Александра Стрельникова - Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

— Так вы — идейные грабители? — с издевкой сказала Куронэко.

— Заткнись, ворона!

Оттесняя и защищая девушек, Ооками, Кикка и Ямабуки выдвинулись на первый план.

— А может, разойдемся полюбовно? — спросил Ооками.

— С тобою… полюбовно? Тварь…

Один из «качков» плюет и бьет Ооками со всей силы в лицо так, что тот отлетает к перилам лестницы и затем скатывается на несколько ступенек вниз.

Катя испуганно кричит, закрывая лицо руками.

— Смотри, смотри, — обращаясь к перепуганной Кате, говорит все тот же «качок», притягивая за галстук Кикка. — Будешь знать, как с придурками дружить…

Он бьет Кикка в лицо.

— Это тебе — за ботиночки… за причесочку напомаженную… за выпендреж…За сраную демократию…

В это время Ямабуки дерется со вторым «качком», но силы явно не равны. Ему на помощь спешит девушка-Жаворонок. Но в драке достается и ей.

Куронэко рванулась к лысому, который, зажав галстуком шею Ямабуки, бил его по голове. Девушка вцепляется в его руку обеими руками и зубами.

Тот сразу перестает душить и бить Кикка. Он сначала зажимает укус на руке, потом с силой отталкивает Куронэко.

— Ах ты, сучка…

Куронэко отлетает на несколько ступенек вниз. У нее раскрывается сумочка, из которой вместе со стандартным «галантерейным набором» и прочей ерундой вываливается милицейский свисток. Она хватает его и свистит.

«Качки» вздрагивают и озираются.

— Уходим, быстро, — говорит один из них.

В тот момент, когда раздается свисток, милицейский патруль уже почти дошел до конца Крымского моста.

Милиционеры разворачиваются и смотрят вниз в сторону лестницы.

Один из них достает свисток, и раздается ответная трель.

— Хлипких бьют, — усмехаясь, говорит тот, что со шрамом над верхней губой.

Милиционерам сверху хорошо видно, как двое здоровяков отбегают от лестницы в сторону проезжей части. Они останавливают автомобиль и уезжают.

Все тот же милицейский патруль в составе двух человек и вся молодежная компания встречаются вновь. Они стоят у автомобиля стражей порядка.

— Мы вас предупреждали. Не скапливаться, — язвительно говорит тот, что суровей и старше.

— Так мы еще и виноваты? — отозвалась Куронэко.

— Нужно бы в отделение проехать. Составить протокол, фотороботы, — сказал молодой милиционер. — Вы ж не хотите, чтобы ваши обидчики остались безнаказанными.

— Все не поместятся. Решайте, кто поедет, — сказал суровый и сел в машину.

— Поеду я, Кикка и Ямабуки, — сказал Ооками.

Молодой милиционер курит и усмехается молча, слыша непонятные слова.

— А как же мы? — спросила Куронэко.

— Ну, уж нет… По домам. Хватит с тебя прошлогоднего приключения, — решительно сказал Ооками.

— Так мы вас пригласим, если понадобится, — сказал молодой страж порядка.

Трое молодых людей садятся в милицейскую машину.

Катя, Куронэко и девушка-Жаворонок стоят молча, наблюдая как машина милицейского патруля отъезжает. Все подавлены случившимся.

— А что это за прошлогоднее приключение? — спросила Катя, которую от всего пережитого колотила нервная дрожь.

— Да тоже так вот, как сегодня, к нам прицепились… И всех загребли в милицию — и потерпевших, и нападавших… Пока разбирались, я экзамен и пропустила, — вздохнула Куронэко.

— За что ж вас так не любят? — поинтересовалась Катерина.

— Да это просто комплексы уродов, которые надо на ком-то вымещать. И нетерпимость, — сказала «девушка в черном», беря Катю за руку. — Тебе бы сейчас кофе крепкий, горячий выпить…

— Кофе бы никому не помешал, — отозвалась девушка-Жаворонок.

— Все, идем в «Макдоналдс», — решительно заявила Куронэко.

Все трое, наконец, двигаются с места.

Комната в общежитии. Из ванной с вымытой головой и без косметики выходит Алена.

На ней — более, чем откровенные джинсы «на бедрах» и бюстгальтер белого цвета.

Девушка направляется к тумбочке Кати, роется там, извлекая фен. Садится на Катину тахту и сушит волосы. Затем начинает рассматривать себя в зеркало.

— Ну, что ж… Пожалуй, сегодня только ресницы накрашу. И еще — бесцветный блеск для губ…

Она откладывает тушь в сторону, начинает перебирать свои кофточки, валявшиеся на тахте. Затем — звонит по мобильному телефону.

В комнате Клавдии Ивановны звонит телефон. Женщина прерывает чтение, откладывает газету. Не спеша, идет к телефону.

— Алло, алло…

В ответ молчание. Она кладет трубку и возвращается к прерванному занятию.

Алена отключает мобильный телефон, недовольно закусив губу.

Затем опять начинает пересматривать свои кофты.

Взгляд ее падает на голубой топик Кати, который висит на спинке стула вместе с другими вещами девушки.

Алена встает, возвращает на прежнее место чужой фен и берет в руки Катин топик. Ей явно нравятся вышитые на нем цветочки. Не долго раздумывая, девушка примеряет чужой топик на себя.

И снова звонит по мобильному телефону.

Длинный коридор коммунальной квартиры. Мягкими прыжками в кожаных джурабах несется к телефону внук старой татарки.

Наконец, волосатая, разрисованная татуировкой рука снимает телефонную трубку.

— Да-а, — многозначительно и многообещающе отзывается мачо.

— Это я… — слышит он после некоторой паузы в телефонной трубке женский, с волнительным придыханием голос.

— А ты — сообразительная. Хвалю, — самодовольно говорит мачо. — Мы можем сегодня встретиться?

— А почему бы и нет? — вопросом на вопрос ответил женский голос.

— Тогда давай встретимся в центре.

— Я плохо знаю Москву, — сказала девушка.

— Ах, да… Совсем забыл. Ну, тогда… подъезжай к дому, из которого ты улизнула. Жди на улице. Я увижу тебя с балкона. Через час-полтора сможешь подъехать?

— Могу.

— Тогда целую ручки, птичка, — с интимом в баритоне произнес московский татаромонгол.

Алена отключила мобильный телефон, поднялась с тахты и быстро начала собирать в сумку необходимые мелочи. Она лихорадочно возбуждена.

Перекинув сумку через плечо, буквально выпархивает из комнаты, но тут же возвращается за ключом, который забыла взять. Еще открывает свою тумбочку и достает оттуда солнцезащитные очки. Наконец, выходит в коридор общежития.

Когда Алена закрывает дверь, взгляд ее невольно падает на прикрепленную над дверью бумажку с нарисованной цифрой «8». Девушка подпрыгивает, желая сорвать бумажку, но ей это не удается.

— Вот идиотка, — бормочет она себе под нос, вспоминая Куронэко.

Проходя по коридору, Алена останавливается у большого, во весь человеческий рост, зеркала. Надевает очки с чуть затемненными стеклами, поправляет волосы. Любуется ладно сидящим на ней Катиным топиком, облегающими светло-голубыми джинсами, которые оставляют открытым пупок с пирсингом. И довольная своим внешним видом, выходит, наконец, из общежития на улицу.