Диана Виньковецкая - Америка, Россия и Я

Моя сестра, приехав в первый раз в Америку в Рождество и увидев в аэропорту развешанные венки, решила, что произошла авиационная катастрофа.

Около дверей магазинов появились Деды Морозы — Санта–Клаусы, звонившие в настоящие колокола, раскачивая их, собирали рождественские пожертвования в подвешенные на треногах казаны, для спасения бедных. В праздник «Сатурналии» рабы освобождались на несколько дней, и одевались патрициями.

Город всем своим убранством зелёнокрасными красками выражал полную готовность праздновать день рождения.

— Готовы ли вы к Рождеству? Приобрели ли вы подарки? — спрашивали нас знакомые люди. Угнаться за потоком подарков мы ещё не успели, но купили и принарядили небольшую ёлочку, перед тем как пойти на праздничный обед к Филис, в канун Рождества, в сочельник.

Моя рязанская бабушка Таня проводила сочельник в особо строгом посту, она называла этот пост «Филиппов» и ела только «сочиво» — сушёные хлебные зёрна, разбавленные водой. Мы поста не держали, а вдохновенно собирались на обед — разговляться.

Праздничный стол был накрыт скатертью, расписанной зелёными ветками и красными колокольчиками с позолотой, такого же рисунка были тарелки из бумаги, маленькие и большие; полиэтиленовые стаканы, салфетки — всё в краснозелёных красках, и даже вилки и ложки обёрнуты лохматенькими красно–зелёными шнурочками. После того как из посуды поел и попил, всё выбрасываешь; тарелки, вилки, ложки, ножи, стаканы идут в мусор, не утруждая хозяйку, а только огорчая защитников природы — куда всё это складывается?

Для Филис приготовление обеда не составляло чего‑то главного, я заметила эту американскую женскую особенность: хозяйка заполошенная на празднике не бегает — без русской одержимости всех накормить, напоить.

Я в свой первый американский день рождения решила поразить знакомый Блаксбург русской кухней и что русские не лыком шиты (по привычке). Три дня готовила, изощрялась по рецептам «Елены Молоховец» и «Самобытной кухни»: зашивала курицу, набив её грецкими орехами, протёртыми вместе с омлетом и всякими пряностями, одевала селёдку покрывалом из разных овощей. Заправляла. Томила барашка в гранатовом соусе. Утомившись, сама на празднике не хохотала, не беседовала, почти что всех ненавидела, но получила комплименты о русской кухне и приготовленных блюдах. Муж Филис, Роберт, даже решил отправить Филис в Россию, чтобы она научилась исхитряться из ничего делать что‑то. Потому как я рассказала, что русские в этом — мастера.

В Сочельник у Филис рождественский обед был традиционным, состоявшим из громадной индюшки с медалями и кружевами на лапах, сидевшей в печке с самого раннего утра. К индюшке подавался кисло–красный соус из каких-то ягод и — чудовищное количество сладостей детского вкуса: чёрно–зелёных тортов, фиолетовых кексов, серо–буро–малиновых лепёшек, печений. Ядовитость раскраски американских кондитерских тортов, бросившаяся мне в глаза, оказалась, по словам матери Филис, совсем не опасная:

— Они лёгкие, не такие, как европейские, и вкушение их так не беспокоит, как кажется.

Пока дети расхватывали сладости, я разговаривала с отцом Филис — банкиром из Нью–Йорка, приехавшим на праздник. Увидев первый раз людей из Советского Союза, он спросил:

— Есть ли в Советском Союзе банки?

— Есть один банк, который я видела перед отъездом.

— А где люди хранят свои деньги?

— В сберегательной кассе.

— А какой процент–интерес платит эта «касса»?

— Кажется, два или три процента.

— Так мало?! Куда ещё можно вложить деньги?

— В чулок.

— Это же «связанные деньги»!

— У нас всё связано в единую цепь, единым звеном.

— И у вас нет чеков? Нет кредитных карт? Ни Visa, ни Mastercard? Нет? Как же?

…И не услышал он ответа — «как же». Видимо, он никогда не узнает, «как же», потому как…

Потому как Филис прервала нашу беседу, сказав, что время ехать в дом для престарелых — петь рождественские хоралы.

— В России есть рождественские хоралы? — спросил Роберт у Яши.

— В старой России ходили по деревне и пели колядки. Это называлось «колядовать», — ответил Яша, — и собирали в мешки подарки; это описано у Гоголя в «Ночи перед Рождеством». Сейчас ходят ряженые время от времени, но песен никто уже не поёт…

— В Америке популярно петь рождественские хоралы во время Рождества, в магазинах, в школах, в церквях, в домах, на улицах. Самые знаменитые певцы любят их исполнять. Вы не слышали, как Элвис Пресли поёт? В Рождество зажигают камины, свечи, вместе ужинают, вся семья съезжается в эту светлую ночь, — сказал Роберт.

— Мы никогда не слышали.

— Вот сейчас, через минут пятнадцать–двадцать, послушаете наш церковный хор; мы будем петь в доме для престарелых, и давайте скорее поедем, — сказала Филис.

Все с детьми собрались слушать рождественское пение, отправившись куда‑то за город, в Чёрные Горы.

Филис была ярким общественным деятелем города. В чём только она не участвовала! Чем только она не занималась! Красавица, чернобровая, черноокая, хохлушка по матери, она пела в церковном хоре в Пресвитерианской церкви, устраивала детские летние лагеря, собирала пожертвования для перестройки города, раздавала помощь нуждающимся студентам, охраняла природу. Её знал весь город, и она знала всё, что происходит. На параде по случаю «Дня Благодарения» она ехала в открытой машине по главной улице Блаксбурга, приветствуя собравшихся, как сенатор и волшебник, помахивая рукой толпе, её чёрные волосы вместе с её улыбкой развевались по ветру. На параде она представляла «акул империализма»: Филис работала брокером — продавала акции.

Я зашла к ней как‑то в контору посмотреть на невиданное чудо заморское — как работают брокеры. Что это? Я никогда не видела живой акции, «несвязанных денег», свободно гуляющих по миру и взаимодействующих с разными людьми.

Двадцать или двадцать пять компьютеров стояли на столах в кабинете у Филис и показывали стоимости всех акций всего мира в данную секунду, в данный момент на биржах всего мира — в Токио, Лондоне, Нью–Йорке.

Мелькали акции фирм всего–всего на свете: от супов до «Боингов», от булавок до «Ламброгиний». И подпрыгивали!

— Акция «Texas Instruments» стоит… Акция «Exxon» -… «IBM» — …

Филис показывала мне:

— Эти акции вчера стоили двадцать долларов, а сегодня взлетели до небес, а эти упали, так грохнулись… А вот эти акции — самые надёжные вложения! Как только у вас появятся деньги, то вложите их во что‑то твёрдое!

Я не понимаю, что значит «твёрдое», что означает «твёрдые» акции? Мне не представить, как деньги независимо от тебя играют, не подчиняясь никаким санкциям правительства, то прибавляясь, то исчезая. И где тот политический эконом, который может это определить? И что конкретно показывает акция в данный момент — какую ценность? Деньги как самостоятельная ценность? Или деньги как мерило ценности других вещей?