Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем

— Ну, ты, придурок! Одевайся и поменьше ныряй в прорубь! Наверное, твой мозг замерз, когда ты плавал в ледяной воде как тюлень или пингвин! Вот увидишь, скоро у тебя во рту вырастут огромные клыки, ноги твои превратятся в хвост, а руки — в плавники! И когда ты будешь лежать в ванне наполненной ледяной водой, твоя жена с перепугу убьет тебя, шарахнув тебя бамбуковой палкой по твоей безмозглой башке! Ты и лидер твоей партии моржей и хреновы члены её не получат ни одного голоса нашего народа на президентских выборах! Потому что политическая программа вашей так называемой партии пингвинов заведёт общество в тупик! Подумай сам, если осталось хоть немножко ума в твоей дурной башке, что будет, если люди всей планеты перестанут одеваться и будут ходить зимой и летом в одних плавках! Ведь будет катастрофа! Крах настигнет экономику всего мира! Заводы фабрики остановятся, закроются все магазины и супермаркеты, в которых торгуют одеждой! Обанкротятся крупнейшие бизнесмены мира и рухнут биржи! Локомотив мировой экономики сойдёт с рельсов, и начинается третья мировая война! Не-ет, ты, оказывается, — нудист, враг всего человечества! Тебя надо убить! — сказал великий сапожник рецедивист ХХI века Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум.

И, поймав этого человека в одних плавках, который босиком ходил по глубокому снегу на базаре, начал бить его валенком. Тут вышел из тщательно замаскированной засады низкорослый пузатый милиционер с лысой головой и с ученической сумкой на плечах и крикнул:

— Всем оставаться на местах, базар оцеплён военной техникой! Вырваться из этого окружения практически невозможно! Даже тогда, когда вы возьмете в заложенники всего народа нашей страны, вы тутже будете уничтожены вместе с народом! Нам нечего терять! Господин особо опасный сапожник рецедивист ХХI века Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум! Вы арестованы, и подозреваетесь в краже докторской диссертации нашего учителя товарища Далказана Оса ибн Косы, который в своей шкаф-школе дает учащимся уроки птичьего языка и литературы! — сказал он и со своим взводом начал заламывать руки сапожнику рецедивисту Абдель Касуму. Тот начал оказывать сопротивление, перекидывая из одной руки в другую острое шило, ожидая подходящего момента, чтобы ударить оперативнику шилом в область шеи или в глаз. Наконец, он ударил шилом низкорослого пузатого милиционера с лысой головой и с ученической сумкой на плечах в область грудной клетки с левой стороны, где находится сердце. Но, к его сожалению, острое шило согнулось буквой «Г». Низкорослый пузатый милиционер с лысой головой и с ученической сумкой на плечах неожиданно с хитрой ухмылкой вынул из-под полы гимнастерки расплющенную алюминиевую миску, которая спасла его сердце от укола шилы, и бросил её в лицо сапожнику рецидивисту ХХI века. Тот, пытаясь спастись от летящего режущего оружия низкорослого пузатого милиционера с лысой головой и с ученической сумкой на плечах, отскочил назад, споткнулся и упал. Тут взвод низкорослого пузатого милиционера с лысой головой и с ученической сумкой на плечах напал на Абу Кахринигман бужур Каландар Дукки Карабулут Ибн Абдель Касума, и им удалось арестовать его, связав ему руки и ноги веревкой, на которую сапожник рецедивист развесил валенки, которые он украл на базаре у бедного Ильмурада.

Наконец, семья Фариды в сопровождении заправщика Запарамина приехала в Комсомолабадские степи и им, как полагалось, дали кирпичный дом с двором. Правда, дом требовал ремонта, но, несмотря на это, радости Фариды и её детей не были границ.

— Вот наконец-то! Теперь у нас тоже есть крыша над головой — собственный дом! Как хорошо иметь свой дом! Спасибо тебе, Господи! — сказала Фарида, утирая слезы радости.

Тут возле их дома появился один из соседей в тяжелом старомодном пальто и в заячьей шапке серого цвета с оторванной ушанкой, худой, невысокого роста, с острым носом и с зелеными глазами без бровей и ресниц. Он стоял перед ними в залатанных валенках, приветливо улыбаясь.

