Валерий Ламзов - Золотое сечение Иуды

– Спасибо тебе за искренность, – ответил ему Ванин. – Это очень важно, когда между партнерами изначально устанавливаются честные и порядочные отношения.

– Ну так что берем за основу: ваш буклет или мое название? – шутя предложил Трешкин.

– Объединим, – серьезно сказал Ванин. – Председателем буду я. Не сомневаюсь, что Тенгиз меня поддержит.

Владимир Яковлевич ожидал чего угодно, но он был положен на лопатки. Его компаньон оказался скомпрометированным, сам он выложил сокровенное, а вот у этого ловкача уже есть протекция, название партии. И кто за ним стоит? «Надул, и так красиво, сволочь», – но это были только мысли.

– Я не сомневался, что Вы согласитесь, – сказал Трешкин радостно.

– Ну, тогда начинаем работать. Мои юристы найдут тебя, да я и сам буду регулярно позванивать, держать в курсе, – сказал ему Ванин.

– А я займусь пока кадрами, – несмело заметил Трешкин, понимая, что это сегодня максимум, что можно выиграть у Ванина.

Сергей Арнольдович не возражал.

– Нет, без денег жить никак нельзя, – сказала приятельница Анны Вероника, когда они наконец вышли из лондонского супермаркета «Harrods». За ними тащились два измученных боя, загруженные различными коробками и пакетами с обувью, парфюмерией и прочим.

– Точно, никак нельзя, – согласилась с ней Анна.

Они подошли к ожидавшему их автомобилю и остановились передохнуть на свежем воздухе пока водитель и сопровождающие загружали машину. Вероника достала пачку сигарет и прикурила от шикарной золотой зажигалки. Выпустив первую струйку дыма с чувством неописуемого удовольствия, которое было написано на ее еще симпатичном лице, она спросила подругу:

– Не хочешь?

– Ты так смачно это делаешь, – ответила Анна, – что трудно устоять. Дай мне тоже, – Анна закурила. – Хорошо!

– Но твой скоро приедет? – спросила Вероника. – А то мой сидит целыми днями дома, как сыч. Все куда-то звонит, бурчит, чем-то недоволен – сплошное раздражение. Надоел зануда. В России таким не был. А ты, я смотрю, все время одна да одна. Не надоело? Может, подыщем тебе кого?

– Ты лучше о себе подумай, подруга, – резко ответила Анна. – Сергей не заслуживает этого. Просто время сейчас тяжелое, он должен контролировать все сам.

– У него своя жизнь, а у тебя своя. Ты же не можешь подчинить себя его графику работы? Ты что – рабыня? Обиженно возразила Вероника.

– Ладно, Верусь, успокойся. Флирт – это не для меня. И потом у меня трое детей.

– Дура ты, Анна. Лучшие годы проводишь, словно в заточении. Кому скажи, что в Лондоне сохнет жена олигарха, знаешь, сколько красавцев налетит разной масти?

– Мне этого не надо, – отвечала Анна. – Меня все устраивает. Мы, когда хотим, встречаемся. Надо – я к нему лечу, не могу – он прилетает сам. Ты за меня не беспокойся.

– Я особенно и не беспокоюсь, – обиженно отвечала Вероника. – Просто тебя жаль. Посмотри, какие мужчины на тебя заглядываются, а ты все недотрогу из себя строишь. Потом, через лет пять, никто в твою сторону головы не повернет.

Покупки были погружены, сигареты докурены. Продолжать разговор не хотелось.

– Поехали, – предложила Анна.

– Поехали, – согласилась Вероника и зло швырнула окурок в мусорную урну. – Я тебя, Анна, не понимаю.

Разговор с Вероникой оставил в душе у Анны неприятный осадок. А ведь в чем-то она была права. «Моя жизнь в Лондоне не похожа на ту, какой живут здешние беглые миллионеры. Они в тусне, каких-то разборках, интригах, вечно ноют, в постоянных пьянках. Новые русские толстосумы уже настолько негативно зарекомендовали себя в сознании англичан, что в пору детей ими пугать. Сплошная грязь». Моя жизнь здесь, действительно, проходит мимо – она поймала себя на том, что хочет в Москву, хочет в родную деревню, хочет видеть Ванина и набрала номер.

Сергей Арнольдович ответил сразу:

– Здравствуй, Аннушка. Как ты там, мой хороший?

– Я скучаю, Ванин. Забери меня к себе.

– А как же дети? – спросил Сергей Арнольдович.

– Дети – нормально. Мама здесь. Она справится, прислуга поможет.

– Очень хорошо, – обрадовался Ванин. – Я все организую. Завтра утром вылетай. Я все организую. Тебе сегодня все детали сообщат.

В Домодедово Ванин приехал встречать жену сам. Машина подошла прямо к трапу, и Анна, как счастливая девчонка, прыгнула на заднее сиденье, где ее принял в свои объятия Сергей Арнольдович.

– Ты не можешь себе представить, как мне без тебя плохо, – сказал ей Ванин.

– Знаю, – ответила Анна.

– Откуда?

– Мне тоже плохо без тебя, – она отстранилась от него, посмотрела пристально в его голубые глаза. Ей почему-то страшно захотелось потереться об его бороду. Она прижалась к нему щекой. – Давай жить как люди, Ванин.

– Давай, – согласился он, толком не понимая, что она имеет в виду.

Прошло совсем немного времени, и вся семья снова перебралась в Москву, вернее, в свой загородный дом. Пресытившись жизнью в туманном Альбионе, Анна заявила, что ни за какие коврижки больше не поедет жить в Европу. Одно дело поехать на неделю, походить по магазинам, потусоваться, встретиться с приятельницами, побродить по музеям. Но чтобы жить – никогда.

Анна установила незыблемое правило: в 20 часов Ванин, как штык, должен быть дома. И надо отдать должное, Сергей Арнольдович неукоснительно соблюдал это требование. Периодически она наезжала в офис, и немного посидев у мужа, уезжала. Евгении Петровне она обязательно привозила что-нибудь вкусненькое или какую-нибудь приятную безделушку. А бывало, что и то, и другое. Вроде мелочь, но зато в конторе знал каждый, кто в доме главный. Ну, а Евгения Петровна – это были ее глаза и уши. Правда, был еще и Константин Скворцов, вернее, Константин Матвеевич. Он тоже позванивал Анне Павловне и сообщал о самочувствии мужа, о том, о сем, но Евгения Петровна – другое дело. Она – женщина. Более того, в последнее время Костя ей перестал нравиться. Мужчина, что называется, забурел. Так ей казалось, во всяком случае. Если Сан Саныч Матвейчук был душой коллектива, то Костя, по словам Евгении Петровны, «у народа любовью давно не пользовался. Считал себя идейным вождем бизнеса компании Ванина, можно сказать, его мозговым центром». Зная все это, Анна не считала нужным делиться с мужем офисными сплетнями, полагая, что ему было бы это неприятно. «У него есть Попов, – думала она, – пусть он и докладывает». Офисные дела – не мое дело. Но по большому счету, против Кости она ничего не имела. Просто сердеце ей что-то подсказывало, а что, она еще сама толком не понимала.

Однажды во время очередного посещения офиса, выйдя от Ванина и поболтав с Евгенией Петровной, Анна уже собралась уходить, как секретарша движением руки остановила ее и заговорчески пригласила следовать за ней.