Александр Зевайкин - Джон и Тимми

Еще год назад Федор удивлялся, когда его заставили ставить в этом кабинете лазерные датчики. Теперь понятно, к чему такая предосторожность.

С пробками пришлось повозиться. Надо было все сделать аккуратно и как можно тише.

Серый оказался профессионалом. Встав на плечи Федора, он просунул в отверстие левую ногу, потом правую и шепнул:

— Подтолкни.

Федор помог ему. Извиваясь, мальчик без особого труда проскользнул в узкое отверстие. И уже через пять минут показалась его рука с диском. Федор принял сокровище и втянул мальчика обратно. Все оказалось намного проще, чем мог себе представить Федор. Они немного отдышались. Не от усталости, от волнения.

Приоткрыв дверь, он долго прислушивался к тишине ночных коридоров. Теперь необходимо спуститься на второй этаж, где располагалась столовая, и по узкому наклонному желобу скатиться в мусорную машину. В пять утра их вывезут на свалку. А там — свобода.

В машине пахло не вкусно. Да что там, воняло по полной программе. Желудок выворачивало, хотелось высунуться и сделать хоть один глоток свежего воздуха. Но они, со стойкостью профессионалов, сидели молча и неподвижно, прижимая к груди пакеты с чистой одеждой.

Все вышло как нельзя лучше. Машина вывалила их на свалке. Полежав еще немного среди отбросов, они вылезли из кучи помоев. И только тут, в утреннем свете, Федор рассмотрел своего напарника. На вид ему никак не одиннадцать лет. Восемь, от силы — девять. Стрижка «под горшок», огромные серые глаза, худое желто-зелено-серое лицо. Серая, похожая на старый мешок, застиранная водолазка, принадлежащая явно не ему, поскольку была велика. Плечи стремились к локтям, а рукава приходилось поминутно подтягивать. Да и штанишки… латаные-перелатаные трикошки с торчащими коленями, рваные, расхлистанные кроссовки на босу ногу. Из порванного носа правой сиротливо выглядывал большой палец. «Кто-то живет хуже меня», — подумал Федор. И тут же сам собой возник вопрос. А зачем? Зачем он тут? Совсем еще ребенок и в таком деле. Время. Страшный отпечаток времени. Оно не щадит никого. И в первую очередь детей. Беспризорщина, как в гражданскую войну.

Федор окинул округу быстрым взглядом. Ничего подозрительного. Насколько хватало глаз — кучи мусора, чередующиеся с кустами. Да, собственно, кому какое дело до двух оборванцев? По лету бомжей здесь — пруд пруди. Да и рановато еще.

— Пойдем к тем кустам, — вслух сказал Федор. Ему порядком надоело шептать. — Надо переодеться.

Серый согласно кивнул и сморщил нос:

— Ага. На «параше» я еще не ездил.

Он стянул водолазку, и Федор еще раз удивился его худобе. Кожа и кости. И как только двигается? В его представлении дети должны были выглядеть иначе. Розовые и упитанные, как молодые поросята. Оказывается… Над левым соском у Сереги красовалась жирная татуировка «14 643».

— Это зачем?

— А-а-а, — беззаботно отмахнулся Серый, — это в приемнике накололи. Всем делают, кто больше трех раз попадает. Чтобы не спрашивать: кто и откуда. В картотеке мы все по номерам. Сразу ясно, кого куда отправлять.

Федор поморщился и осторожно спросил:

— А родители… у тебя есть?

— Да как сказать… — пожал плечами мальчишка. — Отца вроде никогда и не было, а мать… не… не до меня ей. У нее своя жизнь.

Он оказался словоохотливым и без просьбы напарника продолжал монолог:

— Я раз пять из дома сбегал. Сначала с друзьями, потом сам по себе. Воровал, — признался он. — Ну, жить-то как-то надо. На работу меня кто возьмет?

— Резонный вопрос, — согласился Федор.

— Вот уж никогда не думал, что буду медвежатником, — усмехнулся пацан.

— Я — тоже, — признался Федор.

Мальчик достал из пакета ярко-красную олимпийку.

— Это еще зачем? — удивился Федор. Он не любил яркие цвета.

— Юлька мне положила, — просто ответил Серый. — А тебе что, не нравится?

Он называл ее просто, как подружку: «Юлька».

— Да нет, ничего, — буркнул Федор.

Они сложили вонючую одежду в пакеты и спрятали под кустом, хотя вернее было просто бросить ее в кучу близлежащего мусора. Федор определил направление города и неопределенно махнул рукой:

— Нам туда.

— Не-е-е, — морщился Серый, — воняет здесь не хуже, чем в машине.

— Потерпи немного, сейчас выйдем в посадки, — автоматически ответил Федор, внимательно осматривая окрестности. Где-то тут должна быть заброшенная насосная станция. Ага, вон она, заросла совсем, не найдешь сразу. Там должен стоять джип.

— Я, когда получу деньги, буду через день в баню с бассейном ходить. Я был там два раза. Мне очень понравилось, — продолжал балаболить Серега.

Федор остановился и внимательно посмотрел на напарника.

— Чего?! — удивился Серый.

— Ты как попал сюда?

— Меня Юлька в приемнике подобрала. Сказала, что я больше голодать не буду и никто меня больше не обидит. Она крутая девка, правда?

— Да, — задумчиво кивнул Федор. Она обманула его лучшие надежды. В такой прекрасной оболочке… Теперь он уже жалел…

— И квартирка у нее навороченная, — восхищенно рассказывал Серый. — Я целую неделю у нее жил. И сейф у нее такой же, как в кабинете. Я тренировался всю дорогу. Под конец с закрытыми глазами открывал, по щелчкам.

— Далеко пойдешь, — печально вздохнул Федор.

— Из нас неплохая команда получится, — заметил Серега. — Как ты думаешь?

— Думаю, — эхом отозвался Федор. Вся эта авантюра ему уже не нравилась. Прежняя позолота бесследно пропала, а на ее место прокралось противное ноющее сомнение. А стоило ли?

— А ты видел фильм «Джон и Тимми»? На прошлой неделе показывали, — после ночного молчания Серегу как прорвало. — Там ребята вроде нас работали.

— Только начало, — рассеянно ответил Федор. Сквозь кусты он уже видел блестящий вишневый бок джипа. — Ко мне гости пришли. Надо было развлекать.

— Жа-а-аль, — протянул мальчик, — классный боевичок был. Джон и Тимми тоже стащили какую-то вещичку, но их в конце пришили. Жаль.

Федор остолбенел. Ноги отнялись, руки похолодели. Проще пареной репы. Они идут на верную смерть. Кто? Кто за просто так отдаст тебе сто миллионов долларов? Да у нас за сто рублей убьют! Не то что за такое состояние. Вот в чем весь секрет. И место специально выбрано глухое. Схватив мальчика за руку, он поволок его туда, где были самые густые кусты. Он очень надеялся, что их еще не увидели.

— Олимпийку, сними олимпийку, — зашептал он, присев за кустом и усадив рядом мальчика. Сердце бешено колотилось, руки тряслись и покрылись противным липким потом. Наверное, впервые он понял, что смерть совсем рядом.

— Что случилось?! — возмутился Серега.

— Понимаешь, друг, — он стиснул плечи мальчика, встряхнул его и, заглянув в глаза, прошептал: — Я — Джон, а ты — Тимми. Мы сделали свое дело на семьсот миллионов долларов, а лишние свидетели никому не нужны! Понимаешь?