— С новосельем, новые соседи! — сказал он, почёсывая небритую щеку.

— Спасибо! — сказала Фарида, улыбаясь ему в ответ.

— Давайте сразу знакомится, мое имя Хорухазон Пахтасезонувуч. Я по профессии художник-баталист — сказал человек в тяжелом старомодном пальто и в заячьей шапке серого цвета с оторванной ушанкой, худой, невысокого роста, с острым носом и с зелеными глазами без бровей и ресниц.

— Очень приятно. Меня зовут Фаридой а это мой старший сын Ильмурад. А те двое маленьких — это Мекоил и Зулейха — сказала Фарида.

— Простите, Хорухазон Пахтасезонувуч-ака, а что такое баталист? — спросил Ильмурад вежливо.

— Художник баталист — это чек, который рисует войну. Хотя я и не признанный художник, и хожу всегда голодным как бездомная собака, в старой рваной одежде, которые люди выбрасывают или сделают из неё пугало огородное или же используют в качестве подстилки для собаки в конуре, но я не унываю. Наоборот, я твердо уверен, что после моей кончины мои картины будут распродаваться нарасхват. Даже этюды, которые я рисую акварелью просто так, от нечего делать, и беглые наброски на бумаге, которые я делаю углём, будут уходить с молотка на международных аукционах по цене от пяти-десяти тысяч долларов до нескольких миллионов евро! Они будут выставлены в парижском Лувре, куда я всю жизнь мечтал поехать, но не мог из-за нехватки денег, и вряд ли смогу поехать туда до своей кончины. Но село, в котором вы поселились — просто рай для художников-баталистов — сказал художник Хорухазон Пахтасезонувуч.

— Как это? Я что-то не врубаюсь, Хорухазон Пахтасезонувуч-ака. Вы рисуете битву там, где со времен борьбы красных с басмачами не было войны… Аа-ах, как же я дурак не догадался сразу-то. Значит, Вы рисуете по памяти, вспоминая кадры из кинофильмов, или придумываете сюжет? — сказал Ильмурад.

— Да нет, что Вы, Ильмураджон, разве я похож на халтурщика?! Я пишу произведения искусства на холсте только с натуры! — сказал с гордостью художник Хорухазон Пахтасезонувуч, почёсывая грудь и подмышки. И продолжал: «дело в том, что справа от вашего дома живет Инабудун, он же отец Игумей, а слева находится дом муллы Сурабудуна. Что интересно, они оба являются сыновьями одного отца и одной матери, то есть они — родные братья. Но они каждый день дерутся. Святой отец Игумей-Инабудун построил у себя маленькую церковь с крестом на куполе, во-он, видите?! Ну, вот. Потом он воздвиг на чердаке своего дома колокольню, где он во время службы звонит в них. Колокольного звона боятся птицы и сельчане тоже. Они обращались с жалобой на него в суд, но Инабудун, он же отец Игумей, не прекращал свою деятельность ни на день, даже после того как он отсидел пятнадцать суток, заплатив большой штраф. А мулла Сурабудун, то есть родной брат Инабудуна, святого отца Игумея, построил мечеть и тоже молитвой оглашал азан, залезая на минарет и зазывая людей на молитву. Вот они и дерутся, вдохновляя меня, и я бешеными движениями рисую их, то с камнем в руке, то с палкой. Рисую я с особым наслаждением их кровавые лица, разбитые носы, выбитые зубы, порванную одежду, похожую на наряд клоуна. Особенно интересно рисовать их дерущиеся жен, рвущих друг другу волосы и платье. Однажды из хакимията приехали люди и стали упрекать братьев, дескать, какие вы люди, черт побери, раньше боялись даже говорить о Боге, а теперь, когда мы дали вам свободу, вы, вместо того, чтобы воспитать наш народ в духе высокой нравственности, сразу начали драться между собой, на смех детям! Вы же братья, дети одного отца и матери! Почему вы не можете жить в мире и согласия как все остальные?! Неужели так трудно вам жить вместе, найдя общий язык?!»