Йоханнес Зиммель - Любовь - только слово

Но хорошо ли это на самом деле? Я не знаю… Если у Верены есть время во второй половине дня, то мы едем в Марциан и идем в бар. Музыкальный автомат играет нам «Il nostro concerto». Мы слушаем, пока не надоест.

Такая безвкусица — эта песня. И мелодия, и певец. Но это наша песня, мы держимся за руки, слушаем и наблюдаем, как выходят в море рыбацкие лодки в кроваво-красном свете кроваво-красного заходящего солнца.

Однажды в прохладный день мы с Вереной приехали в Аззуро. Прогуливаясь по побережью, заходим в оливковую рощу. Верена вдруг останавливается и заявляет, что дальше не сделает ни шагу. И мы тут же под каким-то старым деревом занимаемся любовью. Затем выпиваем кьянти.

Одна маслина падает мне на спину. Я кладу ее в карман.

— Мильтон, — говорит Верена.

— Почему Мильтон?

— Тот тоже так делал.

— Откуда ты знаешь?

— Я не такая необразованная, как ты думаешь.

— Но я так не думаю…

— Нет, думаешь. Все мои мужчины так думали. Но вот эту историю про Мильтона с маслиной я знаю.

— Но мне еще не семьдесят лет, и я не импотент!

— В этом ты прав, любимый. Любовник ты первоклассный. А теперь, когда ты услышал это от меня, возгордись!

— Не буду. Я очень люблю тебя… Ты моя величайшая любовь… Ты моя единственная любовь. После тебя я не хочу ничего и никого.

— Повтори еще раз.

— Ты моя единственная, несравненная. После тебя я не хочу ничего и никого.

Если у Верены нет времени, а у меня пропадает желание писать, то я иду в Портоферрайо и прогуливаюсь по маленьким улочкам. Бесцельно слоняюсь, сижу на улице перед каким-нибудь баром и пью кофе. Наблюдаю, как оживленно о чем-то спорят пожилые итальянцы. Они беседуют так эмоционально, что иногда ссорятся и, похоже, готовы убить друг друга.

Я любуюсь маленькими магазинчиками, кораблями, прибывающими со стороны материка из Пьомбино, богатыми яхтами состоятельных людей и яхтой господина Лорда. Она великолепна. И тут я хотел бы рассказать, что за история приключилась с браслетом.

На Пьяцца-Кавур есть два ювелира. Один из них мошенник, меня об этом предупредил дедушка Ремо. Но у этого мошенника кольца, цепочки, камни и браслеты куда более привлекательные, чем у другого. Между прочим, радио- и телезаводы моего отца превосходят аналогичные у его коллег. Тут ничего не поделаешь. Все лучшее всегда оказывается в руках у мошенников и проходимцев.

Как-то раз утром я останавливаюсь перед ювелирной лавкой этого мошенника и вижу золотой браслет. Тонкие полоски, изящно переплетенные друг с другом, соединены маленькими колечками.

Глупо писать об этом, но это правда: я влюбился в браслет с первого взгляда. Мне вдруг пришло в голову, что до сих пор я не дарил Верене драгоценностей. Поэтому я захожу в лавку. Маленький господин с напомаженными волосами, непрерывно потирая руки, встречает меня. Оказывается, браслет стоит десять тысяч лир, и то только потому, что золото в Италии такое дешевое.

Я торгуюсь как только могу. Это длится почти полчаса. Он взвешивает браслет, показывает его на свет, рекомендует взглянуть на него на улице. Через полчаса мне удается сбить цену до восьми тысяч.

Дело в том, что восемь тысяч у меня есть, но если я их истрачу, тогда мне туго придется в оставшиеся дни отпуска. Я плачу три тысячи задатка, прошу отложить браслет и обещаю в ближайшие дни зайти и забрать его.

