Иван Сажин - Полигон

— Аннушка!.. К телефону.

Извинившись, закройщица вышла в приемную. Неужели Алеша? — с забившимся сердцам подумала она. Давно уже, три недели ждет от него звонка. Волнуясь, приняла от приемщицы трубку.

— Да, я слушаю!

Отозвался он, родной и желанный:

— Аннушка, здравствуй!.. Это я.

По тому, как зажглись глаза под соболиными черными бровями, как зарделись щеки, не трудно было догадаться о состоянии молодой женщины. Голос ее словно перестроили на праздничный лад — в нем зазвучало столько восхищения, нежности, восторга, что передать словами невозможно.

— Здравствуй, Алеша! Значит, ты уже вернулся?

— Да… И время свободное есть. Ты меня хорошо слышишь?

— Отлично, Алешенька!

Аня представила, как он держит трубку, стоит. На его переносице сошлись остистые русые брови. Фуражку он снял, и непокорные волосы рассыпались по лбу. А она запустила пальцы в эти волосы и ерошит их…

Конечно, Алексей тоже радешенек, тоже волнуется, и потому говорит громче обычного. Его слышит, видимо, не только она одна… Плотно прижав трубку к зардевшейся щеке, пугливо глянула на приемщицу — та делала вид, что очень занята. Аня смутилась. Ей вдруг показалось, что она не имеет права на такое безмерное счастье. Может, кого-то обидели, и все, что причиталось многим, отдали ей одной. На мгновение она почувствовала себя неловко.

— Что же ты замолчала? — обеспокоенно спросил Загоров.

— Я рада, Алешенька! Рада. Жду тебя.

— Буду в шесть.

Поблагодарив Раису Антоновну за внимание, осторожно положила на место трубку и пошла. Нет, не пошла — полетела на крыльях: так порывист и легок был ее шаг, так тепло и солнечно было на душе. От недавнего раздражения не осталось и следа. В каком-то осеняющем вдохновении внезапно постигла капризную заказчицу, ее неуклюжую попытку скрыть свою беспомощность за этим наигранно-ироничным «Поинтересней бы что-нибудь». А еще вспомнила, что идя на работу, захватила с собой модный журнал, который прислала из Москвы сестра и который Аня показывала утром своим мастерам и вездесущей приемщице Раисе Антоновне. Журнал лежал на полке в закройной. Она быстро сходила туда, взяла его и с ободряющей улыбкой вернулась к приунывшей заказчице.

Женщина вмиг оживилась, листая журнал.

— Вот видите, есть же фасоны получше! — Теперь она была уверена, что не отстанет от моды не только в областном, но и европейском масштабе. — Что вы мне предложите?

Закройщица бегло перекинула несколько страниц и показала фигуры двух стройных длинноногих девиц в голубом и желтом платьях.

— Вот это прогулочное, с белой отделкой, будет вам очень к лицу. Лучшего фасона не подберешь.

Как видно, женщине надоело отвергать, она и сама хотела на чем-либо остановиться, и ответила согласием: это ей нравится.

— Вот и чудненько! — Аня сняла с плеча сантиметр и, обмеривая раздобревшую клиентку, делая записи в акте раскроя, оживленно затараторила: — Для пикника такое платье как раз подойдет. Летнее, без воротника, и теплое, под самую шею. Но оно с отделкой, и к нему нужны белые перчатки…

— Такие у меня есть, — ответила посетительница. Видя, что все складывается к лучшему, она повеселела.

Аня тоже забыла о недавней неприязни к женщине и своем намерении ответить ей отказом, и хотела только одного: чтобы та осталась довольна. Дописав последние цифры, отпустила ее.

— Все! Будьте здоровы. Оформляйте заказ у Раисы Антоновны. Первая примерка — в пятницу. Заходите во второй половине дня. Обед у нас с часу до двух.

— До свидания, милая. Спасибо вам.

В закройной Аня сняла кофту, пристегнула к поясу куцый суконный фартучек, чтобы не тереть платье о край широкого стола, занялась привычным и любимым делом…

Работа у нее спорилась. В течение полутора часов она раскроила столько, сколько иной раз не успевала и за полдня. А между тем все более отдавалась тому волнующему, пьянящему чувству, которое неизменно охватывало ее накануне встречи с любимым. Вдруг вспомнила, что Алексей пообещал прийти в шесть. Забеспокоилась, отложила ножницы. Как же не сообразила сразу? Надо было сказать ему, чтобы приходил на часок позже. Она сегодня до шести и не сможет приготовиться к встрече дорогого гостя. От радости забыла об этом во время разговора. Теперь вот думай, как быть.

«Зайду к Александру Павловичу, отпрошусь!» — решила Аня и заторопилась: время — пятый час. Сложив в фартучек свертки раскроенных материалов, отнесла их в цех, раздала мастерам и поднялась на второй этаж.

Заведующий ателье в своем кабинете писал доклад к очередному профсоюзному собранию. Это был седой и плотный мужчина лет шестидесяти. Во время войны он потерял левую ногу где-то под Яссами, не признавал протеза и ходил на костылях. Садясь за рабочий стол, прятал костыли в шкаф.

— Что, Аннушка? — спросил он закройщицу, снимая очки; широкое носатое лицо его преобразилось в улыбке. — Ну-ну, говори!

Держа перед собой уставшую от ножниц правую руку, она сказала просительным и ласковым голоском:

— Александр Павлович, мне надо уйти на часок раньше.

— Только и всего! — воскликнул он, — А я думал, что попросишь внеочередной отпуск в связи с предстоящей свадьбой.

— Александр Павлович!..

Смеясь, он махнул короткой, с широкой ладонью рукой.

— Не буду, не буду!.. Мастеров работой обеспечила?

— На весь завтрашний день.

— Ну и иди себе с богом. Сердечные дела не терпят отсрочки. Когда-то и сам был молодым.

Заведующий не первый раз вгоняет в краску. И тем не менее Аннушка вышла от него с легким сердцем. «Вот и чудненько!» — думала она, спускаясь по скрипучей деревянной лестнице, которую мастера и швеи почему-то назвали тещей. «О, вже теща заскрипела!» — говорили они. — Олександр Павлович пошкандыбал до

????

Аня на бегу известила приемщицу, что заведующий отпустил ее и что она сейчас уходит.

— Если надо, так чего ж не отпустить, — ехидно молвила Раиса Антоновна.

Тон ее ответа не задел Аню. У нее нынче ни на кого не было и тени обиды, все казались отзывчивыми и добрыми. И шутили от доброго сердца. Аня давно примирилась с тем, что ее называют невестой-сверхсрочницей. Теперь у нее была одна забота: не забыть купить все, что необходимо. Дома у нее, считай, ничего мет, кроме сметаны.

Алексей запрещает ей угощать его — боится, что она истратит лишний рубль. Сам же для нее ничего не жалеет: и кофточку купил прошлой осенью, когда ездил в отпуск, и золотой перстенек с камнем, и сумочку. Хотел даже отдавать часть зарплаты, да она отказалась наотрез, ведь не муж да жена, и сама прилично зарабатывает…

Встретились они в Москве, где оба учились. Он — в академии бронетанковых войск, она — в текстильном институте на факультете конструирования модельной женской одежды. В тот ясный зимний день оба случайно оказались на катке. Заметив, что девушка одна, Загоров поравнялся с ней, спросил: