамысловатыми детективами, а его красивая голова, стриженная коротким ежиком, набита блатной романтикой вперемешку с ненавистью и презрением к лохам, которыми он считал всех остальных людей. Мировоззрение Лени было проникнуто мрачным духом исключительности воров и всех, придерживавшихся воровского закона. Ему, выросшему на задворках Тирасполя, мир казался скопищем ничтожных травоядных, а сам он и ему подобные представлялись хищниками и вожаками. В то же время у него хватало мозгов, чтобы понять, насколько миру пофиг, что о нем думает Леня, и от этого в его речах звучали постоянные оскорбления «педерастам», коими он почитал всех далеких от бандитских понятий мужчин. Женщин он, как и все такие люди, относил к существам третьего сорта, и я всегда чувствовала, как неохотно Леня выполняет мои распоряжения, пререкается по пустякам и ведет себя частенько совсем как ребенок. Избалованный и несчастливый мальчишка-провинциал с разбитыми кулаками боксера.

Я отослала довольную Марьяну и набрала номер Сани. Было бы неправильно сразу не поставить его в известность о предполагаемом форс-мажоре.

— Каратист сейчас один? — спросил Саня.

— Подожди–ка, — я выглянула на мгновение в зал. — Да, сидит за столом и пьет пиво, как обычно.

— А Валя не с ним?

— Знаешь, она сегодня к нему даже не подходила.

— Плохо, — сказал Саня. — Значит, они уже обо всем договорились.

— Возможно, — сказала я, думая, что вовремя спихнула с себя ответственность.

— Задержи ее под любым предлогом, — сказал Саня. — Сегодня она должна попасть домой позже остальных.

— Хорошо.

Я отключилась и задумалась, как задержать строптивую Валю. Это, в принципе, было несложно, и я ощутила себя винтиком хорошо смазанной машины, которая вот-вот должна была сокрушить Каратиста. Это уже не было для меня секретом, но я все равно поежилась при мысли о том, что планируют сделать наши громилы с этим мощным и опасным человеком. Я знала, что убивать Султана никто не будет, но не из–за того, что это преступление, а просто нам ни к чему повышенное внимание полиции. Дать же ему просто пару раз в морду будет все равно, что раздразнить опасную змею — Каратист сумеет дать качественную оборотку. Оставался третий вариант — самый логичный…

— Валя, пойми, не будет Султан из–за тебя с нами ссориться, — убеждала я эту неприятную мне девицу в полутемном зале закрытого под утро клуба.

Она сидела передо мной на стуле, болтая закинутой на ногу ногой, обутой в высокие босоножки на прозрачной платформе с длинным каблуком. Лицо Вали выражало смесь покорности и нахальства, а я вспоминала, как охранники незадолго перед этим разобрали из закутка бейсбольные биты, купленные Саней, профессиональные, с надписями «Made in USA».

— Я закрою глаза на экстези и кристалл, — говорила я, — только одумайся и не совершай больше ошибок. Ты же совсем молодая, неужели тебе не хочется заработать кучу денег и вернуться домой упакованной, как Мила или Вероника?

— Да кто тебе наплел, что я втираюсь? — Валя делала свои и без того большие глаза еще огромнее. — Я не наркоманка!

— А я не твоя мама! — прикрикнула я. — Лети отсюда в свою Украину прямо завтра, или начинай работать, как все!

— Ты не решаешь, когда мне лететь, — злилась Валя, и ее большая ступня с ярким педикюром раскачивалась еще ритмичнее, будто хотела дотянуться до меня.