Геннадий Баннов - За огнями маяков

— Олег! — она воскликнула. — Ну, Олег же! — капризно повторила, когда тот, не обратив внимания, хотел пройти мимо.

Вернулся, подошел.

— Добрый вечер!

Матрос опустил руку.

— Не такой добрый, когда тут болтаются всякие… — И посмотрел на сверкнувшего глазами Олега.

— Олег, я ищу вас, по всему кораблю прошла, — девушка перебила звонко. — Идемте кушать, Олег! — Она бесцеремонно взяла его под руку. — От этого приставалы иначе не отвяжешься, — тихо объяснила свое вольное обращение с ним, едва знакомым парнем.

У теплой трубы, возле чемоданов и сумок, ожидали их девушки и Гоша Цаплин. Подали голоса, когда их увидели. На импровизированном столе со скатертью-самобранкой, разложены лук, помидоры, вареная картошка, селедка; наготове стояли два термоса с чаем, горка пиленного кубиками сахара. Предстояло торжество с разговором, с едреным смехом! Выделялся заливистый смех Эммы, она при этом откидывала голову назад. Проходя мимо, щеголеватый матрос к ней все присматривался, уходя, оглядывался на нее.

Между тем надвигалась ночь: в высоком небе проклевывались звезды, тихо между собой перешептываясь, заселяли они небесный шатер, бледно освещали палубу и весь мир вокруг. Запад горел, туда еще не пришла ночь, там солнце, там смеются и печалятся люди, играют и шалят дети. Не верилось, что там, где горит закат, в трудах и хлопотах живет нищая Россия.

На мачтах, на капитанском мостике и палубных надстройках загораются огни, открытая палуба перед рубкой озаряется направленным светом лампочек. Освещенный корабль со всех сторон обступает кромешная, шумящая за бортами тьма. Посреди мрака ночи и холодных волн теплоход кажется светлым, бегущим по волнам оазисом. После не вполне внятных команд по местному радио картину полного благоденствия завершает вдруг вырвавшаяся на простор танцевальная музыка. Бодрая, пылкая «Рио Рита».

Из кают и спальных твиндеков, из обжитых вербованным людом закоулков молодежь тянулась к выделившемуся на палубе светлому кругу. На душе делалось радостно, хотелось распрямиться, выйти из-за приютившей теплой трубы на свет, к людям.

— Ну, что, девки, танцуем? — поднялась встрепенувшаяся Людмила.

— Танцуем! Танцуем! — девки обрадовались.

— Олег, я с вами! — объявила Эмма, когда все зашевелились и поднялись.

— Может, я не умею? — Олег отозвался.

— Давайте заливайте! Да я научу, если что…

— А я — с Гошей, — Людмила подбодрила Олегова друга.

— Хо! — тот воскликнул. — Вот я-то и правда не умею.

— Ну, и я тоже… не очень. Так что подучимся.

Освещенный крут на палубе был уже наполнен танцующими, которых еще добавлялось с разных боков. Неожиданно объявился форсистый матрос, отгородивший Эмму от Олега.

— Нет! Нет! — та замотала головой. — Я — с Олегом!

— Слышали желание девушки? — Олег за руку повернул матроса к себе. Тот медленно высвободил руку.

— Желанье? Вы пассажиры, а я, можно сказать, хозяин. И я ее пригласил!

Олег приблизился к нему, сказал негромко:

— Она не хочет с тобой танцевать, парень!

— Не хочет, а задницей крутит… — так же негромко заявил матрос.

— Это ее дело.

Матрос вдруг сузил глаза:

— За дешевку мазу держишь?

— Кто дешевка? По фене ботаешь, а кодекс-то знаешь?

— Какой?

— Насильно мил не будешь — вот какой. Этот танец она танцует со мной.

— Хорошо, — матрос уступил, но предупреждающим тоном: — Приглашу на следующий.

Танцевала Эмма легко, но на первых порах, видно было, приспосабливалась к Олеговой манере.

— Вы умеете… Но я пока не прилажусь.

Музыка была веселой, радостной, держал он партнершу за гибкую талию, Эмма скоро освоилась и стала удивлять Олега свободой танца. Потекла беседа.

— Мы с вами толком не познакомились.

— Кто вам мешает познакомиться обстоятельней? — не без кокетства она спросила.

— Да все недосуг.

— Осматриваете корабль? Или приглядываетесь к пассажиркам?

— И то и другое. — Он засмеялся.

— Чистосердечное признание делает вам честь.

— Давайте поговорим о вас, хорошо? — предложил Олег.

Она безразлично кивнула.

— По-моему, вы — единственная дочь состоятельных родителей.

— О-о! — отозвалась шумно дыша. — Почему вы так решили? Ну, что они состоятельные?

— Длинная и нелегкая дорога, а на вас дорогое платье. И тонкие, тут правда я не большой знаток, духи.

— Ну, это еще ни о чем… ни о чем это не говорит. Самой можно заработать на платье и на духи.

— Но ваши руки, извините, не знали работы. — Его-то руки знали работу. А с четырнадцати лет — и профессиональную. — К тому же, вы молодая, а понесло вас в несусветную даль. От папы-то с мамой!

В ее ответе высокие ноты — волнуется, что ли?

— Вы не лишены наблюдательности. Но с чего вы взяли, что поехала добровольно, по собственному желанию?

— Ну, конечно, дали и направление, и деньги, но именно вы настояли на этой поездке, иначе родители… костьми легли бы.

— Все на свете знаете, с вами, ну, просто невозможно… Вот музыка и закончилась.

Он кивнул, оставил ее. Высока она и хорошо сложена и это свое достоинство сознает и… Ну, словом, знает себе цену. Гоша с Людой подошли с другой стороны. Танцевал он первый раз в жизни. Размочил. Получилось не получилось, но, видно, понравилось: улыбается.

Ветер свежий, дует ровно, не меняет ни силы, ни направления, не как на городских улицах и в переулках. А волны ударяют в борт и всплескивают. Корабль углубляется в темноту, идет себе, будто знает дорогу. Изнутри доносится трепетный гул машины. На палубе светло, играет музыка. В море, в кромешной тьме ничего не видно. На западе догорает зорька, берега не видать — он далеко. Ни огонька, хотя там наверняка располагаются рыбацкие деревушки. Сахалин справа и северней, расстояние до него медленно убывает.

— Олег! Олег, где вы запропали? Я же ищу вас, — позвала Люда. — Идемте, Олег, повальсируем.

Из рубки разливается по палубе знакомый вальс «Амурские волны». Самозабвенно кружатся, улыбаются друг другу. Она кивает на прогарцевавших рядом Эмму и знакомого матроса:

— Что она ушла-то?

— Ее пригласили… Этот парень, матрос.

— А вы?

— Не пригласил. — Он улыбается.

— Девчонка-то легкомысленная. Я не пошла бы…

— Нам с вами тогда не пришлось бы…

— А вы хотели со мной? У-у!..

Музыка как обыкновенная музыка: звучит, звенит, над головами танцующих переливается. У иных танцоров, правда, получается не здорово, местами происходит заурядная толчея, — видно, на круг вышли впервые такие, как Гоша Цаплин. Но кого здесь стесняться: все свои, путешественники… Гоша, впрочем, танцует со скромницей Ниной — кто из них кого пригласил — не известно.

— Что это вас, таких молоденьких, понесло за тридевять земель? — опять Олег задался вопросом.