Геннадий Баннов - За огнями маяков

После уроков Иван Кузьмич вызвал Олега к себе на беседу. Завел разговор о спорте, о развитии бокса в стране, на Сахалине, в училище. Не о деле, в общем, затеял. О драке в клубе, между прочим, не обмолвился. До мастеров-то слух о побоище, конечно, дошел — от учащихся, главным образом. Да и Женя Егорченко поделился сенсацией. Но до начальства, нет, не дошло. Ни директор, ни замполит, ни заместитель директора, ни даже старший мастер ничегошеньки не знают. А пожилого коменданта, деда Герасима, попросил Вена Калашников, чтобы тот ничего не докладывал директору.

Ну, пока сам не спросит. Сейчас Москальцов пребывал в мажорном настроении. Вспомнил удачную сельдевую путину на Сахалине. И в Александровске, в частности. Упомянул даже землетрясение в Ашхабаде… Ну, это что за разговоры? Главное, конечно, было впереди, Олег это понимал и осторожно поддерживал беседу, не забегал вперед, давал директору проводить свою главную идею. Затронул даже футбольную тему — как обыграли англичан, как здесь, на Дальнем Востоке, играют. И вдруг поинтересовался: как ему, недавно приехавшему на Сахалин, здесь живется? Хватает ли зарплаты?

— Об этом, Иван Кузьмич, я как-то не думал. Да лучше-то мне никогда и не было, — он ответил. — На питание хватает, одежда пока есть. Недавно еще немного выслал матери с отцом.

— Матери с отцом помог? Ну, это хорошо. Это, Олег Иванович, очень даже хорошо.

— Так они сколько ждали от меня помощи! Братьев уж не считаю: двое погибли, третий пришел раненый, надо семью создавать, детей растить. А я все не помогал — учился. Пора и мне…

— Да ведь сам молодой, запросы-то и у самого поди есть? — Иван Кузьмич приглядывался к Олегу, будто только его видел.

— Запросы есть, конечно, но, как говорится, по одежке протягивай ножки.

Иван Кузьмич уже глядел в окошко, на горизонт. Побрякал пальцами по столу, глухо заговорил:

— Вот что я надумал, Олег Иванович… Возьми-ка ты дополнительно к преподаванию третью группу судоводителей. Как мастер. Кучина пока нет, он по договору на судне плавает, ему заработать тоже надо. А ты позанимайся-ка с группой, повоспитывай. А то пришли они с практики разболтанные. Пока Кучина нет, я буду тебе платить ставку мастера. Полтора-два месяца. Как это, неплохо ведь?

— Насчет зарплаты неплохо. Но третья группа была на практике, узнала море. В мастера им нужен моряк. А я на море был всего один раз — какой я для них буду авторитет?

— Ну, не скажи. Ты у всего училища — авторитет. А ученики не отдельно обитают — и живут, и учатся, и слушают разговоры. И на твои соревнования они, между прочим, приходят, я видел. Вот и возьми. Морскому хождению ты их, конечно, не обучишь, а к житейским порядкам с твоей помощью, глядишь, будут приспосабливаться.

Олег молчал. Парни незнакомые, надо их изучать на каком-то деле, а времени — всего ничего.

— Ну, что, договорились? — директор по-своему понял его молчание. — Ну, вот и хорошо. Вперед, пока семафор открыт, как говорит ваш брат железнодорожник!

Первую ночь после разговора с директором Олег неважно спал. Думал, чем занять, увлечь ребят в свободное время, чтобы не тянулись куда не надо? Прикидывал план работы. И тут ему пало в голову: лыжи! Гоша готовится, скоро будет городское первенство. Прийти на него всем шалманом, поболеть за своих. Потом кого-то пристроить к Гоше в секцию, может, кто и лыжником станет. Ну, и к себе тоже, в секцию бокса — пусть смотрят хотя бы.

Назавтра замдиректора Александр Васильевич привел Олега в класс, где занимается третья группа судоводителей, приостановил урок по ихтиологии, представил Олега группе как временного мастера. Спросил:

— Знаете этого человека? Не новичок он для вас?

— Зна-аем!

— Очень даже знаем!

— Больно уж строгий он, подобрей надо бы.

— Вам только бы доброго! — Александр Васильевич парировал. — Распустились вы с добрыми-то.

Еще Руфина Фоминична об Олеге замолвила слово. Она с радостью проводила начальство, чтобы без него обстоятельнее рассказать об Олеге Ивановиче. Новое это известие, конечно же, не всех обрадовало, и Руфина Фоминична поняла, что Олега Ивановича ожидают дела нелегкие.

Олег соображал что-то свое. А снег-то уже хороший. У физрука Авенира Калашникова лыжи все разобрали. Старые чинят, восстанавливают, в магазине приобретают новые. На Северном Сахалине шесть месяцев лежит снег, как без лыж?

И вот — воскресный день — лыжные соревнования, городские, отборочные. Гоша сияет, ведет себя как именинник. Готовился вместе со своими ребятами. Утро яркое и не очень холодное, сквозь легкий туманец светит солнце, сыплет снежная пыль.

В техникуме Гошу как-то не замечали, а на четвертом курсе он себя показал: на уфимских городских соревнованиях занял первое место. Всех удивил спортивным подвигом. Эта его победа и сблизила Олега с Гошей, это и определило при направлении их единодушный выбор — Сахалин и дорогу на Дальний Восток. Сейчас он подбирает мазь, натягивает вязаный свитер, теплые носки. В ботинки подкладывает дополнительную стельку из картона. Сверху телогрейка — ее недолго и скинуть. Ну, и шапочка — как положено. И Олег собирается, но у него даже лыж нет. Одевает валенки, свитер, постоянную свою шинель и шапку-ушанку. Идут через весь город, туда, где лес и пересеченная местность, где собираются участники соревнований. В ожидании начала соревнований они объезжают свои лыжи, проверяют подъемы и спуски. Исполосовали гору вкривь и вкось.

Народу собралось — физруки, тренеры, простые болельщики, вроде Олега. Пришли человек семь ребят из третьей группы. Олег пригласил всех, но дело это, конечно добровольное, как и вообще занятие спортом.

Пришла на лыжах и каталась с горы знакомая девушка Светлана. Олег попросился съехать с ней вместе. Съехали. Упали, конечно, и долго смеялись. Съехали еще раз, тоже упали.

Как ни странно, встретили там и директора училища, Ивана Кузьмича. Он был в костюме с рубашкой и галстуком и без пальто… Говорит, что давно закаляется, и ему нисколько не холодно. Оказался он разговорчивым, не таким, как на службе, где выжимает по слову в минуту. И болельщик бокса. Посещал соревнования, даже говорил об отдельных бойцах. Советовал, например, чтобы Олег поговорил со своим Славой Маннабергом, чтобы тот не увлекался спиртом: один раз видел его в городе пьяненьким. Поинтересовался и делами Олега. По работе с третьей группой, главным образом. Видел, говорит, человек шесть-семь пришли сюда на лыжах— это для них ново, значит, дела у тебя идут.

— Дела-то идут, — Олег кивнул. — Староста там нормальный парень, но группой заправляет не он, а Ларионов.

— С черной шевелюрой? Ну, подбери к нему ключик. Можно подобрать-то?

— Можно, если пойдешь у него на поводу. Но я хочу оторвать от него группу, дрянной он парень. Всех приблизить к старосте, Феде Шаповалову.