Андрей Школин - Прелести

Алексей перестал на некоторое время жевать и оглядел нас, ища в моих словах подвох.

— То есть, как это?

— А вот как ты понимаешь, так и скажи.

— Ну, это ведь, — он откашлялся. — Кому как, наверное.

— А как тебе?

— Мне? Мне, пожалуй, когда красиво, тогда и красота.

— Когда красиво? Ну да… Слушай, а вот скажи, ты себя каким человеком считаешь, хорошим или плохим? Ирине показалось, что ты плохой.

— И правильно говорит. Плохой я. Что во мне, окромя души, хорошего есть? Ничего. Так что, правильно всё. Плохой, — Алексей услужливо улыбнулся.

— А почему, когда ты улыбаешься, глаза не улыбаются? — задала «детский» вопрос Ирина.

— Так ведь, от перенесённых тягот и лишений не улыбаются. Много слёз пролили глаза мои. Вот как.

— С Вами, наверное, плохо обращались? — девочка даже перешла на «Вы».

— Всякое бывало, всего и не упомнишь. Да и вспоминать особо не хочется.

— А душа, значит, у тебя хорошая? Добрая, видать, и светлая, — на полном серьёзе спросил. Без издёвки.

— А вот этого не тронь, — он вдруг изменился в лице. В глазах блеснуло что-то такое… Впрочем, тут же успокоился. — А как же ей быть другой? Душа — она на то и душа.

— Почему же ты себя тогда плохим считаешь?

— Не я считаю. Люди считают. Люди разные встречаются, — Алексей хотел отпить пиво прямо из горлышка, но передумал и налил в стакан. — Вот и вы тоже на меня, как на собаку смотрите. Разве не так?

— Я люблю собак. Особенно, когда они маленькие ещё, — Ирина заёрзала на стуле. — Мы сейчас с Андреем щенков видели, я даже гладила одного. Пушистый такой.

— Вот видишь, — я перевёл взгляд с ребёнка на «коллекционера». — К собакам можно по-разному относиться.

— Ну, наверное, — он опять услужливо улыбнулся. В ответ я зевнул и лениво потянулся.

Жара не спадала. Солнце хоть и устремилось к закату — продолжало свою бурную деятельность. Вспомнил, что говорила о солнце Ира.

— А что, ты на Арбате каждый день тусуешься?

— Ага, почти каждый. Меня здесь все знают. Лёхой Значком кличут.

— Значок? Это что, прозвище такое?

— Да вроде того.

— И за что получил?

— Сам не знаю, — собеседник приподнял одно плечо. — Зовут и зовут. Я уже привык.

— А старушки — конкурентки твои, что ли?

— Ага. Я их и выгонял, и что только не делал, лезут и всё. Наглые женщины.

В это время в проходе показалась и сразу весь этот проход загородила знакомая фигура. Со стороны Арбата выплыл «непотопляемый танкер».

— О!.. Вот он! — протянул руку в мою сторону и закричал Вадим. — Ну, ничего себе ты точные координаты даёшь. В закоулке, мол, и всё. Попробуй найди. Весь Арбат исходил. Привет!

Он был не один. С каким-то Валерой, о котором я запомнил лишь то, что вся левая рука последнего была покрыта синей татуировкой. Вадик подошёл к столику и с интересом уставился на нашу «весёлую компанию».

— Это что? Вы все вместе тут отдыхаете? Ты же сказал, что с подружкой?

— Она и есть моя подружка. Тебя что-нибудь не устраивает? Говори, не стесняйся.

— Где-то я тебя видел, малыш, — Вадим почесал переносицу и повернулся в сторону третьего «члена коллектива». — А уж тебя-то точно видел. Ты что тут торчишь?

— Да я, собственно… Пойду, пожалуй, — засуетился Значок и принялся торопливо собирать бутылки со стола. — Спасибо, конечно, за угощение…

— Чего вскочил-то? — я кивнул ему головой. — Сиди, я ведь угощаю, — и поднял голову на Вадика. — Мешает он тебе, что ли? Пусть сидит. За жизнь толкует и всякое такое.