Лето, жара, море, остров — все это повлияло на мое благоразумие не в лучшую сторону. У меня мелькнуло, конечно, сомнение, сможет ли Верена вообще носить этот браслет. Наплевать! Самое главное — мне хочется, чтобы он был у Верены. И даже если ей придется положить эту вещь в сейф, я все равно хочу ей его подарить.

Но где я возьму остальные деньги, чтобы забрать браслет?

Я вдруг нахожу необычное решение этой проблемы. За Пьяцца-Кавур находится Пьяцца-делла-Република — большая площадь с каким-то памятником посередине. Вокруг памятника постоянно носятся дети, кричат, играют, смеются. На этой же площади находится фотоателье. Оно принадлежит пожилому господину Фелланзони. Однажды мне бросилось в глаза, что он приклеил в витрине объявление. Я уже был в состоянии разобрать смысл написанного: «Господин Фелланзони ищет помощника». Помощник нужен был этому господину, чтобы решить одну проблему. Удивительнейшим образом я и Фелланзони в буквальном смысле слова находим общий язык. Я разговариваю на английском, а господин Фелланзони был в плену у американцев. Теперь мне становится понятно, какую связующую роль между народами может сыграть война. Мы можем друг с другом разговаривать.

В чем заключается проблема господина Фелланзони? На острове полно туристов. Всем нужно проявлять пленки. Господин Фелланзони один не справляется. Помощника он найти не может, молодые люди занимаются иностранками, и те им хорошо платят. Фелланзони не может столько заплатить. У девушек тоже сезон в разгаре. Надо же обеспечить себя на зиму. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду.

— Мне нужен помощник для работы вечером, — говорит господин Фелланзони на том английском, который он выучил в плену под Неаполем.

Должно быть, среди тех американцев, которые их охраняли, многие были из Техаса.

— Понимаете, я весь день сижу в темной комнате. Вечером валюсь с ног от усталости. Я мечтаю найти помощника на вечернее время. Я хорошо заплачу, поверьте мне!

— Я согласен.

— Вы умеете проявлять?

— Нет. Но я не думаю, что это очень сложно.

— Я вам покажу. Я сделаю из вас первоклассного фотографа. Когда вы намерены приступить к работе?

— Завтра вечером.

Весь следующий день я провожу, конечно, с Вереной. В десять часов она на лодке заезжает за мной. Муж уехал в Геную.

— Имейте в виду, что работу вам придется заканчивать в час, два, а иногда и в три часа ночи.

— Ничего, меня это не пугает, синьор Фелланзони.

Мне так хочется подарить Верене этот браслет.

Теперь каждый вечер я работаю в ателье. Иногда действительно до двух или трех часов ночи. У господина Фелланзони работы невпроворот. Последним автобусом еду в Касаццию. Если автобус уже ушел, остаюсь спать на рабочем месте. Господин Фелланзони дал мне ключ от входа в ателье. Он мне очень доверяет и доволен моей работой. Платит он мне за каждую ночь. У ювелира на Пьяцца-Кавур я умудрился, между прочим, сбить цену до семи тысяч лир. По сравнению с ценами в Германии — это просто пустяк.

Наступает четырнадцатое августа. Это день рождения моей матери. Через международную организацию «Цветы Европы» отправляю ей в лечебницу букет. Кроме того, в этот день, четырнадцатого августа, стоит ужасная жара. Господин Фелланзони всегда закрывает ателье только около девяти часов. Сегодня я не смогу увидеть Верену, так как она с мужем куда-то приглашена. Поэтому после ужина, уже около восьми, я прихожу в ателье. В этот вечер оказывается удивительно мало работы. На Пьяцца-делла-Република кричат дети. Господин Фелланзони уже собирается закрывать ателье. Вдруг перед зданием с пронзительным скрипом тормозов останавливается автомобиль. Это «форд» с английскими номерами. Из автомобиля выходит пожилая дама. Бросается в глаза ее загар. Он темно-коричневый, как сиденье ее автомобиля. На ней шорты и футболка. Она тотчас же узнает меня и с радостным криком влетает в ателье: