Ира Брилёва - Приключения вертихвостки

Мы с Олегом решили не рисковать и из этой квартиры «рыжего» не выпускать. Пусть поживет. А деньги за его «информационные услуги» мы договорились выплатить ему после окончания его полудобровольного заключения.

— Куда он без денег от нас денется? Сбегать просто так ему невыгодно, — сказал Олег, когда мы с ним вышли для переговоров в соседнюю комнату. — Но последить за ним надо обязательно. Мало ли, что у таких субъектов на уме. Так, на всякий случай. Я таких людишек знаю. У них ничего святого нет.

Олег говорил со знанием дела, а я от его убедительного голоса как-то разволновалась. И правда, вдруг этот Вован какой-нибудь фортель выкинет? Невзирая на наши финансовые договоренности. И моя трясучка разыгралась у меня еще больше — от страха.

Олег, наконец, заметил, какой эффект производят на меня его слова:

— Ты не беспокойся. Я к нему аж целого специального человечка приставлю. Надежного. Он его в кандалы закует, и никуда твой Вован от нас не сбежит.

— В каком смысле, в кандалы? — переспросила я Олега. — Это что за средневековье?

— Да не переживай. Это я про наручники. Его нельзя оставлять на свободе, наручники — для страховки, — успокоил меня Олег. — Я ведь этому субъекту ни капельки не доверяю. Он же и просто сдуру может небедокурить. От недомыслия. А когда можно будет, то мы его под белы ручки отправим куда подальше. С такими деньгами, какие ты ему посулила, он может месяца на три куда-нибудь к солнышку махнуть.

Олег вдруг весело рассмеялся. Я удивленно смотрела на него.

— Неудачница она, эта твоя эмикова мамашка, — я рассказала Олегу про истинное положение вещей. Все же он мой потенциальный защитник, и скрывать от него столь ценную информацию я не могла. — Знаешь, если про нее слушок распустить, что она «нефартовая», то такие вот ребятишки, типа этого Вована, будут ее десятой дорогой обходить. Не любят они нефартовых. Боятся их, как черт ладана. Считается у них, что нефартовый человек — он как зараза, ну, грипп, что ли. Может этой бедой и других заразить.

Я не совсем поверила тому, что сказал мне Олег.

— Ну, одни побоятся, а другие согласятся. Из жадности. — Я нервно курила одну сигарету за другой.

— Ты все же подумай насчет отъезда, — еще раз посоветовал мне Олег и оставил меня наедине с моими невеселыми мыслями.

«Твоя эмикова мамашка», — эти слова Олега крутились у меня в голове, и никак я от них не могла избавиться. «И никакая она не моя. А просто Эмикова», — подумала я.

Вспомнив про Эмика, я расстроилась. Сердце пронзительно заныло от тоски. «И правда, так сильно люблю я его, что ли?» — как-то не очень уверенно подумала я. Разлука — странная вещь! Она иногда так смещает жизненные акценты, что вся прежняя жизнь кажется чем-то не таким важным, как «сегодня» и «завтра». Новые дела наваливаются неподъемной горой, кучей, наслаиваются друг на друга, и ты тонешь в этой «горе-куче». Но это только до поры до времени. Это я тоже знала.

Я иногда задумывалась, что, может, это неправильно, что я рядом с Эмиком? Может, лучше нам было бы расстаться? Или вообще не встречаться. «Держись подальше от этой семейки». Так однажды сказал мне Дэвик. Эти мысли иногда посещали меня. И следуя обычной человеческой логике, я просто обязана была с ними соглашаться. И я даже пару раз уговаривала себя, что надо всерьез задуматься об этой ситуации. И что-то решать.

Я себе врала. Отчаянно и настойчиво. Я врала, что хотела, чтобы все изменилось и это чувство отпустило меня на свободу. Врала, что это чувство было для меня «табу». И что мне будет лучше, если Эмик исчезнет из моей жизни раз и навсегда.

Только от самой мысли, что я его больше не увижу, мне становилось плохо.

И получалось, что неожиданно прав был Дэвик. Ни в коем случае нельзя было подпускать к себе никого из этой семейки. А то вот теперь разбирайся не только с ее членами, а и с чувствами. И я еще больше мучилась от сознания того, что сама себя загнала в какой-то тупик.

Конечно, ничего никуда само собой не девается. Сколько бы я не убеждала себя в обратном, я любила Эмика, несмотря на его долбанутую на всю голову мамашку, несмотря на моих любимых бабМашу и Фёклу. И в этом была самая главная неприятность моей нынешней жизни. Но и главная приятность тоже. И это все было очень и очень непросто понять.

«Будь, что будет, — решила я. — Или, как там говорили древние: «Делай, что должно, и будь, что будет», — вспомнила я изречение, которым пользовался Сашок. Эта мысль почему-то меня немного успокоила.

«Да, и правда. Чего это я расстраиваюсь. Прав не Дэвик, а Филиппыч. Я сижу в стане врага и слежу за ним». Найдя для себя приемлемое оправдание нахождения рядом с Эмиком, я окончательно успокоилась.

Фёкла откровенно скучала и даже немного занервничала от безделья. Она несколько раз жаловалась бабМаше на то, что уже прошло три месяца вместо двух недель, и я, наверное, о ней забыла, и теперь никогда не вернусь из-за границы. Ведь там у меня такой выгодный модельный контракт! И ей, Фёкле, теперь придется до конца своих дней жить здесь и так и не стать звездой номер один международного подиума!

Интересно, как она себе представляла постоянное проживание в моей квартире без прописки и, вообще, на птичьих правах? Но, по здравом размышлении, я пришла к выводу, что куча народу в Москве вообще не заморачивается о таких вещах, как прописка, легальность или что-то подобное. Живут себе по инерции и ни о чем не беспокоятся. Это «поколение next» вообще устроено как-то не так, как все другие. Я поймала себя на мысли, что почему-то мне не хочется думать о себе, как о представителе этого странного поколения, которое выбирает для счастливой жизни Кока-колу. Я эту синильную кислоту всегда терпеть не могла!

Фёкла нервничала все сильнее, и бабаМаша доложила мне об этой ситуации. Я кое-что предприняла.

В один прекрасный момент на квартиру к Фёкле и бабМаше заявился целый выводок стилистов и фотографов и объявил, что Фёкла теперь будет участвовать в некоем суперпуперовском международном конкурсе, в который ее определило родное звездное агентство с моей благородной подачи.

Я заранее согласовала свои действия со всеми заинтересованными сторонами, то бишь: с агентством по найму «мисок», из которого я в свое время извлекла Фёклу, с его услужливой директрисой Жанной Евгеньевной, с моим знакомым стилистом и его приятелем фотографом — людьми, в полном смысле слова профессиональными и серьезными. У каждого из них было свое небольшое профильное предприятие, которое как раз и занималось тем, чтобы создавать из среднестатистических «мисок» настоящих звезд подиума. Вернее, звездами те становились благодаря деньгам спонсоров, но вот делать их мордашки в высшей степени привлекательными — это и была забота моих друзей. Перед обоими я поставила задачу простую и в то же время элегантную — «наваять» для Фёклы приличное портфолио и внушить девушке мысль, что она обязательно победит в этом мифическом конкурсе, в который ее, якобы, рекомендовало ее драгоценное агентство. По моему звонку из Европы.