Иван Сажин - Полигон

Опять струнно натянулся буксирный трос, и неподвижный до этого конец трубы над озерной гладью начал разворачиваться номером вперед. Еще усилие! Еще!.. Тут застрявшая в подводной яме пятьдесятпятка под общий вздох облегчения двинулась к берегу. Труба вырастала из воды на глазах. Показалась башня, а затем и весь танк, идущий за тросом кормой вперед.

— Ну, Георгий Петрович, мастер ты разгадывать ребусы! — молвил генерал восхищенно. Лицо его озарила белозубая улыбка.

Одинцов выключил рацию, невозмутимо глянул на часы.

— Девяносто минут решал я этот проклятый ребус. Старею, видно. Раньше быстрее соображал.

Стоящий рядом майор Супрун, явно оживая, пожал плечами.

— Но как же так? Ведь развернуть машину гораздо труднее, чем взять напрямую. В чем тут дело?

Густые брови Одинцова насмешливо двинулись.

— Дело в том, что засосало. Размесили они эту гадость, влипли и образовалась присоска… Помню, в сорок четвертом наступали мы на Украине. Спрыгнешь с танка — и так завязнешь в грязи, что кажется, подошвам каюк. Пока не повертишь ногой, сапог не выручишь.

С бортов, гусениц и даже с башни машины свисали комья сероватой глины, а на корме образовался целый холм из ила.

Открылся командирский люк, — измученный, поблекший от нехватки воздуха, лейтенант выбрался на корму. Спрыгнул на землю, с наслаждением хватая свежий воздух. Следом выскакивали Ванясов, Усачев и Виноходов. Тоже измученные, спасенно улыбающиеся, они попадали прямо в дружеские объятия.

— Ну, Русинов, долго жить будешь! — радовался полковник. Одинцов, по-отцовски обнимая ротного.

— Спасибо, Георгий Петрович! Я знал, что вы здесь…

Общий разбор учений проводился под вечер на опушке леса. Офицеры устраивались прямо на траве, которая уже начала вянуть, напоминала об ушедшем лете и еще о чем-то невнятном, бередящем душу.

Было тепло, пригревало солнце. После позднего обеда клонило на сон. Веки слипались, будто смазанные густым медом. Кажется, лег бы на эту увядающую траву и не поднимался до нового утра. На разборах учений Евгению всегда хотелось спать, — сказывалась усталость.

Сидевший рядом Анатолий устало горбился, обняв руками поднятые колени, покусывая стебелек. Темные, запавшие глаза его были устремлены вдаль: он размышлял о чем то. За ним устроились Володя Одинцов и рудоватый Винниченко.

Справа от полевой дороги под молодыми елями стояли вездеходы, штабные автобусы, грузовики. Несколько солдат в темных комбинезонах принесли раскладные столы и стулья, расставили под роскошной, начавшей желтеть березой, благодушно ронявшей листья.

Ждали Маренникова и Одинцова. А пока офицер штаба части, быстроглазый, с темной ниточкой усов подполковник Воронихин, повесив на сук березы схему учений, раскрывал замыслы сторон:

— Вначале победа клонилась в сторону западных. Они разработали хитроумный план: завлечь восточных под ядерный удар и прихлопнуть. Их передовой отряд занял оборону далеко впереди главных сил, чтобы заставить соперника развернуться, замедлить движение. Но говорят, замах-то был рублевый, а удар получился хреновый.

Подполковник озорновато улыбнулся (из песни слов не выкинешь). Офицеры весело хохотали над тем, как блестяще провалился ловко придуманный и детально разработанный замысел.

Кое у кого появилось подозрение: не был ли заранее известен восточным план западных?

— Это исключается! — веско молвил Воронихин, отметая подобные домыслы. И на его округлом, чисто выбритом лице появилось даже как бы оскорбленное выражение. Дескать, за кого вы принимаете работников штаба!

— Но как же они смогли разгадать? — не унимался тот самый майор, принявший в лесу танкистов Русинова за своих.

— Так это можно спросить у восточных, — отвечал подполковник, обводя взглядом сидящих перед ним офицеров. — Чья рота обнаружила ракетную установку?.. Кстати, у меня тоже есть вопрос: почему ваша рота, посланная в головную походную заставу, фактически выполняла роль разведгруппы?

Русинов поднялся легко и охотно: ждал такого разговора, посмеиваясь про себя.

— Сперва на ваш вопрос, товарищ подполковник, — начал он. — Рота выполняла задачу гэпэзэ. Только два танка, и то с разрешения командира полка, я послал в поиск. Так что никакой «химии».

Русинов помолчал, ожидая возражений, но их не последовало. Повернулся в сторону майора, сидевшего слева.

— А теперь о том, как удалось разгадать замысел… Когда мы наткнулись на ваше прикрытие, то заронилось подозрение: «А почему его так выпятили? Где зона обеспечения?» Продвинулись дальше — ее нет! Позиций боевого охранения не нашли, передний край не просматривается. Вот и подумалось: «Тут что-то не то!»

Увлекшись, Русинов расцепил пальцы рук, и уже подкреплял свои слова выразительными жестами:

— Еще раз сопоставил данные, и родилась уверенность: здесь — ловушка! А какая может быть ловушка в современном бою? Думаю, всем понятно. Я не сомневался, что найду разгадку в урочище «Дальнем», приказал одному взводу на всех парах мчаться туда. Логично?.. Вполне. А как только мы наткнулись на вашу ракету да еще нашли овраг за высотой, замысел стал совершенно ясен. Остальное — проще пареной репы.

— Опасный, опасный товарищ! — заметил кто-то под общий смех.

Евгений слушал Анатолия не без горькой зависти. Ведь и он видел то же самое, даже в первую очередь. По его докладам делались выводы, а сам он так и не разгадал намерение противника, хотя, кажется, все так элементарно…

— А зачем сбивали макеты, давили их? — забасил майор. — Это, братцы, не по-соседски.

— Надо же было оставить памятку!

Из ельника показалась молодцевато подтянутая фигура генерала Маренникова. Рядом шагал плотно сбитый Одинцов. Оживленно разговаривая о чем то, они направлялись к месту сбора. За ними, чуть приотстав, спешили работники политотдела и штаба.

— Товарищи офицеры! — повелительно выкрикнул Воронихин.

— Прошу садиться, — обронил генерал.

Пришедшие с ним Одинцов и другие товарищи заняли места за столами, а сам он остался стоять. Лицо его вдруг сделалось проясненно улыбчивым.

— Я удовлетворен учениями, — начал командир. — И не будет ошибкой сказать, что успех восточных обеспечили точные, стремительные действия роты старшего лейтенанта Русинова, прозорливость и инициатива ее командира. Правда, танкисты несколько переборщили, сбивая макеты ракетной установки… Но в реальном бою так и надо поступать: уничтожать ядерные средства врага и огнем, и гусеницами. Без промедления, без колебания!

То ли нарочно, то ли оговариваясь, генерал называл молодого ротного старшим лейтенантом. При этом сидевшие рядом сослуживцы оглядывались на смущенного от похвалы офицера, многозначительно улыбались ему.