Александр Беатов - Время дня: ночь

— Скажи мне брат, как ты думаешь, а та фотография — всё ещё на столе? — вдруг спросил он, приковывая своим взглядом юношу.

И Саша, сам не зная, почему, ответил:

— Да…

— Затем он опомнился и поправился:

— Я не знаю, Санитар, но я тоже представлял, будто бы у неё на столе обязательно должна быть фотография… Ты имел в виду — американца?

Почему-то Санитар ничего не ответил.

Помолчав ещё некоторое время, он вздохнул, как бы пробуждаясь, выпрямился.

— Теперь мы помолимся о сестре Оле… Взяв на себя нелёгкий обет целомудрия, она тоже переживает тяжкое бремя искушений, на которые дьявол столь изощрён… Помолимся же, брат, о том, чтобы Господь избавил и тебя от искушений, и указал путь для спасения…

После молитвы Санитар проводил Сашу, ободрил на прощание напоминанием о том, что скоро в его жизни произойдёт перемена, и он, наконец, определит для себя чёткое направление…

Оказавшись на улице, юноша почувствовал душевный подъём, зашагал к автобусной остановке. Казалось, что все его проблемы разрешены, и более того, скоро перед ним откроется что-то новое, загадочное. О телефонном звонке стукача теперь он и вовсе не думал, будто, его даже не было. А Ольга показалась для него более таинственной и желанной. И хотя она всё ещё держала на столе фото американца, как полагал он сам и Санитар, в том числе, всё же, думал Саша, если даже и Оля вступила в Орден, то он и подавно должен сделать то же. И тогда, в кругу избранных он сможет видеться с нею чаще….

Саша забывал, впрочем, о том, что мог бы в любое время позвонить своей возлюбленной и договориться о встрече, как он это сделал несколько дней назад, и для этого не нужно было принадлежать никакому кругу. Он забывал ещё и о том, что в глубине своего естества, ему хотелось бы близости с девушкой не только душевной, но и физической. А для этого-то как раз всякий "круг" был лишним… И тем не менее по какой-то инерции, будто зомбированный, теперь он всеми своими помышлениями стремился в том направлении, куда его умело направил Санитар.

Саша продолжал регулярно встречаться с Санитаром, теперь много чаще: дважды в неделю. И даже — трижды, если учитывать встречи в костёле, каждое воскресенье. Ни с кем более Саша не виделся, даже с дворником, которому, по всей видимости была дана инструкция от Санитара, чтобы тот тоже не проявлял излишней инициативы в виду опасности "засветиться".

Как-то раз, обсуждая предстоящее рукоположение в Орден, Саша спросил о Никанорове и дворнике Володе.

— Нет, — ответил Санитар, — Хотя Никаноров довольно активный брат, но он, подобно "трости, колеблемой ветром", ещё не определился, что ему ближе православие или экумена. Ну, а относительно Володи — дворника, ты, наверное, сам понимаешь… Таких, как он, апостол назвал "тучами, носимыми ветром". И я бы тебя остерёг от общения с обоими. Я имею в виду, что хотя и тот и другой — наши братья, но пока они для нас подобны людям из внешнего мира.

— Я давно хотел тебе рассказать одну историю… — начал Саша, — Но всё не решался. Больно всё в ней странно очень…

— Что же это за история? — Санитар будто схватился за Сашины слова. — Я твой наставник. Не скрывай от меня ничего…

— Я и не скрываю… Только в ней столько странных совпадений… Я боялся, что ты мне не поверишь, подумаешь, будто я всё выдумал или — ещё хуже — нарочно выследил Никанорова…

— Что же такое, брат Андрей? Ты меня заинтриговал!

И Саша поведал ему всё, что произошло зимней ночью в Зюзинском лесу.

— Где же теперь эти книги? — спросил Санитар после того, как его ученик закончил свой рассказ.

— У меня дома! Их при обыске было изъяли, но потом вернули, вместе с ботинками, потому что, наверное, не поняли, что они — западные: я, ведь, нарочно вырезал ножницами название издательства "YMCA PRESS" и решил оставить у себя. Как ты думаешь, плохо это или хорошо? Ведь мы, вроде, как бы, поменялись… Он взял мои лыжи, а я — его книги…

— Да! — согласился Санитар. — Хотя, ведь, книги-то те вовсе не его… А что же стало с твоим тайником? — Он смерил Сашу взглядом, видимо, с трудом веря его рассказу.

— Не знаю. Надо бы проверить. Наверное, всё ещё там. Я с тех пор больше не был в Битцевском парке.

— Постой-постой! — усомнился Санитар. — Ты, кажется сказал, что дело было в Зюзинском лесу.

— Это и есть Зюзинский лес. Так раньше весь лес назывался. А потом ту часть его, что ближе к Москве, превратили в лесопарк. Ну, там, где конечная остановка "41-го" автобуса, который идёт от самого моего дома. Летом там даже можно гулять по асфальтированной дорожке. Но дальше, где дорожка кончается, начинается большое поле, которое кончается "Лысой Горой". С неё зимой хорошо на санках и лыжах кататься — прямо в огромный овраг, где протекает ручей, или речка Чертановка. И вот, как раз там, за оврагом, куда цивилизация пока ещё не пролезла, начинается или продолжается Зюзинский лес. Как-то так получилось, что хотя всё переименовали в Битцевский парк, многие продолжают звать это место по старинке Зюзинским лесом. Если пройти через него по просеке, то можно выйти на Варшавское шоссе, к Чертаново. Там-то и живёт Никаноров. Он, наверное, оттуда доехал по Балаклавскому проспекту до Севастопольского и вошёл в лесопарк почти что следом за мной.

— Севастопольский проспект? — заметил Санитар, — Там, ведь, и Вова живёт!

— Да! До него там недалеко.

— Я никогда ничего не слышал об этом месте…

— В этом лесу, с другой стороны, ближе к Калужскому шоссе, находится Санаторий "Узкое", — не успокаивался Саша, довольный блеснуть своими познаниями. — Я где-то читал, что именно в этом санатории скончался какой-то известный русский философ или учёный. Только, вот, забыл его имя…

— Это — Владимир Соловьёв, — восполнил пробел Сашкиных знаний его учитель. — Он не только философ. Он, можно сказать, первый русский экуменический религиозный мыслитель.

— Да — да! — Обрадовался Саша. — Кажется я читал об этом в "Вестнике РХСД", что ты мне когда-то давал.

— Хорошо, что ты рассказал мне эту историю, — Санитар как будто был удовлетворён Сашиным подробным объяснением. — Только, точно ли ты уверен, что одна из книг, именно та самая… Мог ли то быть кто-нибудь другой, кроме Никанорова?

— Да! Точно! Она была в той же обвёртке, из газеты "Труд". Я сам её сделал, когда взял у него книгу. И возвращая, не стал снимать, решив, что так лучше для конспирации.

— Всё-таки, больно уж много совпадений! — снова засомневался Санитар. — И откуда Володя Никаноров мог тоже знать об этом "острове", окружённом оврагами?

— Если он неподалёку живёт и любит кататься на лыжах, то мог знать…

— Но почему он так плохо спрятал книги? Ведь почти что бросил под ёлкой?