Ёсиюки Дзюнноскэ - До заката

Снова и снова он скашивал глаза на море, то и дело отвлекаясь от дороги. У берега чёрная вода чуть заметно волновалась. Берег густо зарос трубами, на них горели красные огни. Они друж но и тускловато отсвечивали на маленьких гребнях волн. Завиднелась узкая высокая башня, на вершине которой сиял оранжевый электрический фонарь.

Саса то переводил взгляд на море, то снова вглядывался в дорогу, и скоро ему начало казаться, что по обеим сторонам шоссе между фонарями открываются чёрные провалы, в глубине которых мелькают волны.

Яркая световая завеса рвётся вновь и вновь, в зияющих прорехах шевелится море. На зыбкой поверхности воды высвечивается движущийся силуэт Сугико, в разных позах, в закрытой изнутри комнате.

Как она отдаётся, как сжимается в комок, как отказывает. Картина за картиной чётко, зримо рисуется на волнующейся воде.

Сама Сугико сидела рядом с ним. Они совсем недавно вышли из комнаты отеля.

— Куда ты смотришь? — спросила Сугико, обратив внимание на выражение его лица.

— На море.

Прислонившись лбом к стеклу, она некоторое время смотрела наружу:

— Неужели это море? Какая-то грязная чёрная вода.

— Такая грязная, что никто замуж не возьмёт, да? Не то что ты. Как была, так и осталась девственной, — сказал Саса.

Их ущербная связь продолжалась уже почти полтора года.

— Всё-таки интересно, почему это для тебя так важно?

— Потому что я хочу надеть белое венчальное платье, — как заклинание произнесла Сугико всё ту же вечную фразу.

— Тогда не связывайся с такими, как я. И надевай себе венчальное платье, сколько душе угодно.

— А ты на мне жениться не можешь? — спрашивает Сугико. Саса, муж и отец, молчит.

— Так или иначе, по-моему, хватит во весь голос кричать в отеле — «больно» и «прекрати», — проговорил он после паузы.

— Если перестать, плохо от этого будет не мне, а тебе.

— Но знаешь, как бы там ни было, здорово всё-таки у тебя получается, — сказал Саса, протянув к ней руку и мягко проведя по её губам кончиком среднего пальца.

Сугико, с полустоном-полувздохом, обхватила его палец губами, постепенно погружая всё глубже в рот. Немного позабавившись с пальцем, перебрав языком его суставы, она вытащила его и приникла губами к ямке между безымянным и мизинцем…

Её язык — редкий искусник. Вот он медленно ползёт вверх, по тыльной стороне мизинца, а когда достигает вершины, Сугико внезапно приникает лицом к бёдрам Саса и замирает.

Она тяжело дышит, и тот чувствует её горячее дыхание, проникающее внутрь, сквозь ткань брюк.

Показался дорожный указатель. Знак близкого выезда с автобана.

Рукой, лежащей на её шее, Саса отодвинул голову Сугико.

В этот вечер Сугико впервые повела себя так в машине.

Взяв правее, Саса свернул на склон, ведущий к выезду. Спустившись вниз, повернул направо и подъехал к перекрёстку со светофором. Остановив машину, он как раз ожидал перемены сигнала, когда полицейский, стоявший у поста на углу, с важным видом подошёл к машине.

Саса опустил стекло, и полицейский наклонился к нему.

— Спиртного не пили?

— Нет.

— Предъявите права.

Саса полез рукой в задний карман брюк, но карман был пуст. Саса вспомнил, что в тот день сменил костюм. И очевидно, забыл переложить права.

— А, забыл. Я сегодня в другом костюме…

— Ну что ж, тогда выходите.

Саса и Сугико вошли в здание участка.

— Значит, получается езда без прав, — проговорил полицейский.

Саса смотрел на него несколько растерянно. Скуластый полицейский был невысок, немолод, а о характере его судить было трудно. «Езда без прав» — не такое уж серьёзное нарушение, но дело могло обернуться долгим разбирательством.

— Если вы действительно забыли права, когда переодевались, значит, они у вас дома, правильно? — спросил полицейский.

— Наверное… — ответ прозвучал неопределённо, хотя Саса точно знал, что права дома.

— Вы бы не могли попросить кого-нибудь из домашних привезти их?

— Извините, но там никого нет.

— У вас дома никого нет?

— Я забыл права на работе.

Саса, не задумываясь, назвал несуществующий адрес. Сделать так, как предлагал полицейский, было невозможно.

Полицейский молча рассматривал Саса и Сугико. Он выглядел бы более уместно в кругу семьи, за чаркой сакэ. Наверняка эти двое не казались ему отцом и дочерью, братом и сестрой. Саса лихорадочно перебирал в голове вариант за вариантом, пытаясь придумать, как выбраться из этого положения. Он совершенно утратил хладнокровие. С молодых лет он не раз оказывался с женщинами в подобных ситуациях. Ему всегда приходилось выбирать места поукромнее, вдали от чужих глаз. Так было даже с той, на которой он женился.

Он посмотрел на часы. Одиннадцать. Понадобится как минимум час, чтобы отвезти Сугико до дома и высадить где-то неподалёку. Последний поезд останавливался на станции, где жила Сугико, в половине первого. По возвращении домой она делала вид, будто вернулась на этом последнем поезде. Времени оставалось всё меньше и меньше.

Нужно было что-то сказать. Наконец он нашёл слова, которые, казалось, смогли бы убедить полицейского:

— Мне надо как можно скорее отвезти эту девочку домой. Давайте сделаем так. Я её отвезу, а на обратном пути заеду на работу, за правами.

Конечно, даже если полицейский согласится, заезжать ночью домой и сразу уезжать было не очень-то ладно. Но если Сугико не успеет вернуться до того времени, когда приходит последний поезд, будет ещё хуже.

— Да уж не знаю. — Полицейский всё ещё разглядывал их, потом проговорил: — Скажите мне ваше имя и фамилию. Я сделаю запрос, выданы ли права на ваше имя, и если выданы, то на сегодня вас отпущу.

Саса успокоился и назвал себя.

— День-месяц-год рождения? — снова спросил полицейский.

Саса ответил, и полицейский, опять внимательно смерив обоих взглядом, молча отошёл к телефону.

Ответ, скорее всего, придёт не скоро. Саса как раз представлял себе эту долгую неловкую паузу, когда Сугико протянула правую руку к нему и тихо проговорила:

— Правда ведь, ногти у меня красивые?

Перед его глазами возникли плотно сложенные пальцы её правой руки.

Они были тонкие и изящные, суставы не бросались в глаза, однако форма ногтей, покрытых прозрачным лаком, была не настолько хороша, чтобы гордиться ими.

Саса решил оставить её слова без ответа, как вдруг кое-что привлекло его внимание. Обычно Сугико не давала ногтям отрастать и аккуратно стригла их на одну и ту же длину, однако на этот раз они выглядели слишком короткими.

— И правда, — намеренно громко произнёс Саса, приглядываясь к её правой руке. Ногти на всех пяти пальцах были обрезаны коротко, что называется, «под корень». Он посмотрел на левую, но на ней все ногти были обычной длины.