Александр Жебанов - Принцип Нильса Б.

Мне нравятся открытые окна — так и хочется высунуться и мчаться так под ветром, но мама не разрешает, и я нахожу выход: иду в туалет, там встаю на унитаз, и голову — в окно. Через два дня волосы как проволока, а лицо от копоти смуглеет, делается как у узбеков — но это ерунда.

Поезд несет нас все дальше на северо-запад. За окнами мелькают нескончаемые волосья проводов на столбах-гребенках; далекие и близкие деревеньки; степи, леса, мосты, переправы, переезды; города и городки. Меня переполняет радость первооткрывателя: я готов без конца улыбаться; болтать о пустяках с соседями; высовываться из окна; бегать на остановках по привокзальным киоскам, заставляя трепетать сердечко мамули — и делать тысячу других мелких дел.

Мы уже в России. На очередной станции кучей сходим по решетчатой лестнице на бетон перрона. Вновь мелькают напряженные лица, скользящие глаза, торопливые движения и хмурость — радостные лица лишь в поезде. Рядом снует провинция: бабки, женщины, мальчишки — все кричат:

— Пиво, рыба, пирог с картошкой!

— Лимонад, минеральная вода…

— Вишня, яблоки, кому вишни?!

Около покупателей стихийно закручиваются водовороты: сбегаются продавцы, уговаривают приобрести то или иное, и подсовывают свои товары:

— Семечки берем, семечки…

— Картошечка — горячая! Горячая картошечка.

А пирожки в корзинках, в картонных коробках; а рыба на проволоке через глаза; а пиво в ведрах, в холодной, якобы, воде:

— Ряженка, молочко! — в пластмассовых полуторалитровых бутылках…

— Супы, лапша — быстрого приготовления!

— Кому хлеб?! Горячий хлеб! Берем батоны, пирожки! Пирожки берем!

Азрат, наш сосед, молодой юморной узбек, начинает очередное представление: он то берет, то не берет, приценивается — возле собирается куча бабулек, — ощупывает, обнюхивает рыбу — с икрой? — критически оценивает — дай твою, — бабульки нахваливают — вот пиво к рыбке! Азрат ломается, узнает срок годности: темное? — нет, темное не надо — кто знает что там! Забористое? Из-за забора пивзавода? Нет, мать, у тебя не возьму, не уговаривай, я очень капризный… Мы стоит рядом, смеемся — все так серьезно к нему относятся, а знали бы какой он на самом деле! Наконец Азрат покупает кое-что. Тут еще подходят молодые женщины, мальчишки с рыбой…

— Нет, сынок, рыбы не надо, а вот тебя, девушка, взял бы!

Женщина смеется:

— Дорого встану!

Менялись вокзалы: красного кирпича, в зарослях сирени и тополей, большие из бетона и стекла, в окружении многоэтажек — обычно в таких вагоны осаждали. Узбеки торговали: дыни свежие, вяленые, урюк и персики, а также — тапки, трико, халаты, трикотаж. Проходили мимо милиционеры с рациями на поясе и дубинками в руках; подходили нищие, собиратели пустых бутылок, цыгане, беженцы, погорельцы. Все суетились, торопились и наоборот — не торопились, отрешенно глядели внутрь себя; дремали на лавках, друг на друга облокотясь…

На все я смотрел свысока — я прочно сидел на стреме жизни, у меня была цель и с каждым часом был все ближе к ней…

На Рижском вокзале оранжевые пластмассовые сиденья в ряд и отсутствует толкучка как на Казанском или Белорусском. Помещение небольшое и чистое. Много говорили о том, как прибалты ненавидят русских, мы, в свою очередь, тоже заочно переполнились враждой к ним. Но еще больше говорили об эстонской школе фехтования: сильная, крутая — мне не терпелось встретиться с ними.

На границе наши вагоны прошли латвийские полицейские в черной форме и закатанными рукавами, в ремнях — как эсэсовцы. Они держали списки в руках и сверялись по ним. Русской речи совсем не осталось.

В Риге ждали автобусы с проводником. Поселили нас где-то на окраине, в школе, по классам: парты были сдвинуты к стене, а на полу в куче лежали раскладушки. Мы немного поворчали, но, в принципе, это было романтично и по-походному. Кормили тут же, в столовой. Были еще команды из Уфы и Торжка. Клубы из богатых городов: Москвы, Казани, Нижнего, Петербурга — разорились на гостиницы. В первый вечер играли в карты, всем конам и счет потеряли, но за окном было еще очень светло и спать не хотелось. Кто-то взглянул на часы и присвистнул: мужики, а время уж двенадцатый! Вот тогда-то и кинулись все на улицу, позвали девчонок — смотреть белую ночь.

Командные поединки особых волнений нам не приносили: ни в первый день, ни во второй. Легко и без напряга вышли в тур прямого выбывания. В четвертьфинале должны были встретиться с командой Эстонии. Начиналось все неплохо: петербуржцы, белорусы, — но проигрышей копилось все больше. Проиграл свой бой и я — какому-то левше Кайдо. Как всегда, я сразу шел на сближение и атаковал. Но на этот раз при входе в дистанцию меня обманывали и кололи в бедро — сразу понял: его «коронка». Я расстраивался; пытался скрыть это; начинал искать в захват его оружие — он контратаковал в руку, останавливал меня, а на отходе колол длинным выпадом — и опять в бедро! Я нервничал, забывал обо всем, бросался в атаку вновь и вновь, но… он выиграл этот бой — в чистую! — несмотря на мои заготовки.

При счете 8:5 в их пользу встреча была прекращена — эстонцы вели 17 уколов и, даже проиграв оставшиеся три боя по 5:0, все равно имели бы преимущество.

На обед ехали уставшие и были молчаливы. Четвертьфинал мы провалили.

После обеда нас возили в Старую Ригу осматривать Домский собор: на метр он врос в землю и был обкопан вдоль стены. Высокая башня с каскадом зеленых куполов, мал мала меньше, — прошита шахтой лифта: поднимались на нем по четверо — любоваться панорамой. Внутри собора стояли дубовые лавки, а в стенах за плитами ждали второго пришествия замурованные мертвецы. Был еще саркофаг, прекрасные витражи, а вот орган не довелось послушать — а какой высокий свод! Захватывало дух. Было очень красиво!

Вечером с местными играли в баскетбол — они тут на площадке стукали мячиком, в кольцо бросали, вот мы от нечего делать и сообразили… Блистал, как всегда, Сашка Четвергов, Филин классные проходы делал. Я так, на подхвате — в баскетбол не очень, вот волейбол — другое дело! А вообще в эти игры мы на уровне играем. На тренировках не было дня, чтобы не состоялась игра в волейбол или баскетбол. Этим снималось напряжение от все-таки монотонных однообразных фехтовальных упражнений.

Местных мы обыграли. Договорились завтра встретиться.

Вечером В.В. настраивал нас на личный турнир. Мы знали, что Кубок собрал очень сильных спортсменов, а с известными именами в СНГ было человек тридцать. И завтрашний турнир предъявлял повышенные требования: чтобы пройти все ступени отбора и тур прямого выбывания (где сражались на 10 уколов 64 человека), да еще без утешительных боев — нужно было действительно быть сильным и со стальными нервами. И вечером, перед сном, мы были насторожены и невеселы. Притих даже балагур и весельчак Санька Колчков. Он не блистал на дорожке, но всегда дрался упорно и отчаянно, и В.В. решил включить его — поможет хоть нам. Спать легли рано и наш этаж сразу затих.