— Как хочешь, — махнул рукой украинец, взял без спросу за соседним столиком два свободных стула и присел к нам. — Это в твоём жанре. Ты у нас личность творческая, я уже привык. Гхе-е… Ну, рассказывай. Только, Андрюха, у меня времени не много. Давай сейчас по-быстрому перетрём, а вечером можно и водочки попить. Договорились? — он подвинул стул своему спутнику. — Присаживайся, чего стоишь?

— Если торопишься, то отвези нас к Марине. Помнишь, я тебя с молодой мамой знакомил? Ты там ещё стихи читал?

— Точно, — хлопнул себя по лбу Вадим. — А я голову ломаю, где эту девчушку раньше видел. Только… Слушай, я что-то не пойму. Она, вроде бы, раньше… Ну ты понял?

— Раньше, раньше… Раньше это раньше. Правда, Ирина?

— Правда, — согласилась Ирина и невозмутимо посмотрела на украинца.

— Не понял? И как это? В смысле… Ну, в общем, чудеса. Ё-моё… Ирина, ты меня-то помнишь, нет? Хотя, какой там, помнишь… — Вадик перевёл взгляд с ребёнка на Лёху «бизнесмена». — Слушай, иди отсюда, а? От греха подальше.

— Да что ты его гонишь, не пойму. Всё равно сейчас уходим. Отвезёшь нас, нет? Если да, то в машине и поговорим. Ты на колёсах, кстати?

— Конечно. Ну, поехали тогда, — и мой друг поднялся с места.

— Я поглядел на Значка.

— Счастливо оставаться.

— Счастливо, счастливо, — приподнялся тот.

— Ты ещё в дёсна с ним расцелуйся на дорожку, — развёл руки в стороны Вадим. — Ну, дела…

Вчетвером прошли через Арбат и уселись в знакомый БМВ, стоявший возле ресторана «Прага». Правда, крыло было слегка вмятое.

— Чёрт один въехал на прошлой неделе, — указал на повреждение хозяин. — Я бы ему всю рожу так же помял, с удовольствием… Если бы помнил чего-нибудь. Пьян был. Слегка.

— А ты бываешь трезвым? — я поудобнее устроился на заднем сидении, рядом с Ириной. Впереди расположились Валера с наколкой и сам владелец авто с баранкой в руках. Последний включил зажигание и оглянулся:

— Трезвым я бываю тогда, когда не бываю пьяным. Не реже.

— Резонно, — улыбнулся я криво. — Дорогу помнишь?

— Да не заблудимся, думаю, — Вадим переключил скорость и принялся разворачивать машину. — Надолго, в этот раз, приехал?

— Видно будет. Я что спросить хотел. Ты Измайлова, случайно, с тех пор не видел?

— Измайлова-то? — водитель вывел БМВ на дорогу. — Видал пару раз. Ты как исчез, мы неделю «не просыхали». Ну, и потом встречал, было дело.

— И Измайлов с тобой неделю пил?

— Кхе-е… — Вадик усмехнулся. — Он-то и был инициатором. Денег угробил уйму на всякие «увеселительные мероприятия». Да и сейчас с Лолой, наверняка, где-нибудь куролесит.

— С кем?

— Ну с Лолкой. Забыл, что ли? Они же теперь неразлучная парочка. Помнишь, мы его к ней спать отвезли, когда он сам не в состоянии соображать был? Вот с тех пор. Он на неё уже кучу бабок спустил, одел с ног до головы. Сам, правда… — украинец газанул, игнорируя красный цвет светофора. — Не знаю. То ли Лолка на него так подействовала, то ли что другое… В общем, нет того Измайлова, которого все знали.

— В смысле?

— Ну что, в смысле? Видел я его недавно. Узнать невозможно. Помятый весь. Опухший. Одежда грязная. Не лучше того бомжа, с которым ты только что пиво пил. Представляешь? Если бы кто раньше про такое сказал, я бы в лицо рассмеялся. А теперь?.. Чудеса. Ведь, вроде, и дела у него в последнее время шли нормально и всё такое… Непонятно, почему опустился так? Может, ты в курсе? Вы ведь якшались раньше… А?