Александра Стрельникова - Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

Но Иван Кузьмич был на месте. Справившись, как того требовало приличие, о здоровье супругов, Мила быстро перешла к делу.

— Ну, от вас я этого, Иван Кузьмич, никак не ожидала, — обиженно сказала женщина, — мы ведь даже виделись прошлым летом, а вот новости я узнаю последней…

Ей было жутко интересно узнать: этот любовный роман у ее мужа случился недавно, сейчас? Или, может быть, это уже давняя история, о которой она узнала с таким опозданием.

— М-да, — сказал Иван Кузьмич, выдержав небольшую паузу. — Я так понимаю, вы уже в курсе событий от Виктора, — тогда и мне скрывать нечего. Но вы и меня понять должны — я в чужие семейные дела не лезу…

Жаль, Иван Кузьмич не видел, какую гримасу при этих словах скорчила Мила.

— Ну, вы же сами не захотели ехать к мужу, а мужчин надолго нельзя оставлять одних, — сказал он нравоучительно. — Свято место пусто не бывает. Неужели вы не чувствовали, не догадывались, когда он в отпуск приезжал? Это уже года три, как к нам приехала эта врач. Все так сразу и началось…

У Милы все пересохло во рту от волнения, и ее начал душить нервный спазм, от которого она закашлялась.

А Иван Кузьмич продолжал откровенничать.

— Скажу вам по секрету, мне теперь можно: я пенсионер. Где-то через год наши войска выведут оттуда совсем. Кто знает, может эта история и сама бы собой тоже закончилась, если бы…

— Если бы…что? — мгновенно среагировала Мила.

Иван Кузьмич вдруг понял, что сболтнул лишнее, но отступать уже было некуда.

— Беременным, и к тому же незамужним беременным, там не место, — сказал Иван Кузьмич. И в его голосе послышались строгие нотки чиновника определенного ведомства. — Ну, случилось — и случилось… Не малые дети. Ну, уехала бы она. Или еще был вариант, как выход из той ситуации… Думаю, вы понимаете, на что я намекаю… А он уехал вместе с ней. Я сам удивлен.

— А врач — из Москвы? — едва переводя дыхание, деловито поинтересовалась Мила.

— Нет, нет, — сказал хорошо осведомленный обо всех и всем Иван Кузьмич, — она родом из Минска. Тоже из Минска, как и ваш муж.

Когда разговор был закончен, Мила обхватила голову руками, закрыла глаза и какое-то время раскачивалась из стороны в сторону.

— Убью… Поубиваю всех… И начну с этого старого стукача. Ведь знал же, все знал… И по долгу своей службы должен был меня предупредить. Я бы приехала туда на несколько месяцев в качестве полноправной жены. Все бы можно было еще переиграть.

И тут ее кольнула догадка, почему Иван Кузьмич не сделал этого.

— Ну, конечно же… Ах ты, старый подкаблучник…

Она вспомнила, как года четыре назад на каком-то фуршете в Москве, когда Виктор приезжал в очередной отпуск, к ней подошла жена Ивана Кузьмича с бокалом шампанского.

— Вот вырвались с мужем на месяц на свободу, — сказала Мария Петровна, — а вы, Милочка, вижу, совсем — не патриот… Мужа всегда надо поддерживать.

— А я — не офицерская жена, — насмешливо сказала Мила, откусывая бутерброд с черной икрой и запивая его виски. — Я выходила замуж за дипломата, а не за офицера, — добавила она, явно намекая на то, что их мужья служат в разных ведомствах. — К тому же, на мне — дочь, мать… И я не могу бросить свою творческую работу.

— Конечно, конечно… Понимаю. Если бы ваш муж работал в посольстве Америки или Италии, например, вы бы с ним поехали с удовольствием, — сказала, багровея от злости, Мария Петровна.

Мила демонстративно отошла от раскрасневшейся дамы, давая понять, что разговор исчерпан.

Да. Конечно… Они все знали, наблюдали за развитием этого романа, и насмехались над нею. И злорадствовали. Уж Мария Петровна точно…

Мысль о том, что кто-то копался в ее белье, жутко раздражала. А осознание того, что кто-то может вить свое гнездышко и быть счастлив, когда в ее жизни рушится все, было невыносимо.

— Так, так…Интуиция меня не обманула: медичка, и к тому же — из провинции. А это значит, что жить им пока негде… Для них — большой минус. А для меня — плюс, — рассуждала, словно, на калькуляторе подсчитывала, Мила. — Тогда понятен и выбор гостиницы. Потише, подальше от центра и… подешевле, потому что в один номер их никто не поселит. И сколько времени это продлится, неизвестно. Впрочем…

И тут волна ненависти снова подкатила к горлу.

— Конечно, он теперь москвич… благодаря мне. И в очереди на квартиру мы стоим. Даже если очередь сорвется из-за развода, так он кооператив себе купит. Деньжат, небось, предусмотрительно припрятал… так что этот вопрос для них вполне решаем, — продолжала рассуждать Мила вслух, разлегшись на диване. — И вполне понятно, что сорокапятилетний мужик не будет жениться на сорокалетней… Как минимум, эта тварь должна быть его моложе лет на десять-пятнадцать. И, наверное, не уродина…

Она не раз замечала, что Виктор засматривался на хорошеньких женщин.

— Это же надо, как некоторым бабам везет. Особенно, за мой счет, — процедила сквозь зубы женщина.

Вдруг Мила резко поднялась с подушки и села на диване, сжав кулаки.

— А это мы еще поглядим, кто лучше из моего муженька получится: молодой дедушка или счастливый и немолодой папаша, — злорадно ухмыльнулась Мила. — Отдельная-то квартирка Вике может быть понадобится в ближайшее время…

И тут позвонили в дверь.

Мила подскочила с дивана, направляясь в прихожую, с досадой наступая на то, что осталось от дорогой статуэтки.

В дверном проеме показались мать и Вика.

Дочка, сделав виноватые и в то же время невинные глазки, быстро, прошмыгнула в квартиру, оставляя у себя за спиной защиту в виде родной бабки. Но Мила успела ее больно ущипнуть за руку.

— А с тобой мы еще поговорим, — добавила она со злостью.

— Да что же это такое? — запричитала с порога Ирина Михайловна, наступив на осколки и узнавая в них антикварную вещь. — Как ты могла? Ведь это — такая дорогая вещь. Ей цены нет… К тому же, память об отце. И восстановить ее уже невозможно. Все вдребезги, — продолжала расстроенная женщина.

— Наш подарок с отцом тебе на восемнадцатилетие…

«Ну, пошло-поехало», — досадуя на себя, подумала Мила, с явным опозданием хватаясь за веник.

Ирина Михайловна прошла в комнату, села на диван, на глаза у нее навернулись слезы.

— Викочка, принеси мне попить.

Вика, разглядывавшая отцовские заграничные подарки, кинулась на кухню.

— Нет, ну, что ты за человек. Иногда мне кажется, что ты — не моя дочь… Откуда в тебе эта расточительность? Если ты такая истеричка, держи у себя под рукой дешевые тарелки и швыряйся ими, — Ирина Михайловна сделала паузу, отпивая из чашки холодный несладкий чай, принесенный Викой.

«Сейчас про болезнь отца и неудачную операцию вспомнит», — пронеслась мысль в голове у Милы, прошедшей на кухню и выгребающей из холодильника продукты, чтобы по-быстрому что-то сообразить на ужин.