Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем

Простите, товарищ, Вы не смогли бы сказать, за каким дефицитным товаром стоят эти люди? — спросил Поэт Подсудимов, осторожно подойдя к небритому человеку с непричесанными волосами и чумазым лицом.

— А я знаю?! Откуда мне знать, за каким товаром стоят в очереди эти придурки?! Я же не Ванга и не Алан Чумак, правильно?! Я предполагаю, что народ стоит в очереди за барматухой! — сказал чумазый, некрасиво улыбаясь своим беззубым, как у свиньи, ртом.

А Вы за каким товаром стоите? — спросил снова Поэт Подсудимов.

— Не скажу. Ей Богу не скажу. Даже под зверскими пытками! Потому что это коммерческая тайна. Была бы она государственной тайной, я бы разгласил её. Но эту — нет, и не надейся — ответил странный тип со свинячим ртом и чумазым лицом.

— Ну, если это коммерческая тайна, то не надо, не говорите. Я думал, это государственная тайна — облегченно вздохнул Поэт Подсудимов.

Потом прошел еще дальше и обратился человеку, похожему на скелет, который еле стоял на ногах.

— Не надо мне задавать вопросы, так как я хочу ответить сразу. Так вот, я — отпетый наркоман со стажем. Я вгоняю в свои жилы наркотик под называнием «крокодил». Ну, Вы, я надеюсь, помните, что когда-то был у нас такой сатирический журнал «Крокодил»? Но наш «крокодил» не имеет ничего общего с сатирой и, тем более, с юмором. Наоборот, этот «крокодил» — символ трагедии. Почему? Отвечу сразу: потому что, когда принимаешь этот наркотик, через некоторое время заживо начинаешь загнивать. Ваша кожа становится похожей на ствол березы, или, на кожы крокодила. А Вы думали, что я страдаю проказой или витилиго, да? Ниччего подобного. Я просто болею СПИДом и употребляю «Крокодил» вдогонку. Вы хотели спросит у меня, за чем я стою в очереди? Ну, подумайте сами, за каким товаром может стоять в очереди наркоман? За наркотиками? Нет, конечно. Я стою в очереди не за наркотиками, а за бесплатными шприцами. А то мне с каждым днём всё труднее становится найти жилу в руках и ногах. Жилы мои засохли из-за регулярного употребления наркотических веществ. Руки и ноги мои стали похожи на палки. Вот смотрите, кожа да кости. Я — ходячий труп. Ужас, не правда ли? Если там раздают бесплатные шприцы американского производства, то я спасен на несколько дней, а то и на недели, это точно — объяснил наркоман.

Поэт Подсудимов, не удовлетворенный ответами, обратился к милиционеру, который тоже, соблюдая правило, стоял в очереди.

— Урто, милиционер, может, Вы знаете, за каким товаром первой необходимости стоят в очереди эти граждане нашей необъятной и независимой страны? Вы-то, как опытный следопыт и сыщик, должны знать — спросил он смело.

— Я не знаю, гражданин. Но я издалека чувствую сладкий запах жареных семечек, которые продаёт тощая старуха маленького роста. Я хочу взять у неё семечки бесплатно и лузгать их, сидя скромно в сторонке, тихо наблюдая за женщинами с огромными задницами и с гигантскими сиськами, которые проходят мимо по тротуару. А за бесплатные семечки я крышую старуху. Понятно да? — сказал милиционер.

— А Вы что думаете по этому поводу? — спросил Поэт Подсудимов у другого человека с мутными глазами как у тюленя и с ушами, похожими на уши летучей мыши.

— Я работаю в подпольном публичном доме независимым сутенером и торгую презервативами различных размеров и цветов. Куда мне, сутенеру, без презервативов-то? Без них всё население планеты может заразиться СПИДом! В том числе и Вы. Там, наверно, раздают бесплатные презервативы в виде гуманитарной помощи. Вот поэтому и я нахожусь здесь — сказал сутенер.

— Тфу, ё моё… — сказал Поэт Подсудимов, отдаляясь от сутенера.

— Всё, пошли, Далаказан, хватит! Подойдем лучше к началу очереди и спросим у человека, очередь которого уже подошла! Он-то должен знать — сказал Поэт Подсудимов, залезая в шкаф Далаказана.

— Хорошо, Поэт Подсудимов-ака! — крикнул Далаказан и побежал вперед.

Он бежал долго вдоль строя многокилометровой очереди. По дороге они видели людей дерущихся за место в очереди.

— Это мое место! Катись отсюдава, козел! Сколько лет я стоял здесь! Только сходил, понимаешь ли, в туалет, а ты тут же занял мое место! Как тебе не стыдно, сволочь! У меня, между прочим, расшатанные нервы, и я могу перерезать тебе глотку вот этой бритвой! — кричал в ярости один из них.

— Да пошел ты на фиг, придурок! Ты даже не успеешь махнуть бритвой, как я нанесу тебе реактивные удары ногой в пах, и ты вечно успокоишься! — пригрозил его оппонент.

Далаказан побежал дальше.

Наконец, они подошли к началу очереди и ахнули в ужасе, увидев людей в длинных черных балахонах с капюшонами, которые укладывали в гробы людей, у которых подошла очередь.

Выяснилось, что все эти люди стояли в длинной очереди за смертью.

После того как Гурракалон проявил героизм, спасая женщин и детей во время наводнения, мать Ларисы стала лучше относится к Гурракалону, и, в конце концов, они подружились. Гурракалон выполняя свое обещание приготовил однажды узбекский плов на курдючном сале. Когда плов был готов, Гурракалон сказал:

— Мама, этот плов я приготовил специально для Вас…

Эх, постойте, постойте, мы, кажется, забыли добавить в плов самую главную вещь!

— А-а-а, посолить, наверное, забыли — сказала Ларисина мать.

— Да не-еет — ответил Гурракалон.

— А что?

— Мы забыли добавить в плов мышьяк! — сказал Гурракалон.

Это так рассмешило Ларисину мать, что она взорвалась громким смехом. Лариса тоже засмеялась. Втроем они смеялись от души, даже прослезились от смеха.

Плов получился отличным. Ларисина мать, всё время, пока ела экзотическое блюдо, хмыкала от удовольствия: «умх-умх». И хвалила Гурракалона.

— Вы не Гурракалон, а Гурманкалон — сказала она, доев плов.

Все снова дружно засмеялись.

После этого случая мать Ларисы дала своё согласие на то, чтобы Лариса вышла замуж на веселого узбека Гурракалона. На следующий день Гурракалон с Ларисой обратились к священнику местной церкви святому отцу Трофиму с просьбой повенчать их. Но у них возникла одна проблема. Отец Трофим спокойно объяснил Гурракалону христианские религиозные правила, в соответствии с которыми нельзя венчаться с крещеной невестой, не будучи крещенным. Гурракалон хотел даже принять христианство ради Ларисы, но не мог. Нет, он не испугался расправы или презрения со стороны своих единоверцев. Вовсе нет. Он просто не мог отречься от своей веры. Его душа не позволяла ему это. Лариса плакала, не зная, что делать. И вдруг в голову Гурракалона пришла блестящая идея. Он поехал к одному узбеку, который торговал на рынке Санкт Петербурга и который читал намаз.

— Выручай, ошна, дружище, я хочу жениться. Ты, это самое, прочитывай нам шариатский никах. Я заплачу тебе — попросил его Гурракалон.