Константин Кропоткин - Призвание: маленькое приключение Майки

Он силился оттолкнуть своего приятеля, упирался, пыжился, но тот стоял, как скала.

— Как вам наша богадельня? — спросил Толстый.

— Очень мило, — ответила Майка, сдерживая смех.

Тонкий попробовал укусить Толстого за бок и в шутовском горе схватился за челюсть, будто переломал себе все зубы.

— Сегодня чудесная погода, не правда ли? — Толстый продолжал светскую беседу.

— Еще бы! — пискнул Тонкий, упираясь полосатой спиной в бок Толстого и суча тощими ножками, — «Справедливость» упала! С дуба рухнула, а дуб дуба дал. Сдох. А на нем дубина. Висит и болтает.

— Да, очень хороший выдался денек, — сказала девочка, стараясь не обращать внимания на говорливого Тонкого. — Солнечный, тихий такой.

— Как раз для судьбоносных решений, вам не кажется? — спросил Толстый.

Тонкий, так и не сумев привлечь к себе внимание, пнул приятеля по ноге. Ласково глядя на Майку, Толстый схватил Тонкого за шкирку и, держа его на вытянутой руке, осведомился:

— Сегодня бал намечается, вы придете?

— Приходите, не пожалеете, такие будут чудеса, — задушенным голосом сообщил Тонкий, дрыгая в воздухе тощими ногами. — Скакать там будут. Творить чу…

— Придет-придет, — перебил его Никифор. — Нам пора, — и увел Майку.

— Это была моя бальная дама! — запищал вслед Тонкий. — Отдай! Сатрап! Тебя я ненавижу!

Толстый тоже прорычал что-то.

— Не обращай внимания, — посоветовал провожатый. — Наши штатные Задирики — ужасные шалопаи. Они кого угодно настроят на лучшее. Ты бы видела, как они разыгрывают сцену «Гувернантка и пудель», — Никифор покатился со смеху.

Глядя на него, захихикала и Майка.

Взрослый и девочка очутились перед большим стендом на стене.

Он назывался: «Виды».

Под названием, на равном расстоянии друг от друга были крупно написаны буквы:

И Р Д В Т П

Белое пространство под каждой буквой было утыкано шелковыми флажками шести цветов: голубыми, серыми, изумрудно-зелеными, розовыми, желтыми и белыми.

На них стояли цифры — от нуля до пяти.

«Оценки», — предположила школьница, но тут же усомнилась: оценку «ноль» она еще никогда не получала.

«Наверное, „ноль“ — совсем из ряда вон выходящее», — решила она, чтоб хоть что-то решить и поскорей перейти к буквам.

С ними было посложнее.

ИРДВТП

Что бы это значило?

«ИРоДаВТоП? ИРоДоВТиП? — гадала Майка. — Глупость какая-то…».

Из стаканчика, прикрепленного к низу стенда, Никифор выудил белый флажок с цифрой «0» и воткнул его под буквой «И». Фигура под ней приобрела законченный вид: последний флажок увенчал собой шестицветный треугольник — теперь казалось, что на голубой волне качается кораблик с жемчужно-серыми бортами, зелеными украшениями, розово-желтым парусом и беленьким флажком-впередсмотрящим.

— Отличились, — заметил Никифор, любуясь картинкой.

— Чем отличились?

— Ударностью. Обнулили некруглую величину. Нашли, донесли, призвали, — ответил он что-то невразумительное.

Уходя, Майка успела заметить, что флажки заполняли собой контуры геометрических фигур:

И — треугольник,

Р — круг,

Д — параллелепипед,

В — пятиконечная звезда,

Т — многоугольник, похожий на экзотический цветок.

…Только последняя буква — «П» — никакого геометрического контура не имела.

А флажок на ней был всего один — заметно больше остальных, на вид он был совсем старенький, будто его поместили сюда в незапамятные времена. Вместо цифры на белом поле был нарисован глаз в желтом треугольнике.

Настоящий ребус.

«Вот вечно так, — сожалела девочка, следуя за Никифором. — Стоит приметить что-нибудь интересное, так сразу, „нельзя-маленькая“. Как про вундеркиндеров рассказывать, так она большая, а как раскрывать тайные тайны, так сразу маленькая. Да, какая же она маленькая? Уж почти состарилась вся. Целых десять лет! Вон за десять лет страны пополам ломаются и нарождаются новые, а тут все одно, да потому».

— Все выше, выше и выше, — пропел Никифор.

Они подошли к подножию лестницы, которая выглядела в точности, как у Майки в гимназии — не хуже и не лучше: ступеньки каменные, а перила толстые, деревянные — на таких кататься удобно.

— Странно, мир называется «детским», а детей нет, — сказала Майка, поднимаясь вверх по лестнице.

— Да, — со вздохом признал Никифор. — В нашем «Детском мире» ребятишек наперечет. Мы пускаем их сюда только по особым, исключительным случаям. Что будет, если пальцы в розетку сунуть?

— Нельзя совать, — юыстро ответила Майка. — Ни в коем случае, в розетке — электрический ток.

— Так точно, — он радостно покивал. — Туда посторонним пальцам вход воспрещен. Незачем лезть пальцами в розетку, чтобы пользоваться электричеством. А чтобы быть счастливым ребенком, не обязательно совать нос в «Детский мир». Понятно?

— Про розетку — да, про «Детский мир» — нет, — честно ответила Майка.

— Здесь у нас энергетический центр. Сюда стекается вся информация о маленьких дароносцах России и здесь решается их судьба. Вывод: мы называемся «Детским миром», но дети тут — нежелательны. Чтобы узнать вкус яичницы, не надо быть курицей. Теперь понятно?

— Это как в учительской? Вы здесь разные игры придумываете для детей, пишете воспитательный план, — об этом Майка не раз слышала от Лины-Ванны.

— Да, пишем, и такое бывает, — признал ученый. — Только у нас немного иная задача, чем у твоей Лины-Ванны.

— А какая у нее задача?

Майка и впрямь не очень хорошо представляла себе учительские задачи.

— Как и всякому педагогу, ей хочется, чтобы дети все схватывали на лету и не задавали глупых вопросов.

— Разве плохо?

— Хорошо, но не всегда. Хорошо, когда хорошо. А когда отлично, то уж и не всегда хорошо, — произнес он очередную странность.

Майка поднималась вверх по лестнице, но голова ее, кажется, погружалась в потемки.

— Мы помогаем отличным детям.

— То есть только пятерошникам?

— Почему? Всем подряд. Кто дароносец — тому и помогаем.

— Это как?

— Даровитый поэт не всегда хорошо играет в футбол. Но хорошо уже то, что он вообще в него играет, потому что нельзя ограничивать свою жизнь одним лишь служением дару.

— Динь-дон, — послушно звякнул невидимый колокол.

— Вот именно, — сказал Никифор, радуясь своей мысли. — Очень часто нам надо не подстегивать тягу к знаниям, а наоборот ее слегка придержать. Такая у нас миссия. Задержать дароносца.

— Где задержать? — Майке не нравилось это слово.

— В развитии. В детстве. В мире с собой и с окружающим миром. Мы стремимся к тому, чтобы юный талант успел вдоволь пожить в детстве и хорошенько подготовился ко взрослой жизни.

Он говорил что-то диковатое, а сам, как ни в чем ни бывало, маршировал вверх по лестнице.